Могила моей сестры - Роберт Дугони

Каллоуэй снова откусил яблоко и прожевал, прежде чем заговорить снова.

– Однажды я уже это сделал. Ты хочешь сказать, что я лгал?

– Это решать не мне. Это решит суд.

– И суд уже решил. Ты повторяешь старое.

– Возможно. Посмотрим, что скажет апелляционный суд.

– Что она тебе сказала, Дэн? – Каллоуэй помолчал и сардонически усмехнулся. – Что никто не спросил Хагена, какой выпуск новостей он смотрел, или что на Саре были другие серьги?

– Я не собираюсь обсуждать это с вами, шериф.

– Эй, я знаю, что она твоя подруга, Дэн, но она ведет этот крестовый поход уже двадцать лет. Она пыталась использовать меня, а теперь пытается использовать тебя. Она одержимая, Дэн. Это убило ее отца и свело с ума мать, а теперь она затянула и тебя в свои выдумки. Не кажется ли тебе, что пора оставить это дело в покое?

Дэн помолчал. Когда Трейси пришла к нему в первый раз, он именно так и подумал: что сестра не может избавиться от чувства вины и скорби и одержима желанием найти ответы на вопросы, которые уже выяснены. Но потом он ознакомился с делом, и ее доводы показались характерными для Трейси – вожака их маленькой ватаги, – практическими, упрямыми и логичными.

– Об этом вы должны спросить ее. Я представляю Эдмунда Хауза.

Каллоуэй протянул ему огрызок яблока.

– Тогда, может быть, ты выбросишь вот это за меня, раз уж ты такой специалист по всякому мусору.

Смутившись, Дэн взял огрызок. Теперь попытки Каллоуэя уже казались ему скорее жалкими, чем угрожающими. Он с первой попытки попал огрызком в мусорное ведро по другую сторону стола.

– Думаю, вы должны были понять, шериф, что я профессионал в своей работе. И запомнить это.

Каллоуэй надел шляпу. Она почти касалась дверной притолоки.

– Мне позвонил один из твоих соседей. Говорит, твои собаки страшно лают днем, а иногда и поздно ночью. У нас в городе есть предписание насчет нарушающих покой собак. Первый раз нарушение прощается. На второй раз мы собак заберем.

Дэн ощутил растущее негодование и постарался не проявить его. Ему угрожают? Прекрасно. Но не надо угрожать ни в чем не повинным животным.

– В самом деле? Вы не могли придумать ничего лучше?

– Не испытывай меня, Дэн.

– Я не собираюсь вас испытывать, шериф, но если апелляционный суд удовлетворит мое ходатайство, я устрою вам серьезный допрос.

Глава 29

Трейси вводила с клавиатуры недавние показания по делу Николь Хансен. Прошел месяц с тех пор, как в мотеле на Аврора-авеню нашли тело молодой женщины, и на Трейси давили, чтобы убийца стриптизерши был найден. С тех пор как главой следственного отдела стал Джонни Ноласко, в полиции Сиэтла не было нераскрытых убийств, и он гордился этим. И у Ноласко не было дополнительных причин давить на Трейси. У них была бурная история еще во времена, когда она училась в полицейской академии: Ноласко, один из инструкторов, демонстрируя, как проводить обыск, схватил ее за грудь. В ответ Трейси сломала ему нос и ударила коленом в пах. Потом она ударила по его самолюбию тем, что побила его давно державшийся рекорд в стрельбе. Все его смягченные временем воспоминания всплыли вновь, когда Трейси стала первой в Сиэтле женщиной – детективом по убийствам. Ноласко, который к тому времени дорос до начальника следственного отдела, назначил ее работать со своим бывшим партнером, расистом и сексистом по имени Флойд Хэтти. Хэтти устроил из этого скандал и сразу прозвал ее «Дырка Трейси»[21]. Позже она узнала, что Хэтти уже подал заявление об отставке, и поняла, что Ноласко назначил ее работать с ним, просто чтобы досадить ей. По крайней мере, расследование по делу Хансен занимало ее время и отвлекало. Дэн сказал, что у штата Вашингтон есть шестьдесят дней, чтобы ответить на ходатайство Эдмунда Хауза о пересмотре, и он со дня на день ожидает появления Вэнса Кларка. Трейси говорила себе, что ждала уже двадцать лет и можно подождать еще два месяца, но теперь каждый день казался вечностью.

Она подняла трубку, заметив, что звонят по городской линии.

– Детектив Кроссуайт, это Мария Ванпельт из KRIX, Восьмой канал.

Трейси сразу пожалела, что взяла трубку. Сектор убийств поддерживал цивилизованные отношения с криминальными репортерами, но Ванпельт, которая была известна своей склонностью показываться в нарядах, купленных за счет некоторых видных лиц Сиэтла, была исключением.

Когда Трейси начинала свою карьеру, Ванпельт пыталась взять у нее интервью о дискриминации женщин, служащих в полиции Сиэтла. Трейси отказалась. Когда она занялась убийствами, Ванпельт снова попросила дать интервью, якобы чтобы показать ее как первую в Сиэтле женщину – детектива по убийствам. Не желая привлекать к себе лишнего внимания и теперь узнав от других, что коньком Ванпельт были нападки на кого-нибудь, а не человеческие чувства, Трейси снова отказалась.

Когда их профессиональные отношения уже прервались, Ванпельт каким-то образом получила конфиденциальную информацию о расследовании бандитского убийства, в этом деле Трейси была ведущим детективом. Через несколько часов после того, как она показала историю на своем шоу «KRIX-Секретно», двое свидетелей Трейси были застрелены. Застигнутая врасплох командой журналистов на месте преступления, разозленная и расстроенная, Кроссуайт, не выбирая выражений, обвинила в смерти свидетелей Ванпельт. Сектор объявил Ванпельт бойкот, отказываясь говорить с ней, но Ноласко издал приказ, обязывающий общаться со всеми средствами массовой информации.

– Как вы смогли связаться со мной по прямой линии? – спросила Трейси.

Средствам массовой информации полагалось звонить в отдел по связям с общественностью, но многие репортеры находили способы звонить детективам на рабочий телефон.

– Разными путями, – ответила Ванпельт.

– Чем могу быть полезна, мисс Ванпельт?

Она произнесла имя достаточно громко, чтобы привлечь внимание Кинса в другом конце аквариума. Кинс взял трубку, даже не потрудившись поставить Ванпельт в известность. У них была налажена система.

– Я надеюсь получить комментарий о сюжете, над которым сейчас работаю.

– Что за сюжет?

Трейси мысленно пролистала находящиеся в работе дела. На ум пришло только расследование убийства Николь Хансен, и в нем не было ничего нового для обсуждения.

– На самом деле сюжет о вас.

Трейси откинулась на спинку кресла.

– Чем это я вдруг вас заинтересовала?

– Насколько я знаю, двадцать лет назад была убита ваша сестра и недавно нашли ее останки. Я надеялась, что вы согласитесь поговорить об этом. Вы согласны?

Вопрос дал Трейси время подумать. Она ощутила себя в игре.

– От кого вы про это услышали?

– У меня есть ассистент, который просматривает судебные дела, – сказала Ванпельт, толком не ответив на вопрос, но дав понять, что знает о ходатайстве Дэна. – Вам сейчас удобно говорить?

– Не думаю, что этот сюжет привлечет публику. – У нее загудел вызов по другой линии, и она посмотрела на Кинса, который держал трубку в руке, но теперь ей стало любопытно, что Ванпельт известно. – Каковы общие черты?

– Мне кажется, это напрашивается само собой, не так ли?

– Просветите меня.

– Детектив по убийствам, занимающаяся тем, что сажает преступников за решетку, пытается освободить человека, осужденного за убийство ее сестры.

Кинс пожал плечами, сообщая ей, что в звонке ничего важного.

Она подняла палец.

– Это вы узнали из судебного дела?

– Я провела журналистское расследование.

– Кто ваш источник информации?

– Мои источники конфиденциальны, – ответила Ванпельт.

– Вы любите держать некоторые сведения в тайне.

– Именно так.

– Поэтому можете понять и мои чувства. Это мое личное дело. И я хочу оставить его в тайне.

– Я собираюсь опубликовать эту историю, детектив. Будет лучше, если вы изложите ее со своей стороны.

– Лучше для вас или для меня?

– То есть вы не хотите комментировать?

– Я сказала, что это личное дело и я хочу оставить его в тайне.

– Могу я вас процитировать?

– Вы слышали, что я сказала.

– Насколько я понимаю, адвокат О’Лири был вашим другом детства. Вы не прокомментируете это?

Каллоуэй. Но шериф не позвонил бы Ванпельт. Он бы позвонил Ноласко, начальнику Трейси. Ходили слухи, что у Ноласко были шуры-муры с Ванпельт и он поставлял ей информацию.

– Седар-Гроув – городок маленький. Я знала многих своих сверстников.

– Вы знали Дэниэла О’Лири?

– В Седар-Гроуве лишь одна школа.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Вы же проводите журналистские расследования. Не сомневаюсь, вы это выясните.

– Недавно вы вместе с мистером О’Лири встречались с Эдмундом Хаузом в тюрьме Уолла-Уолла, это так? У меня есть список всех, кто в последний месяц навещал мистера Хауза. Ваше имя находится прямо над именем мистера О’Лири.

– Так напечатайте это.