Дело бродяжки-девственницы - Эрл Гарднер

– Как же вы установили связь между этим фактом и мистером Эддисоном?

– Я иногда бываю в пресс-центре полицейского управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщают некоторые сведения. Конечно, никто из полиции не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. Но когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить из тюрьмы девочку, которую упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ровно ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле «Рокевэй» и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий отеля заявил мне, что все известное ему о ней он уже сообщил полиции, что девчонка получила комнату в отеле и об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, представился ему как корреспондент газеты, добавил, что хочу знать, почему он уделяет этой красотке такое внимание. Я преподнес ему все это так, что он испугался и ответил, что он лишь выполнил просьбу мистера Эддисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эддисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.

– Вы сказали, что вас послал некий журналист?

– Да, что-то в этом роде.

– Кто этот журналист?

– Мне не хочется говорить об этом. Тем более не все то, что я ему тогда заливал, соответствует истине.

– Ваша честь, – вмешался Бергер. – Защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Ведь главное заключается в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.

– Таково ваше субъективное толкование событий, – заявил судья Китли. – Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эддисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.

– Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующего свидетеля, – сказал Гамильтон Бергер. – Вы увидите, ваша честь, что все усилия обвиняемого купить молчание Хенсела связаны с тем, что он хотел скрыть именно факт своего нахождения на месте убийства в то время, когда оно произошло.

– Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, – сказал судья Китли. – Мистер Хенсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом?

– Они не были особенно тесными, – ответил Хенсел. – Время от времени я передавал ему кое-что из того, что мне удавалось узнать, ну а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, и тот человек даже не подозревал о том, как я выгадываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все.

– Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать имя вашего знакомого, – сказал судья Китли. – Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту делать его имя достоянием гласности в данной ситуации, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам.

Бергер покраснел.

Следующим свидетелем была Вероника Дэйл. Она вошла в скромном милом костюме кремового цвета, подчеркивающем ее красоту и невинность. Именно так и восприняла внешность девушки до отказа заполнившая зал публика.

Гамильтон Бергер вдруг стал вести себя так, будто ему было очень неприятно, что такая очаровательная девушка вынуждена проходить свидетелем по делу об убийстве.

– Ваше имя? – спросил он.

– Вероника Дэйл, – ответила та еле слышным голосом, потупив глаза.

– Сколько вам лет?

– Восемнадцать, – чуть громче произнесла она.

– Дайте, пожалуйста, свидетелю микрофон, – попросил судья Китли.

Пристав придвинул к девушке микрофон.

– Говорите в микрофон и старайтесь говорить как можно громче, – сказал судья.

– Слушаюсь, сэр, – послушно ответила Вероника.

– Где вы живете, Вероника?

– У меня в общем-то нет постоянного места жительства. Моя мать живет в маленьком городке в Индиане. Я покинула дом, чтобы самой попытать счастья. Я только прибыла в город, когда это случилось. – В ее глазах появились слезы.

– Я понимаю ваше состояние, – выказывая участие, сказал Бергер, – я попытаюсь не задерживать вас долго своими вопросами. – Бергер бросил взгляд в сторону Мейсона и задал первый вопрос: – Вы ведь знакомы с обвиняемым Джоном Райсером Эддисоном, не так ли?

– Да.

– Когда вы впервые встретили его?

– Вечером девятого.

– Где?

– Он подвез меня на своей машине.

– Я понимаю это, но где вы впервые увидели его?

– На шоссе, около дренажной трубы.

– Вы ведь показали это место шерифу, когда он допрашивал вас?

– Да. – Ее голос опять стал чуть слышным.

– Пожалуйста, погромче, – попросил Бергер. – В вашем присутствии что-либо фотографировали?

– Да, сэр.

– Ваша честь, – вмешался Мейсон, – обвинение само говорит за свидетеля, свидетелю лишь остается подтверждать сказанное. Это не метод взятия свидетельских показаний.

– Ваша честь, – тут же отозвался Бергер, – перед нами молодая девушка из маленького городка, перед нами испуганный ребенок. Мне просто жаль, мне стыдно, что ее привлекли к этому ужасному делу. Самое чудовищное заключается в том, что убийца подвез ее…

– Оставьте эмоции и ведите допрос свидетельницы как положено, – прервал Бергера судья Китли.

– Хорошо, ваша честь, – согласился тот, бросая недовольный взгляд на Мейсона, и вновь повернулся к Веронике. – Если я покажу вам фотографии, вы сможете опознать упомянутое место?

– Да, сэр.

Бергер высыпал кучу фотографий.

– Узнаете?

– Да. Вот здесь. Я сидела здесь и ждала, когда появилась машина мистера Эддисона. Когда я услышала звук двигателя, то встала…

– Откуда же появилась его машина?

– Она выехала сбоку. Вот отсюда, – показала Вероника на фотографию.

– Вы видели машину?

– Машину нет, но я видела отблеск ее фар и слышала шум двигателя. Ночь была тихой, слышно хорошо.

– Шум двигателя?

– Да. Было похоже, что машина идет по разбитому проселку, она так ревела.

– Вероника, я покажу вам карту участка с домом, где был найден труп мистера Феррела. Вы сможете показать это место на карте?

– Что показать?

– Показать, где вы находились, где эта дренажная труба, – пояснил Бергер, разворачивая карту.

Вероника внимательно посмотрела на карту, потом указала точку над ней:

– Вот здесь я сидела, вот дренажная труба.

– Ну а откуда появилась машина мистера Эддисона?

– Она появилась вот с этой стороны.

– Ну и что было дальше?

– Я слышала, что машина идет довольно медленно. По звуку было похоже, что она идет на первой, ну, может быть, на второй передаче. Потом вот здесь она взяла крутой подъем и выехала на шоссе.

– Вы увидели ее?

– Нет, в этот момент я не могла ее видеть. Я заключила по звуку. Этот подъем на шоссе был примерно в четверти мили от того места, где я сидела.

– И что потом?

– Я почти уверена, что машина выехала на асфальт на низкой передаче, потом включила вторую, потом я поднялась и вышла на шоссе, чтобы увидеть машину и чтобы из машины увидели меня.

– Подождите минутку, Вероника. Давайте вернемся назад. До того как вы услышали звук двигателя, вы не слышали больше никаких звуков?

– Слышала.

– Что это были за звуки?

– Хлопки, выстрелы.

– Сколько их было?

– Шесть.

– Вы можете описать их?

– Сначала я подумала, что это барахлит двигатель или выхлопная труба, но потом я поняла, что это были выстрелы. Я услышала сначала один выстрел, потом через секунду другой, через секунду или две еще четыре один за другим, очередью.

– Когда вы слышали эти выстрелы?

– Примерно за минуту-две до того, как послышался звук двигателя машины.

– Наверное, минут за пять?

– Нет, не думаю. Минуты за две, может быть, за три, ну, в крайнем случае чуть-чуть больше.

– Вы знаете, сколько времени тогда было?

– Точно сказать не могу. Часов девять, возможно, немного позднее.

– Хорошо. Значит, вы слышали выстрелы, потом звук работающего двигателя, потом шум машины, едущей по проселку, потом она наконец показалась на шоссе. Так?

– Да, так, сэр.

– И вы подняли руку, чтобы остановить машину?

– Нет, я не подняла руки. Я просто осталась стоять на дороге, чтобы водитель увидел меня…

– И что же тогда?

– Машина ехала медленно. Потом как будто прибавила скорость, но, заметив меня, водитель притормозил и подал назад.