Том 23. Письма 1892-1894 - Антон Чехов

Итого 280 р.

Да по мелочам вышло тысячи две.

Суворину А. С., 10 октября 1892*

1218. А. С. СУВОРИНУ

10 октября 1892 г. Мелихово.

10 окт.

Ваша телеграмма о смерти Свободина захватила меня, когда я выезжал со двора на приемку больных. Можете представить мое настроение. Этим летом Свободин гостил у меня*; был очень мил, кроток, покойно и благодушно настроен и сильно привязан ко мне. Для меня было очевидно, что он скоро умрет; было очевидно и для него самого. Он старчески жаждал обычного покоя и ненавидел уже сцену и всё, что к сцене относится, и боялся возвращения в Петербург. Конечно, мне следовало бы поехать на похороны, но, во-первых, Ваша телеграмма пришла перед вечером, а похороны, вероятно, завтра, и, во-вторых, в 30 верстах от нас холера, и я не могу оставить своего пункта. Заболело 7 человек в одной деревне и уже умерло 2. Может холера забраться и в мой участок. Странно, что к зиме холера захватывает всё больший район.

Я дал слово быть участковым врачом до 15 октября — в сей день официально закрывается мой участок. Я отпущу фельдшера, закрою барак и, если случится холера, буду изображать из себя нечто комическое. Прибавьте, что врач одного из соседних участков заболел плевритом и, стало быть, если у него случится холера, то я по долгу товарищества должен буду взять себе и его участок.

До сих пор у меня не было ни одного случая холеры, но были эпидемии тифа, дифтерита, скарлатины и проч. В начале лета было много работы, потом же к осени — меньше и меньше.

Хочется мне повидаться с Вами и поговорить. Когда Вы будете в Москве? Я буду там 15, 16 и 17 октября, пишите, буде пожелаете, по адресу: Москва, Новая Басманная, Петровско-Басманное училище. 20-го же я опять буду дома, 29-го — в Серпухове на Санитарном совете, а потом не знаю, куда меня занесет фортуна. Хорошо бы в Японию!

Мои литературные итоги за минувшее лето благодаря холере равны почти ничему. Писал мало, а о литературе думал еще меньше. Впрочем, написал две небольшие повести — одну сносную, другую скверную*, которые буду печатать, должно быть, в «Русской мысли». Я получил от Лаврова очень симпатичное письмо* и помирился с ним вполне искренно.

Летом трудненько жилось, но теперь мне кажется, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это. Несмотря на холерную сумятицу и безденежье, державшее меня в лапах до осени, мне нравилось и хотелось жить. Сколько я деревьев посадил! Благодаря нашему культуртрегерству, Мелихово для нас стало неузнаваемо и кажется теперь необыкновенно уютным и красивым, хотя, быть может, в сущности оно ни к чёрту не годно. Велика сила привычки и сознания собственности. И удивительно, как приятно не платить за квартиру. Завелись новые знакомства и новые отношения. Прежние наши страхи перед мужиками кажутся теперь нелепостью. Служил я в земстве, заседал в Санитарном совете, ездил по фабрикам — и это мне нравилось. Меня уже считают своим и ночуют у меня, когда едут через Мелихово. Прибавьте к этому, что мы купили себе новый покойный экипаж с верхом, провели новую дорогу, так что уже не ездим через деревню, копаем пруд… Еще что? Одним словом, до сих пор всё было ново и интересно, а что будет дальше, не знаю. Уже снег, холодно, но в Москву меня не тянет. Ощущения скуки до сих пор не было.

Мой сосед кн. Шаховской*, молодой человек, бывающий у меня очень часто и говорящий очень много, ждет Вас, чтобы показать Вам доставшиеся ему по наследству письма декабристов. Говорит, что писем очень много.

Интеллигенция здесь очень милая и интересная. Главное — честная. Одна только полиция несимпатична.

У нас семь лошадей. Есть телка с широкой мордой, альгаузская. Есть щенки Мюр и Мерилиз.

Жду с нетерпением письма от Вас. Пишите, пожалуйста.

Я сократил «Монте-Кристо». Что мне с ним делать*?

Ваш А. Чехов.

Лаврову В. М., 12 октября 1892*

1219. В. М. ЛАВРОВУ

12 октября 1892 г. Мелихово.

Лопасня. 12 окт.

Многоуважаемый Вукол Михайлович!

Я буду у Вас в редакции 15-го числа в половину второго дня. Принесу свою работу*. Если к этому времени Вас не будет в редакции или я опоздаю к поезду и приеду часом позже, то оставьте записку — где можно отыскать Вас? Вероятно, мне придется пробыть в Москве не дольше 1–2 дней. В 30 верстах от меня холера, и мне неудобно надолго отлучаться из своего участка.

А каков Свободин*? Жутко подумать. А мы дня за два до телеграммы об его смерти решили строить в поле баню со «Свободинской» комнатой, которую хотели предоставить в его полное распоряжение. Я ждал его смерти, так как знал его болезнь, но все-таки мне думалось, что он проживет еще года два-три. У него было хроническое воспаление почек. Болезни сердца и грудная жаба были только симптомами этой болезни. Я потерял в нем друга, а моя семья — покойнейшего и приятнейшего гостя.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов

Меньшикову М. О., 12 октября 1892*

1220. М. О. МЕНЬШИКОВУ

12 октября 1892 г. Мелихово.

12 окт. Ст. Лопасня.

Уважаемый Михаил Осипович, сейчас я прочитал Вашу статью «О чтении»* и вспомнил, что я до сих пор не отвечал на Ваше последнее письмо. Простите за невежество. Трудно отвечать, когда не знаешь, что ответить. Вы спрашиваете меня, скоро ли я пришлю в «Неделю» рассказ или повесть подлиннее; у меня нет наготове ни повести, ни рассказа, так как я завален работой по уши, но все-таки мне не хочется отвечать Вам «нет» или «нескоро»… Позвольте мне ответить Вам уклончиво, на манер девицы, которая почему-либо не может ответить «да», хотя и жаждет этого всею душой. Если в начале ноября ничего не пришлю Вам, то постараюсь прислать в декабре.

Ваша статья интересна, умна и убедительна. Если бы я издавал журнал, то непременно пригласил бы Вас в сотрудники и был бы огорчен, если бы Вы отказали мне. В статье есть пропуск — Вы уделили очень мало места природе языка. Вашему читателю ведь важно знать, почему дикарь или сумасшедший употребляет только сотню-другую слов, в то время как в распоряжении Шекспира их были десятки тысяч. В этой области у Вас есть кое-какие неясности. Так Вы пишете (стр. 155), что каков язык, такова и степень культурной высоты народа. Выходит так, как будто, чем богаче язык, тем выше культура. А по-моему, наоборот — чем выше культура, тем богаче язык*. Количество слов и их сочетаний находится в самой прямой зависимости от суммы впечатлений и представлений; без последних не может быть ни понятий, ни определений, а стало быть, и поводов к обогащению языка. Далее, на той же странице два пункта*, которые благодаря неполноте истолкуются, пожалуй, не так, как Вы хотите: во-первых, неразвитые мужики и дикари могут обладать богатым и утонченным языком — значит, богатство языка и неразвитие могут уживаться в одной шкуре? и во-вторых, не совсем ясно, что значит «портится язык»? Понимать ли под этим его вырождение, или что другое? Ведь случается, что он не только портится, но даже исчезает. Если богатый великорусский язык в борьбе за существование сотрет с лица земли бурятский или чухонский язык, то будет ли это порча последних? Сильный пожирает слабого, и если фабричный и казарменный языки начинают кое-где брать верх, то не они в этом виноваты, а естественный порядок вещей.

Не знаю, ясно ли я выражаюсь. Извините, захотелось покритиковать. На остальных страницах всё обстоит благополучно, и я согласен с Вами по всем пунктам. И взгляд Ваш на школьное дело не кажется мне утопическим.

Благодарю за адрес Ивана Леонтьевича*. Желаю всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Лазареву (Грузинскому) А. С., 15 октября 1892*

1221. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

15 октября 1892 г. Москва.

Здравствуйте, Александр Семенович! Остановился я у чёрта на куличках — Новая Басманная, Петровско-Басманное училище*. Приехал я по весьма важным и спешным делам и 17-го уеду опять. Нужно спешить, так как дома около меня холера. Приеду еще через 1–1½ недели. Не повидаться ли нам*? Мне известно, что завтра к 12 дня меня дома не будет, а остальное мне неизвестно. Я соскучился по Вас и по Николае Михайловиче. Где он? Что он? Пользуюсь тем, что сожитель наш Юс Малый посылает Вам свой рассказ*, и вкладываю это письмо в его пакет — способ избавить себя от 5-коп. марки. Завтра в 12 я в «Слав<янском> базаре» завтракаю с Лавровым и Гольцевым*. Весьма вероятно, что к 3–4 часам или к 5 буду дома. Поехал бы к Вам, но, честное слово, занят по горло.