Дым - Катя Саммер

еще долго преследуют эхом. Даже когда Лина поит водой и рассказывает, что видео с дочкой Юны набрало сто тысяч лайков.

— Твоя мелочь чудо!

— Она не моя, — бросаю довольно резко и спешу к парням помочь с рукавами.

Грязные, обугленные и уставшие, после восьми часов беспрерывной работы мы возвращаемся в часть с единственным желанием — упасть в кровать и спать. Только сон не идет. Тишина звенит слишком громко, нападает тысяча и одна мысль.

Как итог, я не могу уснуть всю ночь — на удивление спокойную и без вызовов. О чем думаю? Обо всем понемногу, но спроси с утра, и не вспомню ничего. Если в общем, о жизни, которую я ни черта не пойму.

После дежурства принимаю душ, для профилактики отчитываю Дэна за грязную боевку и уже в машине ловлю себя на мысли, что не задерживаюсь, как обычно, в части, не еду завтракать с парнями. Я прибавляю газу и мчу домой. Не хочу думать, почему так, голова и без того гудит.

Первым делом, зайдя в квартиру, вслушиваюсь в тишину. Утро-то еще совсем раннее, но от Юны можно чего угодно ожидать. Вторым — снова забираюсь в душ, потому как и двумя заходами не смыть ненавистный запах, проевший кожу до костей.

Распариваюсь горячей водой, включаю холодную — сейчас контрастный душ приводит пульс в норму, расслабляет. Я выдыхаю, навожу порядок в голове и выхожу с мыслью закинуть что-нибудь в желудок, ибо голодный, как дракон.

Улыбаюсь самому себе, вспоминая серьезный разговор с мелкой, когда я пытался на своем языке объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо. Она на меня такими умными глазами смотрела, что я даже испугался. Шагаю в одних б??ксерах по направлению к спальне, где по привычке оставил шмотки, но уже в коридоре застаю Юну у окна с чашкой кофе, от аромата которого вибрирует в животе.

— Я обещаю все компенсировать, буду убирать бесплатно весь месяц, только не лишайте возможности! Пожалуйста, — я слышу, как дрожит тонкий голос. В этот момент ощущаю острое желание убивать, потому что страдание на ее лице… она этого не заслужила.

Разговор быстро сворачивается. Девчонка, с чем-то согласившись, блокирует телефон, отпивает из чашки и вглядывается вдаль. Ее волосы непривычно распущены, лежат волнами по плечам — я засматриваюсь. Здесь бывали другие женщины, но именно от этой картины тяжело оторваться. А приходится.

Юна обращает на меня внимание, лишь когда открываю холодильник. Я чувствую ее взгляд, веду себя, будто так и задумано.

— Д-доброе утро, — произносит полушепотом, явно разглядывая мою спину. Знаю, что она там видит — шрамы. Не люблю выставлять их напоказ, но удерживаю себя от резких движений.

— Доброе, — оглядываюсь через плечо, наливая стакан молока. — Не спится?

Опираюсь на стол, пью медленно, а куда спешить? Особенно когда карие глаза так и норовят скользнуть вниз. Девчонка изо всех сил пытается скрыть волнение, но грудь в вырезе майки уже покрылась пятнами.

Она всегда так краснеет? А что будет дальше? Яркая картинка в голове вызывает бурный интерес.

— Как тебе кофе? Новый сорт купил.

Это правда, мы говорим о кофе? Усмехаюсь, она следит за губами. Я поднимаю бровь, провоцируя Юну. Мне нравится ее провоцировать, я будто заново оживаю. Дым, сажа, грязь — все остается где-то далеко, вне зоны видимости. Я ведь не спал, но фантазии в голове слишком ясные, а девчонка — теплая, домашняя, близкая.

Нет, глушусь. Пора на боковую. Я устал, вот и лезет всякое. И вообще это чертов Дэн со свадьбой своей выбил меня из колеи.

— Очень. Вкусный, — с паузами отвечает она.

Ее щеки покрывает румянец. Юна облизывает губы, опускает взгляд и оставляет чашку на барной. В простой домашней одежде, без косметики выглядит чертовски сексуально.

Сейчас и я признаю очевидное: что девчонка и правда огонь. Парни втирали несколько дней подряд, а я наивно отрицал. Она красивая. Нетипичной красотой, я таких не встречал. В ней есть что-то необычное, в ней при всем есть стержень — вспомнить только, как защищала Лису в пожаре.

Цепь замыкает. Не думая о последствиях, я шагаю навстречу. Всего лишь хочу быть ближе, рассмотреть ее. Просто, наклонившись рядом, забираю со стойки кружку. Но с ее губ срывается опасный вздох.

*************

* (жарг.) пострадавший

Глава 14

Юна

ETOLUBOV — Притяжение

Резко вдыхаю, и серые глаза впиваются в мое лицо. Дым слишком близко, его слишком много. Слишком много мужского запаха и голого тела, меня слишком явно тянет к нему. Я не вру — будто силой толкает навстречу. Едва на ногах стою, впиваюсь пальцами в край стола. Что со мной? Я как пьяная.

Когда его лицо гладко выбрито, Дым кажется мягче, добрее. Но я не могу долго думать об этом, он на расстоянии съедает мои губы, которые горят под прямым взглядом, высыхают. Невольно облизываю их и понимаю, какую глупость сделала.

Он сокращает метр между нами в один шаг. Раз, и так близко! Я перестаю дышать, втягиваю голову в плечи, ожидая… чего? Что он набросится на меня? А именно так он выглядит — готовый к прыжку, к атаке. Зато я дрожу.

Дрожу с амплитудой в несколько сантиметров, пока Дым наступает. А после дрожу от того, как жестоко замедляется, когда так близок к цели. Я ведь чувствую его дыхание на губах, вижу огонь в глазах. Я загораюсь сама, как факел. Вспышка, и уже вся объята пламенем — от макушки до пят.

Наклонившись, Дымов прижимается лбом к моему с каким-то явным отчаянием, будто сопротивляется из последних сил. Мне кажется, я почти ощущаю его мысли, желания. Растянутые мгновения причиняют почти физическую боль. Осознание, что хочу прыгнуть в омут с головой, не думая о последствиях, пугает. Я сильно пугаюсь неизвестности. Поэтому жмурюсь, поэтому дергаю подбородком в сторону, едва почувствовав мягкое прикосновение губ.

И пропасть разверзается почти сразу. Пламя гаснет. В темноте становится холодно и неуютно. Я распахиваю глаза, с трудом веря в происходящее. В то, что могло быть, и в то, что не произошло.

— Тебе лучше уйти наверх, — разбивает тишину твердый голос.

Дым отступает первым, и я благодарю Бога — сама бы не справилась. В моей голове мы уже перешли ту грань, что, к счастью, осталась в реальности. Только теперь эта красная черта алеет между нами. Провода все также оголены, но никто не сдается. Я стараюсь не опускать глаз, но они так и норовят проследовать по дорожке темных