Между завтра и вчера - Марина Серова

– Слушаю вас, – произнесла я, нажав кнопку для связи с внешним миром.

– Круглосуточная доставка цветов! – бодро отрапортовал юноша и для убедительности выставил перед лицом какое-то яркое пятно.

– О! – не могла скрыть я удивления, но быстро догадалась, кому предназначается это подношение. – Сейчас я к вам выйду. – Я решила не запускать незнакомца внутрь, так как посторонние в доме нам были не нужны, вдруг Хитрецов что-то заподозрил и подослал к нам какого-нибудь проныру. Хотя в такое, конечно, верилось с трудом, ведь я все утро наблюдала, как наш объект борется исключительно с головной болью и угрызениями совести из-за того, что так неудачно показал себя перед женой депутата. В любом случае я предпочитала перестраховаться. Паренек, похоже, был действительно из службы доставки. Он вручил мне благоухающий букет, велел расписаться в какой-то квитанции. Я хотела рассмотреть повнимательней, кто заказчик, но юноша отрепетированным жестом изъял из-под моего любопытного носа бумажку.

– Там карточка! – произнес он с извиняющейся улыбкой и немедленно ретировался в свой фургончик. Я даже не успела вручить ему чаевые, которые специально прихватила из дома, прежде чем выйти к воротам. Я вернулась в коттедж, перевалила букетище на одну руку и немедленно стала изучать послание.

Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, от кого цветы. На карточке было выведено печатными буквами: «Великолепной Клаудии от Антуана». Я прыснула со смеху.

– Кто-то приходил? – спросила, стоя наверху лестницы, Алина.

– Да. Курьер. – Я вышла на середину холла, чтобы супруге депутата было меня лучше видно.

– Ого! – Она быстро спустилась вниз. – Какая красотень! Тебе? – несколько ревниво спросила она.

– Да! – решила я подразнить ее.

– Как это, а я? А за что? А от кого? – Вопросы обычно она задавала непрекращающейся чередой.

– Ладно уж, расслабься, это тебе твой воздыхатель прислал, – не посчитала я нужным томить ее еще дольше.

– То-то же! – назидательно погрозила она мне пальчиком и посмотрела на карточку, которую я продолжала держать. – А ты еще и мои сообщения читаешь?! – попыталась было она пожурить меня, но глаза ее при этом смеялись.

– Прости, конечно, но это наши общие послания, иначе нельзя, в конце концов, я – босс! – Я специально решила немного с ней попикироваться.

– Поняла, все, сдаюсь, мне вершки, – она забрала цветы, – тебе – корешки, – многозначительно указала взглядом на послание. – Это от риелтора? – совершенно не сомневаясь в ответе, все же уточнила она.

– Разумеется!

– Вот, у меня прекрасно развита интуиция… – горделиво воскликнула она, радуясь, что угадала.

– По-моему, все было очевидно с самого начала. Так что нечего мнить себя Шерлоком Холмсом! – Я совершенно не собиралась идти на поводу ее тщеславия, хотя вставила свой едкий комментарий просто так, чтобы развеяться веселой перебранкой с Алиной. Ни я, ни она не воспринимали эти милые колкости всерьез.

– Фи, Полетт, как можно сравнить меня с мужчиной! Вот если бы с какой-нибудь сыщицей…

– Хорошо, мисс Марпл, – не унималась я.

– Кошмар, ей же лет сто, наверное, ни в коем случае! – Она грозно свела брови. – В общем, давай остановимся на том, что я человек уникальный, гениальный и…

– Стоп, стоп, стоп, – подняла я вверх руки, капитулируя. – Сдаюсь!

– Прекрасно! – Алина с удовольствием втянула носом довольно навязчивый сладкий аромат, слышимый от букета. – Волшебно, как духи советской эпохи!

– Точно, да и слишком громоздкий, – прокомментировала я многообразие всевозможных растений, которые были убраны в яркую блестящую упаковку.

– Не завидуй! – пожурила меня Алина. – Мы, жены депутатов, только к таким и привыкли. Не ромашек же он мне должен был на поле нарвать…

– А по мне ромашки лучше, нежнее и романтичнее. Они бы охарактеризовали риелтора с гораздо более выгодной, даже неожиданной стороны. Я, признаюсь, стала бы думать о нем лучше.

– Почему это?

– Потому. Такой букет купить, – я кивнула в сторону внесенной курьером громадины, – много ума не надо. Просто обозначаешь сумму, а девочки засовывают в яркую обертку весь залежалый товар. Ты приглядись – розы не свежие, вон сколько блестящей обертки у них под бутонами, а верхние лепестки явно сорваны. Хризантемы без нераспустившихся бутончиков, зелень на краях желтая. – Я махнула рукой, считая, что дальше продолжать смысла нет. – А ромашки или другие цветы, которых немного, они же на виду, там засохшие подсунуть не удастся. Сразу ясно, что человеку не все равно, сколько простоит его подарок.

– Вот поэтому, Полиночка, ты одна, а я нет! – сделала свой собственный вывод Нечаева. – Если так пристально изучать подарки, у мужика просто крыша съедет, он не только прекратит к тебе являться с букетами, он вообще прекратит являться! – Она с трудом впихнула цветы в просторную напольную вазу, которая нашлась в одном из углов гостиной.

– Человека с искренними намерениями это не испугает, – слабо попыталась я поспорить.

– Ой, остынь! Даже не начинай свою романтическую блажь. Лучше бы слушала советы опытной подруги!

– Ладно, пойдем лучше завтракать, опытная подруга, – миролюбиво предложила я.

– С удовольствием! – Алина расплылась в улыбке, да такой открытой, словно не она ворчала всего пару секунд назад.

Мы принялись кушать, при этом я параллельно посматривала в монитор компьютера. Хитрецов сидел в гостиной с телефонной трубкой в руках. Он явно нервничал и, как мне показалось, ждал звонка.

– Алинка, ты же должна его поблагодарить, – осенила меня догадка о причинах беспокойства риелтора.

– Вот еще, и не подумаю, – скорчила она гримаску. – Пусть волнуется.

– Позвони! – настойчиво порекомендовала я.

– Ни в коем случае! Ты, хоть и босс, но, прости, в амурных делах совершенно неопытна. Сразу звонить не стану, роковые красотки, а тем более жены депутатов так не поступают. Эту тактику я выработала годами практических занятий, ее нарушать категорически запрещено! – По выражению ее лица я поняла, что спорить бесполезно. – Да не бери в голову, вот увидишь, он сам мне наберет!

– Ух ты, какая самоуверенность! – не сдержала я саркастического комментария. – Тогда, если ваш разговор все же состоится, прошу тебя убедить нашего соседа не запирать внутреннюю калитку между участками.

– А… – протянула Алина. – Неужто собралась его ограбить?

– Пока нет, только покопаться в его вещичках и бумагах, мало ли что.

– Ну, валяй, – равнодушно повела она плечиком. – Только смею тебе напомнить, что это уже опасно, можно и за решетку угодить! – нравоучительно погрозила она мне пальчиком, но дольше играть в жену депутата не смогла и произнесла своим обычным, дружеским тоном: – Правда, Полинка, я волнуюсь! Не дай такому случиться, я же пропаду без тебя! – Она обняла меня.

– Милая, ты же знаешь, я очень осторожно! И я не стану рисковать понапрасну!

– Обещаешь? – Она заглянула мне в лицо.

– Конечно! – Я кивнула.

– Смотри мне! А то кто же будет обслуживать жену высокопоставленного столичного чиновника?! – Она так же быстро оставила серьезный тон, как и перешла на него ранее.

– Как кто? Халдеи! – съехидничала я.

– А ты на что тут… – Она не успела закончить фразу, как раздался звонок. Я не стану описывать то выражение триумфа, которое появилось на лице Нечаевой, но она не спешила брать трубку.

– Алина! – прошипела я грозно.

– Ты же моя прислуга, ты и бери! – вскинула она бровь. Я поняла, что она совершенно права, не стоило забывать, что для Хитрецова я – обычная девочка Маша, вылуживающаяся перед богатенькой дамочкой, а не Полина Казакова. Мне ничего не оставалось, как, скрипя зубами, повиноваться.

– Алло, доброе утро! – ответила я на звонок.

– Клаудия?! – вместо приветствия раздался голос Антона.

– Разумеется, нет! Это Мария!

– Ох, какая… – запнулся он, но тут же сам исправился, – ах да, а Клаудия?

– Она интересуется, кто ее спрашивает? – припоминая, как ведут себя дворецкие в южноамериканских сериалах, осведомилась я.

– Это Антуан!

– Ждите, я доложу. – Я прикрыла ладонью трубку и, едва сдерживая смех, выдержала паузу. – Через минуту вам ответят, – наконец произнесла я и передала телефон Нечаевой. Той, должна я отметить, одним звучанием голоса удалось полностью смутить абонента. На мониторе я видела, как он нервно вышагивал по гостиной, то и дело теребил свои сомнительные кудри и с замиранием выслушивал болтовню моей подруги. Сначала они обсудили состояние ее якобы ушибленной конечности. Клаудия раз пятнадцать уверила его, что чудесное лечение, оказанное ей риелтором, помогло. И нога совершенно не болит. В итоге они условились, что Хитрецов свозит Клаудию в магазин.

– Мне хотелось бы добавить пару роскошных вещей в гостиную, люблю, знаешь ли, уют, – донеслись до меня слова мнимой супруги депутата. – А на Машкиной машине ехать мне не по статусу. Этот вариант на крайний, я бы даже сказала безвыходный случай. – При этом она смешно поигрывала бровками и гримасничала в мою сторону. Я не удержалась и показала ей язык. Нечаева героически не рассмеялась и продолжила ворковать: – Ах, Антуан, ты просто душка. Я уже и не могу вспомнить, как жила без тебя, как справлялась. – Она замолчала, слушая его реплику, предугадать которую было несложно, тем более что она продолжила именно в том ключе, о каком я успела подумать: – Муж, а что муж… он вечно занят. Эта Дума просто лишила меня супруга! – Она трагически вздохнула. – Эта охрана, бесконечные подозрения, что кругом следят, папарацци, ой, да что и говорить. – Она закатила глаза, я, признаюсь, пожалела, что Хитрецов не видит всей полноты разыгранного ею спектакля. – А у вас тут прекрасно… Я чувствую, как расслабляюсь, вот только кругом заборы напоминают о столичной несвободе. Даже калитка между нашими усадьбами закрыта! А я так не люблю препятствия, – выдохнула она томно в трубку. Я увидела на мониторе, что риелтор буквально подскочил от ее чувственного голоса. Он принялся уверять ее, что немедленно отворит этот ненужный замок. Клаудия возликовала, пообещала наградить его чем-то сладеньким. Я еле сдержалась от омерзительной гримасы, воочию представив, что вообразил себе риелтор. Нечаева же еще пару минут беззаботно поворковала с мужчиной и повесила трубку.