Первый ученик - Аня Сокол

За спиной хрустнула ветка, Грош развернулся, с трудом представляя, что будет делать. Поблагодарит за спасение Шрама? Даст в морду за отца? На основании того, что кто-то видел черную форму, а спасший его был псионником? Не рано ли ставить знак равенства?

Парень принял универсальную стойку, вполоборота, одна нога чуть выставлена вперед: из такой позиции можно как атаковать, так и обороняться.

Во тьме блеснули глаза, и хриплый голос произнес:

— Ты упустил свидетеля, Малой.

Парень выдохнул. Шрам двигался тихо, даже несмотря на судороги, то и дело пробегавшие по телу — остаточные явления атаки, когда нервная система пытается восстановиться. В руках мужчина держал что-то по очертаниям очень похожее на пистолет.

Ветер снова зашумел, и парень напрягся, запах падали, сперва едва уловимый, стал приближаться. Темнота леса вдруг стала враждебной. Где-то там был незнакомец с неясными намерениями. Где-то там был призрак. А у него только едва стоящий на ногах Шрам с огнестрельным оружием.

— Что вы бы вы не взяли из могилы Кирилова, советую избавиться. Иначе нас ждет второй раунд. А я пуст.

— Черт тебя возьми, Малой, — мужчина вытащил из кармана что-то уместившееся на ладони и поднес к лицу, силясь разглядеть.

Макс зашипел, запах мертвечины приблизился, он выхватил телефон, дернул руку мужчины на себя, заставляя того вздрогнуть, и сделал несколько снимков. От режущей белизны вспышки перед глазами заплясали цветные пятна. На ладони Тилифа лежала железная табличка с выбитым номером, такими обзаводятся солдаты, пожарные и спасатели, чтобы облегчить опознание тела. Если он хотел узнать номер Кирилова, был способ проще, неужели в их ведомстве никто не берет взяток?

Но мысли Грош оставил при себе, ему платили не за это. Парень подхватил тонкую пластинку, бросил мужчине вместо нее телефон и, размахнувшись, отправил находку в полет. Что-то едва заметно стукнуло. Качнулись ветки, и все снова замерло. Парень напряг все свои чувства, блуждающий отступил, оставаясь все еще где-то рядом, но не собираясь приближаться. Раимов повел пистолетом из стороны в сторону.

— Нажмете на курок, и смертельный хвост вам обеспечен, — проинформировал Тилифа Грош.

— Вряд ли. Тут только ты, а псионники, не возвращаются, — мужчина опустил оружие, и оперся о ближайший ствол. — Удобно, не находишь? Вы единственные, кто может убивать, не боясь мести мертвых. И вы единственные, кого можно убивать по той же самой причине.

Макс попытался рассмотреть лицо Шрама, но в темноте оно казалось чуть более светлым овалом. Тилиф говорил правду. После смерти возвращались процентов восемьдесят умерших. Пять, по неясным до сих пор причинам, уходили навсегда, а оставшиеся пятнадцать — это псионники, умиравшие, как обычные люди, и никогда не возвращающиеся. Для пси-специалистов загробной жизни не существовало.

— Расслабься, Малой. Я хорошо стреляю, поэтому и жив до сих пор. Совсем необязательно убивать, чтобы вывести из строя, — Раимов вдруг согнулся, и Макс услышал звук рвоты. — Не возражаешь, если мы обсудим принципы друг друга после того, как приберем за собой и свалим, — сипло спросил он спустя минуту.

Урок седьмой — История

Боль выдернула Макса из сна. Ленка Афанасьева, ткнувшая его шариковой ручкой, возмущенно поджала губы. Зануда и заучка, у которой почти не было друзей, потому что живым людям она предпочитала книги. Грош поднял голову и, глядя ей в глаза, демонстративно зевнул. Староста курса отвернулась, отгораживаясь от него учебником.

Грош заморгал, Володин как раз закончил инструктаж, и все потянулись к выходу. Каждый выходящий из аудитории брал со стола лектора прямоугольный листок бумаги. Эдакий экзамен, где ученикам не требуется отвечать, а только лишь говорить номер билета. Историк в своем репертуаре — все ищет новые способы заинтересовать студентов непрофильным предметом. Парень, не раздумывая, взял ближайший.

— Грошев — тринадцать, — сказал он преподу и последовал на выход.

Около корпуса ученики становились в шеренгу. Арчи, хмуро оглядывая нестройный ряд, задержал взгляд на Максе. После возвращения из Троворота они разговаривали два раза.

Первый — перед допросом, которому его подвергли специалисты из Шоромы. Грош не заметил у следователей никаких увечий, оставшихся в память о встрече в Некропольском. Распускать руки в стенах лагеря мужики не осмелились, ограничившись многообещающим: «Расскажи все сам, а то хуже будет».

Второй — состоялся накануне, Арчи проинформировал парня, что операция его матери прошла успешно, ей предстоял долгий курс реабилитации. И похороны.

Ни один человек не спросил Макса об отце.

— На первый и второй рассчитайся, — скомандовал Андрей Валентинович, и студенты начали вялую перекличку. — Первые номера, шаг вперед. Старший группы — Ильин, маршрут номер семнадцать.

Невысокий и коренастый Пашка Ильин подошел к преподавателю и получил бумаги. Многие, обманутые простоватой внешностью, видели в нем лишь недалекого деревенского увальня, тогда как в последнем семестре он заработал право на дополнительную Императорскую стипендию.

— Вторая группа — маршрут номер одиннадцать, за старшего — Самарский.

Макс поймал тоскливый взгляд Лисы, которой выпало идти с Ильиным.

— Спорим, мы сделаем Увальня часа на три, — Игрок толкнул Макса в плечо.

Грош не ответил, спорить на что-то очевидное не имело смысла.

— Игроков, Грошев. Задания получили?

— Так точно, — рявкнул Леха.

Парень посмотрел на свой листок.

— Образец быта древних интар, — прочитал вслух любопытный Алексей. — Повезло, можешь хоть камень из Солнечного притащить и выдать его за древний молоток.

— Ага, — закатил глаза Арчи, — Васька в прошлом году так и сделал, и огреб неуд.

— Почему? — удивился Игроков.

— Потому что гранит в этих горах не водится. Так что подбирать абы что, вроде щебня, которым ямы на дороге засыпали, я бы не рекомендовал, — препод посмотрел на часы. — У вас десять часов до Солнечного и обратно, — хлопнул Леху по плечу и отошел.

— Малышке совсем не повезло, — Игрок посмотрел на миниатюрную Натку, которую со спины чаще принимали за девочку, чем за девушку. — Ей нужен образец письменности, — Алексей хмыкнул. — У интар ее не было. Пойду, предложу ей сразу написать на стене что-нибудь вечное из трех букв и не мучиться, — парень рассмеялся.

Макс машинально отметил, что Игроков так и не сказал, какое задание получил от историка сам.