Пагода благоуханий - Еремей Парнов

— Ах, вот в чем дело! — догадался Жаламбе и с живейшим интересом спросил: — И что же?

— Так вот, любезный… — Уэда снисходительно смерил собеседника взглядом. — Ваш пациент, которого вы зачем-то уложили на больничную койку, был частым гостем господина Фюмроля. Неоднократно замечен и сфотографирован там. Это, собственно, и позволило нам выявить его контакты. Они весьма многообещающи. От вьетнамской эмиграции до большевистского подполья в Ханое. У меня есть подозрение, что этот хрупкий юноша был связным между интересующим нас лицом и господином Фюмролем. Видите, как мы много теряем из-за вашей нерасторопности? — С железной последовательностью он вернулся к началу разговора: — Пора взяться за ум.

— Постойте, постойте! — Жаламбе схватился за лоб. — Кажется, я начинаю кое-что понимать. — Он отрицательно покачал головой. — Вы попали в самую точку, но тем не менее вы ошибаетесь, сударь. Фюмроль тут ни при чем. Французский маркиз — и неумытые туземные коммунисты! Смешно. Тут дело другого рода. Этот самый Дык разыскивался нами в связи с саботажем на электростанции. Понимаете? Еще прежний губернатор обратил внимание на перебои в подаче энергии, которые совпадали по времени с разного рода мероприятиями властей. Вот какая штука. Фюмроль только жертва подобных забав. Простое сопоставление фактов позволяет легко вычислить искомое неизвестное. Это некто Тхуан, повар, перешедший Фюмролю в наследство от Катру. И как это раньше не приходило мне в голову? — Он ударил себя по лбу. — Словно кто глаза занавесил!

— Надо брать, пока не ушел.

— Фюмроль в этот час может оказаться дома, — озабоченно вздохнул Жаламбе.

— Вы что же, боитесь его? — презрительно скривил губы Уэда.

— Не в том дело. Незачем показывать ему нашу кухню. Пропал повар, и все.

— Вероятно, вы правы, — вынужденно согласился Уэда. — Можете найти способ выманить его из норы?

— Раньше это не составило бы никакого труда. — Жаламбе принялся сосредоточенно обкусывать ногти. — Но теперь, когда отношения слегка осложнились… Вот если бы натравить на него губернатора! Предлог нужен. — Он нетерпеливо закружился на месте. — Железный предлог. Послушайте, Уэда, — сказал он с фамильярной деловитостью. — Каковы будут условия мира с Таиландом?

— Зачем вам? — полные губы Уэды сжались в ниточку.

— Мне на такие секреты, извините, плевать, а предлог нужен солидный. Что мне сказать Деку? Какие новости не терпят отлагательств?

— Япония поддержит притязания Таиланда? Это не секрет. Мир будет подписан в Токио? Новость, не заслуживающая особого интереса. — Уэда принялся размышлять вслух: — Скажите, что тайская армия начала новое наступление.

— Источник информации? — мгновенно отреагировал Жаламбе.

— Сошлитесь на меня. Утром я принесу его превосходительству извинения за ошибку.

— Тогда я бегу! Пока выберешься из этой чертовой дыры, сколько времени потеряешь…

— Погодите, — задержал его Уэда. — Выйдем вместе. У меня поблизости спрятан автомобиль.

— Отлично! Подбросите меня до моей лавки.

— Нет. Сначала вы пошлете людей к господину Фюмролю и позвоните генерал-губернатору. Как только майор уедет, пусть без промедления входят в дом. Если мы с вами чуточку и опоздаем, то не беда. Главное, чтоб птичка не упорхнула.

— Как, вы тоже желаете?

— Не хочу, чтобы вы наделали глупостей с самого начала. Новый шанс едва ли скоро представится.

Мадам Деку ждала Фюмроля на верхней ступеньке лестницы. На ней было смело открытое платье из лазоревого шифона.

— Как это мило с вашей стороны. — Она протянула руку для поцелуя.

— Я очень рада, что Жан наконец вытащил вас.

Они проследовали в столовую, где все осталось в том же виде, что и при прежнем хозяине.

Хотя радио ревело во всю мощь и вокруг стола сновали только вышколенные лакеи-французы. Деку не начинал делового разговора. Кофе пили в полном молчании.

Наконец мужчины смогли уединиться в кабинете.

— Плохие новости, — отрывисто сказал Деку. — Тайская армия перешла в наступление. Пибул Сонграм требует компенсации за потопленные суда. Вот уж никогда бы не подумал, что буддисты так агрессивны.

— Япония наверняка вновь предложит свое посредничество. Насколько я знаю, они хотят, чтобы соглашение было подписано в Токио.

— Но, пока суд да дело, таи слопают еще кусок.

— Откуда сведения?

— Из японских источников.

— Возможно, это провокация. Попробуйте срочно связаться с Луанг-Прабангом. У меня создалось впечатление, что тайские министры более чем удовлетворены достигнутым.

— А если нет?

— Тогда отдайте приказ флоту атаковать.

— Вы с ума сошли! Японцы сразу же вцепятся нам в горло.

— Если бы вы не поспешили усмирить Бакшон и Кохинхину, ваше превосходительство, у нас были бы козыри для контригры. Теперь они в прикупе.

— Политика — не карточная игра, майор, — наставительно заметил Деку. — У нас не было другого выхода. Красные в Бакшоне убивали наших администраторов, нападали на военные лагеря, грабили обозы, жгли долговые расписки. Это был форменный разбой.

— Разгул черни всегда отвратителен, — кивнул Фюмроль. — И навести порядок, безусловно, следовало. Возможно, предпринятые меры и оказались излишне крутыми, но в таком деле всегда неизбежны издержки. Тут у меня с вами нет разногласий Я о другом, мой адмирал. Почему мы допустили, чтобы вьетнамцы восстали против нас? Лучше бы они со всей силой обрушились на японцев. Нам следовало бы вести себя тоньше. Пусть не мы, а японцы боятся восстания.

— Я внимательно выслушал вас. — Заложив руки за спину, Деку прошелся по кабинету. — У меня возникло ощущение, что вы неправильно ориентируетесь в расстановке сил. Следует исходить из того, что Япония

— наш партнер, а не из обратного, как поступаете вы. Другого не дано. С коммунистами немыслимо вступать в любые отношения. — Он остановился перед портретом Петэна. — Есть вещи, в которых необходимо проявлять неукоснительную принципиальность. Так учит нас маршал. Забудьте политиканские компромиссы печальных времен народного фронта. Отныне и вовеки — коммунисты враги цивилизации. В переговорах с японской стороной прошу исходить из этого основополагающего принципа.

— Прошу простить меня, ваше превосходительство. — Фюмроль встал.

— Но я полагал, что вы призвали меня для консультации. Очевидно, я ошибся.

— Не сердитесь, Фюмроль, но я желаю вам добра. Вы все еще живете политическим багажом тридцать шестого года, а времена изменились, и очень существенно. Ваше сердце разрывается между безумцами, которые последовали за авантюристом де Голлем, и патриотами, не оставившими родину в ее трудный час. Пора определиться. По рождению, воспитанию и образу мыслей вы наш. Так переболейте же поскорее детской болезнью фрондерства, или не миновать беды.