Взрывное лето - Марина Серова

— Глухо, как в танке, — Самойлову надоело слушать длинные гудки, он выключил телефон и снова сунул его в карман.

Я только покосилась. Все равно, когда закончим, отберу. Я сыщик, а не меценат какой-нибудь. Не буду я их райотдел мобильными телефонами снабжать. Пусть их государство обеспечивает.

— Меня это молчание наводит на разные нехорошие мысли, — заявил Витя и тут же стал эти нехорошие мысли излагать: — Что-то все, кто нас интересует, либо взрываются, либо исчезают… К чему бы это? Таня, а куда мы едем?

— В «Орбиту». Вдруг у него трудовой энтузиазм проснулся.

— Нет его там, я же звонил. Ни сам трубку не берет, ни секретарша. И рабочий день уже кончился, там уже все закрыли и разошлись.

— Семь часов всего. Мужики в таких конторах часто задерживаются. Может, он с проектировщиками сидит. Это же в другом крыле, так? Значит, звонки не слышны.

— А сотовый тогда почему не берет? Я и по сотовому звонил.

— Он его в кабинете оставил. Чего ты прицепился, все равно надо заехать, вдруг кто знает, куда начальник подевался?

— Попробовать можно, — согласился Витя, — хотя вряд ли Лемешев перед ними отчитывается.

Правы оказались мы оба. Я — в том, что не все разошлись. Четверо мужчин и две женщины, слегка пришибленные последними новостями, сидели на кухне, пили водку и негромко разговаривали.

На столе стояли тарелки с остатками разных салатов, блюдечко с горкой нарезанной колбасы разных сортов, другое — с селедкой, большое блюдо с мытыми, но ненарезанными овощами и маленькие бутербродики с каким-то паштетом. Все это явно осталось со вчерашнего дня, когда праздновали день рождения проектировщицы.

— Вот, поминаем, — немного виновато кивнул на бутылку самый старший из мужчин.

Витя же был прав в том, что ничего они о Лемешеве не знали. Когда приехали из милиции и сообщили о смерти Елены Викторовны, директор был здесь, говорил с ними. Потом уехал. Нет, не с милицией, они уже ушли к тому времени. Куда? Да кто ж его знает? Может, к Борису Леонидовичу, мужу покойницы, они дружили все, а кто же еще поддержит человека в такую минуту, как не друзья? Нет, на завтра никаких распоряжений не было, так что сами ничего не знаем. Выйдем на работу, как обычно, а там посмотрим. Но, похоже, пора новое место искать, что же это такое, второго руководителя за месяц взрывают…

Мы попрощались и ушли.

— Можно попробовать домой к нему, хотя шансов мало. Скорее он где-нибудь в ресторане или в казино, нервы успокаивает, — предположил Самойлов.

— Или тоже по городу носится, Косачева ищет. Или сам в бега ударился, — продолжил Ярославцев.

— А ему-то зачем в бега? — удивилась я.

— Так мы же не знаем, для кого была взрывчатка, — пояснил Вениамин. — Если для Косачевой, то сейчас он должен вертеться у всех на виду, демонстрировать искреннее горе и полную непричастность. А если для вас… Это означает, что его план провалился и ему надо уйти в тень и срочно изобрести что-то другое.

— Или наши подозрения вообще основаны на нелепых совпадениях, и чистый, как голубь, Лемешев поминает сейчас безвременно усопшую в ресторане «Калинка» с какой-нибудь менее строптивой, чем ты, Татьяна, барышней, — продолжил Самойлов.

— Может быть и так, конечно, — вынуждена была я согласиться, — только слабо верится. Ладно, заглянем для очистки совести к нему домой, а потом поедем рестораны проверять. Начиная с «Калинки».

На наши звонки в квартиру Лемешева никто, естественно, не отозвался.

— Ну что такое, Танька, от тебя, что ли, заразился? — Витя сердито пнул железную дверь, воскликнул в сердцах: — Не хочется уходить, тянет что-то за душу, и все тут.

За душу, похоже, тянуло у всех. Я прислонилась к косяку и рассеянно нажала на ручку. Попробовала повернуть вправо, влево.

— Вень, ты это открыть не сможешь? — неожиданно обратился Витя к Ярославцеву.

— Нет. Простую сколько угодно, а для такой фирменной специальные инструменты нужны, и грохоту много будет, — спокойно ответил тот.

Господи, этот мальчишка у них, оказывается, еще и специалист-взломщик! Я нажала чуть сильнее и почувствовала, что ручка поворачивается. Массивная железная дверь была закрыта, но не заперта!

— Ловлю на слове, — что-то не к добру меня на шутки потянуло. — Я открываю эту, а ты, Веня, справишься с той, что внутри, согласен?

Они молча уставились на меня. Ярославцев неуверенно кивнул.

— Але-ап! — я дожала движением кисти ручку, потом с усилием потянула дверь на себя. — Прошу!

Витя оттер меня плечом, осторожно попробовал внутреннюю дверь. Она не поддалась.

— Из наблюдаемого нами пейзажа можно сделать вывод, что в квартире был чужой. Спросите, почему? Объясняю. Внутренняя дверь захлопывается сама, а внешнюю надо закрывать на ключ. Следовательно, последним из квартиры вышел человек, у которого ключей нет, то есть чужой.

— Таня, прекрати, — попросил Витя.

— Я просто хочу сказать, что в квартиру-то этот чужой попал, не взламывая дверей, значит, его впустил хозяин, — я сама чувствовала, что моя болтовня раздражает ребят, но остановиться не могла. Честно говоря, мне было просто страшно. Я уже понимала, знала, что мы найдем в этой квартире, и пыталась спрятаться от этого знания за завесой слов. — И означенный хозяин вместе с чужим гостем квартиры не покидал. Таким образом, поскольку хозяин на звонки не реагирует, приходит в голову мысль…

— Иванова, у тебя что, истерика? — поинтересовался Витя, отодвигая меня еще дальше в сторону, чтобы пропустить к двери Ярославцева. Не глядя на меня, Веня подошел и начал ковыряться в замке. — Я, конечно, могу тебе по физиономии дать, но, может, ты сама справишься?

— Проще, наверное, по физиономии, но какой будет пример для подрастающего поколения…

Ярославцев оглянулся, сказал почему-то шепотом:

— Я сейчас открою. Понятых бы надо позвать, а то…

— Верно, — согласился Витя. — Все надо делать по правилам.

Он позвонил в соседнюю квартиру, и через минуту к нам присоединились толстый мужчина в майке и дешевых тренировочных шароварах и угрюмая остроносая женщина, очевидно, его жена. На голове ее топорщились бигуди, прикрытые второпях повязанной косынкой. На лестничной клетке стало тесновато. Мы стояли и молча ждали, когда Ярославцев справится с замком.

Наконец послышался громкий щелчок, и Веня осторожно открыл дверь в темную прихожую и оглянулся:

— Готово.

— Тогда заходим, — буднично сказал Витя. — Таня, ты покарауль пока здесь.

Я снова прислонилась к косяку, молча глядела, как он прошел по коридору, на ходу включив свет. Тенью за ним двигался Ярославцев с пистолетом в руке. Я, вздохнув, прикрыла глаза — нет еще чутья у пацана, не знает, что не понадобится ему сейчас пистолет, или просто не наигрался еще.

Понятые же, глядя на все это, неожиданно оживились и потопали за ребятами в квартиру довольно бодро. Даже странно, по всем законам логики, увидев пистолет, они должны были бы спрятаться в самый дальний угол, а тут все с точностью до наоборот. Так рванули вперед, что чуть Веньку не снесли.

Впрочем, чему удивляться: любопытство — страшная сила. Особенно когда мозгов не хватает. У меня был знакомый парень, который оказался в Москве как раз четвертого октября девяносто третьего года. Вышел с вокзала, слышит, стрельба где-то недалеко. Так он повернул в ту сторону, посмотреть, что происходит. Интересно ему стало! Хорошо еще, что в этого болвана ни одна шальная пуля не попала.

Из комнаты донесся тихий возглас, потом невнятное бормотание. Значит, нашли. Ну что ж, Витя, понятно, хотел пощадить мои деликатные дамские чувства, спасибо ему большое, но мне-то кисейную барышню изображать совсем ни к чему. И потом, что я, покойников не видела?

Аккуратно прикрыв обе двери, я не слишком уверенно прошла по коридору. В комнате царил разгром: дверцы шкафов распахнуты, книги, вещи, осколки посуды — все перемешалось на полу. Насколько было видно, то же творилось по всей квартире. И в центре захламленной комнаты лицом вниз лежал Лемешев, пушистый светлый ковер потемнел от крови. Витя, присев около него, пытался нащупать пульс. У стены, обнявшись, завороженно застыли понятые.

Я подошла к Самойлову, тоже присела, коснулась руки Лемешева.

— Витя, что ты щупаешь, он холодный уже. Часа два как умер, не меньше.

Ярославцев, все еще с пистолетом в руке, вышел из смежной комнаты, отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный Витин взгляд. Самойлов выпрямился, посмотрел на лежащее у его ног тело, перевел взгляд на меня.

— Так. Лемешева мы нашли. Только вот рассказать нам он ничего не сможет, — и снова достал мой сотовый.

Глава 8

Поздно вечером мы с Витей сидели на его кухне и молча смотрели друг на друга. Когда в машине, возле дома убитого директора «Орбиты», Самойлов безапелляционно скомандовал ехать к нему, я, конечно, заикнулась, что, мол, неудобно, Любаше это не понравится, что я вполне могу забаррикадироваться в своей квартире и до меня ни один бандит не доберется. Витя тогда не стал спорить, только посмотрел грустно и попросил: