Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В качестве главного обвинителя против Массино в суде выступал Грег (его настоящее имя, а не сокращение) Андрес. Помощник прокурора США в Бруклине, он родился в Александрии, штат Вирджиния, тридцатью шестью годами ранее — примерно в то же время, когда Брейтбарт начал свою юридическую карьеру. Быстро став лучшим прокурором, Андрес получил отличную академическую подготовку. Он был достаточно настырным, чтобы попасть в боксерскую команду Нотр-Дама и пережить две схватки с малярией во время службы в Корпусе мира в Бенине, Западная Африка. Быстро усвоив принципы мафии, менее чем за пять лет он помог заключить в тюрьму более ста обвиняемых, большинство из которых признали свою вину. Самые крупные победы он одержал, работая в команде обвинителей, которые осудили консильери Бонанно Энтони Сперо, и добился признания вины от следующего консильери, Т.Г. Грациано.
Язвительность воцарилась сразу после того, как Брейтбарт и Андрес встретились в ходе досудебной перепалки по поводу обычных ходатайств и требований защиты быстро предоставить материалы для раскрытия. Андрес выиграл большинство важнейших судебных споров. Особенно важным для обвинения было то, что ему разрешили получить показания о том, что Джордж из Канады Сциаскиа был выведен из игры, хотя это дело будет рассматриваться отдельно. Кроме того, обвинению было разрешено привести через свидетелей другие не предъявленные обвинения в убийствах и преступлениях, связывающих Массино с общим заговором РИКО. Хотя присяжные не будут решать вопрос о причастности Массино к не предъявленным обвинениям, свидетельства о них добавили убедительности представлению обвинения о нем как о давно известном и злостном преступнике. Больным местом для Брейтбарта стало обвинение в убийстве Сциаскиа с призраком казни. «Они повышают ставки, чтобы вынудить признать вину, — утверждал Брейтбарт. — Ему шестьдесят лет, и признание вины для него равносильно смертной казни. Это значит умереть в тюрьме».
Впервые в жизни Джо Массино оказался в роли аутсайдера, и никто не понимал этого лучше, чем Брейтбарт и его помощник, адвокат Флора Эдвардс, когда в мае 2004 года в зале суда в центре Бруклина начались судебные слушания. Еще до того, как был вызван первый свидетель, адвокаты ознакомились с основным планом атаки обвинения, и он казался ошеломляющим. Один, возможно, два отступника были почти стандартным реквизитом в качестве свидетелей в драмах о РИКО. Но еще никогда на процессе по делу крестного отца обвинение не представляло в качестве краеугольного камня шабаш семи грозных мудрецов, в числе которых был и признавшийся подконтрольный босс Сэл Витале.
Массино лично выбрал Флору Эдвардс в качестве «второго места», подстраховки, Брейтбарта, зная о ее репутации «принцессы бумаг» в делах об организованной преступности. Она могла быстро подготовить убедительные, хорошо проработанные ходатайства и записки в разгар суматошного процесса. А процесс Массино обещал стать ожесточенной борьбой, в которой незначительный на первый взгляд юридический момент мог повлиять на присяжных или оказаться решающим в последующей апелляции.
С самого начала отбора присяжных перед двумя адвокатами стояла еще одна необычная задача: уменьшить дурную славу, прилипшую к Массино. Двенадцать присяжных и восемь их заместителей были отобраны судьей на предмет отсутствия у них предвзятого отношения к обвинениям мафии. Однако они, несомненно, учуяли запах опасности в том, как с ними обращались. Для их защиты имена присяжных были скрыты от защиты и обвинения, и им было запрещено сообщать друг другу свои фамилии или адреса. В качестве еще одной меры защиты анонимности и предотвращения фальсификации присяжных федеральные маршалы каждый день сопровождали их из дома в суд и обратно.
Ответным ударом Брейтбарта стала защита по типу комиссионного суда. Признав, что отрицать существование мафии было безрассудно, он попытался обратить эту уступку в пользу Массино. «Является ли Джо Массино боссом или нет, недостаточно для того, чтобы доказать основные деяния», — обратился Брейтбарт к присяжным, подчеркнув, что у обвинения нет прямых доказательств того, что Массино совершил хоть одно преступление. — Вы можете проголосовать за невиновность, даже если поймете, что он босс».
Самым сложным испытанием для защиты было подставить под удар Сэла Витале. Обе стороны знали, что отношения Витале с Массино пересекаются со всеми основными обвинениями и что его показания склеивают показания других перебежчиков. Двести мест в зале суда были заполнены зрителями, многие из которых — прокуроры и адвокаты — были профессионально заинтересованы в поединке между элитным свидетелем и виртуозным перекрестным допросом.
Сюрреалистическая мелодрама разворачивалась также между Витале и его сестрой, Джози Массино, сидевшей в первом ряду галереи, в двадцати футах от мужа. Всегда заявлявшая репортерам о невиновности Джо, она стоически сидела на оцепенело жестких деревянных скамьях каждый день процесса, но никогда не была так внимательна, как во время пятидневного выступления Сэла в качестве свидетеля. Витале избегал смотреть на нее и ее дочерей, Аделину и Джоанну, сидящих рядом с ней, даже когда его показания касались утверждений о том, что он утешал их любовным вниманием и деньгами, пока Массино находился в тюрьме. Глаза Джози смотрели на Витале, человека, которого она когда-то называла своим «младшим братом», с выразительностью ракеты теплового наведения. «Он моя плоть и кровь, но как вы можете простить то, что он сделал не только со мной, но и с моим мужем и отцом моих детей?» — сказала она Джону Марзулли, репортеру Daily News, во время перерыва.
Язвительные вопросы и ловкие попытки Брейтбарта вырвать у Витале признание в том, что ревность и зависть заставили его скрыть собственные преступления, подставив Массино, не увенчались успехом. Адвокату не удалось выявить ни одной явной нестыковки или откровенной лжи, и лишь однажды ему удалось нарушить бесстрастный апломб Витале, звучащий низким голосом. Когда Витале попросили указать на Массино в зале суда, его презрение было ощутимым. «Да, вон тот джентльмен в очках. Парень, который смотрит на меня. Это он».
Закончив давать показания, облегченно вздохнувший Витале вскочил на ноги, словно выброшенный из катапультируемого кресла летчика-истребителя, и выскочил в боковую дверь, не оглянувшись на сестру и зятя.
Каждый день Джози одевалась в хорошо сшитые костюмы и приносила два больших пакета с домашней и ресторанной едой для обеда своего мужа, обмениваясь с ним шепотом и ласковыми взглядами. Она бесстрастно выслушивала рассказы о чудовищных злодеяниях, приписываемых Массино, и откровения о его романтических похождениях, когда он находился в бегах. Форма Массино представляла собой синий или серый костюм и белую рубашку с открытым воротом. Записывая заметки и передавая их
