Рождение легиона - Gedzerath

– «Протестую!» – нахмурившись, подала голос белая единорожка – «Речь не по существу!».

– «Протест отклоняется. Продолжайте, подсудимая».

– «Благодарю вас, ваша честь» – коротко кивнула я, подходя к столу с вещественными доказательствами и беря скованными ногами свой боевой трофей. Меч был все так же тяжел, и не слишком удобно лег в закованные в сталь копыта, но его свист был все так же грозен, когда я, не обращая внимания на изготовившихся гвардейцев, крутанула его перед собой.

– «Вот этот меч был у одного из напавших на нас грифонов. Как и вот эта алебарда. Как и вот этот вот копье. Каждое из этих орудий оставило на моем теле свой след, и если прочих пони избивали лишь древками, приводя их к покорности, то меня… Скажем так, я выглядела лишь немногим образом лучше моего мужа, когда выбиралась из подземелья замка Дарккроушаттен, неся на своих подгибающихся ногах едва дышащее тело своего супруга. Убила ли я этих грифонов, спросите меня вы? Знаете, закон рассматривает это как убийство, в то время как в моих глазах это была казнь. Вокруг меня не было никого, кто мог бы встать между озверевшими, алчущими крови и добычи бандитами, и сотней беззащитных пони – и я сделала это сама. Как и предписывал мне долг, который мы возложили на свои плечи, я подставила себя под удар. Так же, как сделали это стражи, ценой своих жизней разоблачившие спрятавшегося в песках страшного колдуна. Так же, как это сделала Скейти Белл, вставшая между нами и огромным каменным монстром – в тот момент я поняла, что пришел и мой черед. Я стала действовать так, как этого требовал мой долг – быстро, как можно более эффективно… И абсолютно безжалостно. На одном моем копыте лежали жизни окружавших меня пони, в то время как на другом – жизни бандитов, пришедших к нашему порогу. И я сделала свой выбор. Я казнила их, одного за другим.

О нет, это было не убийство безвинных овечек, как может показаться вам из речи госпожи прокурора – о нет. Каждый раз это был бой, и в отличие от меня, ни один из противников не был безоружен. Их копья, мечи и даже когти с клювами оставили на мне свои отметины, в то время как я рвалась в сторону замка, куда утащили похищенных пассажиров нашего поезда, унесенных грифонами в их бандитское гнездо, свитое в Белых Холмах. Не буду утомлять вас долгими подробностями – вовремя подоспевший сталлионградский патруль взял тот замок на копье, разбив его многочисленную стражу, и дав возможность всем находящимся в нем пони еще раз увидеть солнце, вдохнуть свежий воздух и наконец, отправиться на родину, чтобы обнять своих близких и родных. Да, я совершила много ошибок, воспоминания о которых заставляют меня краснеть. Да, в тот момент я действовала непрофессионально, на эмоциях, но даже сейчас, спустя несколько недель я понимаю, что в подобной ситуации я действовала бы точно так же, как и тогда – я подхватила бы первое попавшееся мне оружие и ринулась бы на врага, стремясь ценой своей жизни вызволить попавших в беду соплеменников и любимых».

Кажется, моя речь нашла наконец какой-то отклик если не у присяжных, то у сидящих в зале пони. Притихнув, они внимательно слушали меня, кто с недоверием, кто с недовольством, а кто-то – даже с неверящей, презрительной усмешкой, но больше всего я видела взволнованных, пристально глядевших на меня морд. Они верили мне, и от этого в моей душе растаяли последние ледяные осколки, сидевшие в ней с тех проклятых Белых Холмов.

– «Вам, присяжные заседатели, предстоит решить – виновна ли я в чем-то, или нет. Думайте. Решайте» – ковыляя к своему месту, я остановилась и нарочито громко позвенела цепями, перебирая разложенное, снабженное бирками вещественных доказательств оружие, громко лязгнувшее под моими ногами – «Но знайте, что когда-нибудь, эти вот штуки могут оказаться над вашей головой, а так же упасть на шеи вас и ваших близких, но уже некому будет встать на их пути. Ведь народ, боящийся защищать свою свободу – недостоин этой свободы вообще!».

– «Леди и джентельпони, вы вынесли свой вердикт?».

– «Да, ваша честь» – поднялся на ноги седоусый, почтенного вида единорог. Собрав перед собой пачку из бумаг, он положил ее на бортик ложи для присяжных, и устремил на меня внимательный взгляд выцветших, голубовато-серых глаз – «После тщательного обдумывания, присяжными заседателями было решено, что подсудимая виновна в умышленном убийстве шестнадцати грифонов на полустанке возле Белых Холмов и в замке Дарккроушаттен. Мы считаем, что ее вина доказана по всем рассмотренным эпизодам».

Вздохнув, я опустилась на задние ноги, бессмысленно глядя на цепи, сковывающие мои ноги чуть повыше бабок. Похоже, им предстояло поселиться там на долгий, очень долгий срок. Поднявшийся грифон презрительно курлыкнул, хищно глядя на меня торжествующими глазами, но в тот момент, мне было абсолютно все равно.

– «Хотя присяжные заседатели и считают, что в данном деле имели место смягчающие обстоятельства, ведь подсудимая действовала в состоянии аффекта, вызванного покушением на убийство ее мужа, которого она посчитала мертвым, мы пришли к выводу, что ее действия представляют крайнюю опасность для нашего общества, поэтому все вышеизложенное не может служить оправданием для совершенных ею преступлений, и мы рекомендуем суду назначить ей наказание в виде изоляции от общества на максимально возможный срок».

«Ну, вот и конец. Допрыгалась, лошадка. Да пошло оно все!».

Зал взорвался громом голосов. Вскакивая со своих мест пони громко кричали, с негодованием выкрикивая обвинения в адрес… В адрес присяжных? Повернув голову, я с недоверием всмотрелась в бушующую толпу на балконах и трибунах, кричащую, требующую, призывающую гнев богини на головы присяжных, с опаской пригибающих головы и лихорадочно высматривающих пути к отступлению – но поздно. Грохот судейского молотка был практически неразличим за грозным ревом толпы. «Позор!», «Как вы могли?!», «Предатели!» – неслось со всех сторон вместе с какими-то скомканными бумажками, летящими в головы двенадцати моих палачей. Неверящим взглядом я проходилась по трибунам, глядя на поднятые ноги и раскрытые в крике рты – неужели эти пони еще недавно осуждающе глядели на меня, слушая заумные рассуждения прокурора и крикливые угрозы грифоньего посла?

*БРРРУМ*

Какой-то новый, рокочущий звук родился где-то недалеко от здания.

*БРРРУМ*

Словно далекий майский гром, он становился все слышнее и громче.

*БРРРУМ*

Стекла открытых окон задребезжали, и постепенно стихающая толпа стала прислушиваться к этим однообразным, но очень грозным звукам, раздававшимся где-то за окнами суда. Подняв глаза, я встретилась с удивленным взглядом Слизи Мейна и настороженными глазами судьи и госпожи прокурора, недоумевающих, что за сила может так грозно грохотать неподалеку, заставляя тонко позвякивать прыгающие на столах графины с водой и жалобно трястись большие, роскошные люстры. Но мне уже стало понятно, откуда родилось это грозное предостережение – то был звук сотни копыт, слитно ударявших стальными подковами по гладким плитам мостовых.