Саша Чекалин - Василий Смирнов

Павел Николаевич обычно целый день был на пасеке.

— Не шумите и не мотайте головой, — предупреждал он ребят, — пчелы не любят суматошных людей.

Сашка, Филька и увязавшиеся за ними Витюшка с Лиходеем с опаской ходили по тропинке мимо ульев, приглядывались.

— Серьезные насекомые, — сморщившись, но с уважением говорил Филька, поглаживая ужаленное место.

Завыркинцы удивлялись, видя, как спокойно Павел Николаевич подходил к ульям и пчелы не набрасывались на него. Он разговаривал с пчелами, как с людьми. Обитателей одного улья укорял за то, что мало носят меда, жителей другого хвалил за усердие.

В ответ слышалось непрерывное звонкое жужжание. Желтоватые насекомые деловито кружились над деревьями. Особенно интересно становилось на пасеке, когда пчелы начинали роиться. Прислушиваясь к жужжанию в улье, Павел Николаевич почти безошибочно определял:

— Похоже, что завтра полетят… Надо следить. Саша тоже прислушивался. От отца он знал, что пчелы перед роением ведут себя неспокойно.

Они вместе разбирали улей. Отец вынимал желтевшие на солнце рамки с сотами. Шестигранные ячейки поблескивали густым янтарным медом.

Саша не сводил глаз с живого, копошившегося клубка. Пчелиная матка отличалась от рабочих пчел своей величиной, короткими крылышками и коротким хоботком. У трутней же были длинные крылья, грудь широкая и такой же, как и у матки, короткий хоботок.

Насмотревшись, что делал отец, Саша в своем улье хозяйничал самостоятельно, своим медом потом угощал домашних.

— У меня слаще, — уверял он Витюшку и отца.

Скоро у ребят появилось новое увлечение.

Неожиданно оказалось, что Вырка населена множеством живых существ, которых не только Саша, но и другие ребята раньше просто не замечали. Произошло это открытие после того, как из очередной поездки в Тулу Надежда Самойловна привезла сыновьям два объемистых тома: «Жизнь животных» Брема. В одной из этих книг рассказывалось про рыб, в другой — про насекомых.

К Саше теперь часто заглядывал Филька. Как-то незаметно подружился он с горцами. От прежней вражды не осталось и следа.

— Любопытные книги… — одобрительно говорил Филька, рассматривая у Саши «Жизнь животных».

После знакомства с Бремом окружающий ребят животный мир и в поле, и в лесу, и на огороде словно изменился, стал более заметен и многообразен. Под каждым кустиком, возле каждой былинки, не примечаемые раньше, шевелились и жили различные существа. Их было великое множество. Одни погибали, другие нарождались. Шагу нельзя было ступить, чтобы не заметить кого-либо. Ребята и раньше знали названия многих насекомых, зверьков, птиц. Но среди знакомых оказались во множестве и такие, которых ребята словно видели впервые. В саду их заинтересовала колония рыжих муравьев, облюбовавших для постоянного жилья старый пень от срубленной липы, а в поле — крохотные мыши — малютки, жившие в подземных квартирах. Летают красавицы бабочки, мелькая в зелени кустов своими многоцветными, яркими крылышками. Но появились они на свет из безобразной, внушающей лишь отвращение зеленой гусеницы, объедающей листья на яблоне. Заинтересовали ребят и деловитые шмели, и их родственники из пчелиной семьи — трутни, остающиеся на зиму вне своего улья. Спустившись к Вырке, ребята ложились на берегу, свесив головы над прозрачной, словно прикрытой стеклом, водой.

Кружатся по зеркальной неподвижной поверхности, отливающей радугой, черные, как будто из вороненой стали, жучки-вертячки. Словно на лыжах бегают — скользят по воде на своих негнущихся ногах водомерки…

— Знаешь, почему их зовут водомерками?.. — спрашивает Филька и тут же отвечает: — Они водяные землемеры, отмеряют другим насекомым свои делянки.

Саша согласен с ним. А это кто схоронился под воздушным навесом-колоколом?

— Водянка… — шепчет Саша, узнав водяного паука. Паук отдыхает. Во все стороны от его жилья — воздушного колокола — протянулись прозрачные нити. Вдруг одна из нитей задрожала, заблестела, задетая каким-то малюсеньким живым существом. Паук проворно выбежал — выплыл из-под своего жилища, схватил добычу.

— Ловкач… — шептались между собой ребята. Следили они, как заинтересовавшая их водянка строила свой подводный дом из пузырьков воздуха, склеивая их друг с другом. А еще ниже среди зеленых водорослей медленно, словно шагая, двигалась черная пиявка.

— Далеко она так может ушагать?..

Широко раскинулись листья водокраса, среди них плавают санитарки-ряски, и, как заправский пловец, кружится водяной клоп-гладыш. Возле него неутомимо снуют кружалки, водолюбы и еще какие-то насекомые, названия которых никто из ребят пока еще не знает. Ниже, среди черных от ила и водорослей подводных корней кустарника, мелькают стайки мелких серебристых рыбок. Сначала кажется, что рыбки просто так шмыгают между прибрежными камнями. А когда приглядишься — заметно, что они деловито обшаривают водоросли, хватая на ходу разных насекомых и вытаскивая из ила червей. Над водой ребята лежат час, другой…

— Смотрите! — вдруг шепчет Серега.

Что-то случилось в подводном мире. Заплывшая далеко от берега пучеглазая лягушка, поспешно загребая лапками, вернулась обратно под куст. Копошившийся возле водорослей тритон насторожился. Рыбки быстро метнулись в сторону. Из илистых водорослей показалась черная приплюснутая голова щуки. Схватив зазевавшегося пескаря, щука, вильнув хвостом, остановилась.

Неожиданно перед ее пастью появилась маленькая темно-серая рыбка с иглами на спине.

Рыбка спокойно, слегка шевеля плавниками, проплыла мимо огромной зубастой пасти щуки, и речная хищница, снова вильнув хвостом, исчезла, не тронув ее.

— Колюшка! — прошептал Саша. — Попробуй проглоти ее — подавишься.

Растянувшись на траве, Филька мечтал:

— Вырасту большой — уеду на Север. В рыболовецкую артель поступлю.

— На море боязно. Там враз утонешь, — рассудительно говорил Серега, — или акула схватит.

Он, так же как и Саша, не помышлял ни о чем необычном. Зачем уезжать за тридевять земель, если так хорошо жить в родном Песковатском! Куда ни взгляни — зеленеют, широко раскинувшись, колхозные поля. В кустах ласково журчит Вырка. И небо голубое, необъятное, в нем неумолчно распевают свои звонкие песни невидимые снизу жаворонки.

— Пошли в лес? — предлагает Саша, смахивая со лба прядь черных волос. Ему, как всегда, не терпится долго сидеть на одном месте.

Свистнув Тенора, ребята отправлялись в лес.

Окрестные леса богаты грибами, пропасть ягод, орехов — не ленись только собирать. А тут по пути всякие соблазны.

На лесной тропинке попалось перышко. Какой птице оно принадлежит? Пронзительный свист Саши собирал всех ребят. Тенор тоже подходил к перышку, глубокомысленно обнюхивал его.

— Ну, кто может ответить? — спрашивал Саша, пытливо поглядывая на друзей.

— А шут его знает, — отзывался Серега, собирая вокруг спелую землянику.

— Похоже на грачиное, — определял Саша, пытливо рассматривая перышко.

Но более сведущий в птичьих делах Егорушка не всегда соглашался с ним. Обладал Егорушка счастливым даром почти безошибочно по голосу узнавать любую птицу, умел близко подойти к ней, не спугнув, определить, чье гнездо. Откуда у него появилось такое умение — можно было только удивляться и завидовать. Но самое главное — Егорушка очень ловко умел подражать птичьему голосу, чем снискал безграничное уважение всех ребят.

По пути то и дело возникали споры. Кому принадлежит эта нора — лисице или барсуку? Как узнать, обитаема ли нора? Отчего на березе образуются крупные шишкообразные наросты? Сколько лет вот этой сосне, дубу?

— Что так мало набрали грибов? — спрашивали прохожие ребят, возвращавшихся из леса.

Все смущенно переглядывались.

— Не попадались, — бойко отвечал за всех Саша. На самом же деле ребята, позабыв про грибы, долго исследовали русло высохшего ручья или усердно рыли барсучий бугор, надеясь захватить живьем неповоротливого, толстого хозяина норы.

Но не только забавы были у ребят на уме. Все больше принимали они участия в колхозной работе. Вместе со взрослыми ходили на покос, ездили за травой на луга, копнили у сараев сено. В страдную пору в колхозе каждая пара рабочих рук была ощутимым подспорьем.

— Вы уж теперь большие, — все чаще говорили им дома.

И в самом деле, ребята за лето возмужали, вытянулись, особенно Саша. Ростом он уже догнал отца.

Осенью — было это в сентябре — в село приехал незнакомый киномеханик с передвижкой, веселый разговорчивый паренек. Был он небольшого роста, одет в нескладно сшитую вельветовую толстовку, с комсомольским значком. Приехал он задолго до киносеанса. В сельсовете отрекомендовался — Григорий Штыков. Разыскав секретаря комсомольской организации, пошел с ним по селу, заглядывая по пути и в избу-читальню, и на ферму, и на колхозный ток, что-то записывая при этом в тетрадку.