Форма жизни - Андрей Ливадный

Карьер, догадался Кайл, вспомнив недавний разговор с Роганом.

От высохшего русла древней реки к прямоугольной выработке вела хорошо сохранившаяся дорога. Кайл удивился, заметив, что кладбище Сервов не закончилось в границах русла, а продолжается. Полузасыпанные реголитным гравием и вездесущей пылью остовы древних машин возвышались и вдоль дороги, и по краю карьера, а несколько угловатых чудовищ необычного вида застыли прямо на пологом спуске, уводящем вниз, в чернильную тень глубокого разреза.

Роган остановил обоз на границе рассеянного света, источаемого ущербным диском Владыки Ночи, и густой, вязкой тьмы, царящей в каждом мало-мальски значительном углублении.

Что-то беспокоило старого воина. Из-за бесформенности, мешковатости защитной одежды трудно было судить о позе человека, но Кайлу показалось, что Роган напряжённо вглядывается в однообразную, унылую даль застывшего навек лавового моря, простирающегося от кольцевых гор родного кратера до близкого горизонта.

Непонятно, что могло насторожить его, ведь скупо освещённый ландшафт казался абсолютно одинаковым, лишь одинокая скала, торчащая приблизительно в километре от пологого спуска в карьер, немного разнообразила унылый пейзаж, отбрасывая на каменную равнину резко очерченную длинную тень.

Видимо, она и привлекла пристальное внимание Рогана. Он сделал выразительный жест, и шестеро воинов тут же отделились от отряда, присоединившись к командиру. Трое оставшихся проводили взглядом удалявшихся по направлению к одинокой скале товарищей и принялись наводить порядок среди остановившихся рабочих, по привычке побросавших верёвки там, где их застала внезапная остановка.

Подчиняясь выразительному приказу, Кайл нехотя подобрал верёвочную упряжь и поволок телегу на указанное место. Юноша устал, но не физически, а морально. Чувство оказалось для него новым и неприятным. Попытавшись разобраться, что же вызывает в его душе это глухое раздражение, Кайл вдруг понял, что виной всему тишина.

Усталость мышц от долгой ходьбы, болезненный след от верёвки на плече, периодически обостряющееся чувство голода, потребность терпеть с отправлением физиологических нужд организма — все эти неудобства блекли перед тем моральным дискомфортом, который испытывала психика человека, впервые совершающего долгое путешествие по Новому Селену.

Волоча телегу на указанное воином место, Кайл продолжал злиться. Лучше бы он не задумывался над причинами своего неосознанного раздражения, потому что, выяснив его источник, он сделал себе лишь хуже.

То же самое должны были испытывать и другие участники этой экспедиции за реголитом, большинство из которых являлись людьми случайными, мало подготовленными к долгим переходам по безжизненным пространствам внешнего мира.

Кайл остановился, и верёвочная упряжь тут же сползла с его плеча в пыль дороги. Он представил себе долгий путь назад, бесконечные часы наедине с самим собой, когда единственным звуком будет собственное тяжёлое дыхание, и ему стало тоскливо. Несколько суток назад, покидая шлюзовые ворота города, он радовался возможности путешествовать, с жадностью впитывал картины мёртвых ландшафтов, мысленно посмеивался над Сортом, считая, что общение с одутловатым уличным торговцем недостойно будущего воина, а теперь он смотрел на всё совсем иными глазами.

Повернув голову, Кайл отыскал взглядом фигуру своего напарника, сгорбившегося подле телеги, и пошёл к нему не в силах побороть эту внутреннюю потребность: прижаться лицевым щитком забрала к его шлему, увидеть осунувшееся человеческое лицо и просто поговорить.

…Кайл так и не преодолел те несколько метров, что отделяли его от присевшей на корточки сгорбленной фигуры уличного торговца.

Что-то случилось вокруг, обострённые долгим переходом чувства буквально взвыли об этом, когда среди телег сразу во многих местах возникло суетливое движение человеческих тел.

Гробовая тишина только усилила мгновенный приступ панического страха, ощущение непоправимости… Кайл резко обернулся и увидел их — исчадий, которых научился бояться и ненавидеть задолго до того, как впервые прошёл сквозь шлюзовые ворота города во внешний мир.

Они появились внезапно, словно их породила угольно-чёрная тень, протянувшаяся от одинокой, застывшей среди твёрдого лавового моря скалы.

Очевидно, там они и прятались всё это время, наблюдая за тем, как обоз приближается к пологому спуску в карьер.

Первыми в поле зрения появились Сервы. Их было не меньше двух десятков, и двигались они обычным для механических созданий способом: длинными, точно рассчитанными прыжками. Их тонкие, кажущиеся хрупкими конечности на самом деле являлись полыми конструкциями, чрезвычайно лёгкими и прочными. Со стороны казалось, что ниже шарнирного сустава конечность Серва состоит из двух входящих одна в другую трубок. Используя энергию заключённого внутри этой раздвижной конструкции механизма, они подпрыгивали высоко вверх, покрывая при этом десять-пятнадцать метров пространства, и приземлялись, поднимая лёгкие облачка реголитной пыли. При этом можно было отчётливо различить, как нижняя часть их конечностей укорачивается, трубки входят одна в другую, сжимая и изготавливая к новому прыжку невидимые глазу пружины.

Воины, двигавшиеся к скале, остановились.

За время перехода Кайл уже научился отличать Рогана и двух его ближайших помощников от остальной охраны по мелким деталям защитной экипировки.

Вокруг панически разбегались люди, отчаянно жестикулировал пытавшийся унять их Варлай, а Кайла словно приморозило к месту, он стоял, не шелохнувшись, как вкопанный и расширенными от ужаса глазами смотрел на появившихся из тени скалы существ.

Эти картины навек останутся в его памяти.

Вязкая ватная тишина, голубой призрачный свет Владыки Ночи, играющий злыми бликами на ажурных конечностях Сервов, матовый отсвет сверкнувшего клинка, который обнажил Роган, жестами отдавая приказы воинам, чёрная прямоугольная пасть наполненного вязкой тьмой карьера и желтоватый язык сбегающей вниз дороги…

Косая тень одинокой скалы. Искажённое ужасом лицо Сорга, промелькнувшее за лицевым забралом, его водянистые глаза, полные покорного ожидания смерти, перекошенный в крике рот, похожий на чёрную яму, длинная синусоида брошенной верёвки, бессильно распластавшейся в пыли, замеченный краем глаза жест Варлая, приказывающий рабочим перевернуть телеги, образуя из них баррикаду, и фигурки людей, не внемлющих никаким жестам или приказам, удирающих назад, к древнему руслу и кладбищу Сервов, — всё это промелькнуло перед глазами остолбеневшего Кайла, и он понял: всё, наступил их смертный час, потому что вслед за Сервами из глубокой тени скалы выступили хорошо узнаваемые силуэты Изменённых.