Портреты в черных тонах (Стеклянная тень – исход) - Михаил Март

– Капитан Юхтин, – рявкнул Базаров. Тот встал. – Операция по кассирше доверяется тебе. Упустишь – башку оторву. Степану выношу благодарность с занесением в личное дело. Тебе, Степа, разрабатывать операцию дальше. Не дай остыть следам, пока еще гарью под носом воняет.

Совещание закончилось, а Соснин думал, как он скажет Артему о выброшенных на улицу двухстах пятидесяти миллионах.

15.

На лавочке возле ее дома сидел симпатичный мужик лет сорока пяти, Лида обратила на него внимание. Не то чтобы специально, а просто во дворе никого больше не было. Пригрелся на солнышке и почитывал газетку. Когда она проходила мимо, он встал и подошел к ней. Чужак, это Лида сразу определила по его виду. У бывшей секретарши Мезенцева глаз был наметанный, всякого люда повидала. Спросить что-то хочет.

– Вы Лида Требушкина?

Она удивилась. Выходит, он ждет ее? В этом доме находилась старая квартира Лиды. Сейчас в ней жил Артем и ей приходилось часто бывать по старому адресу. Незнакомец нарвался на нее по чистой случайности.

– Кто вам дал мой адрес? – спросила Лида.

Мужчина улыбнулся, показывая свое расположение.

– Я от вашего отца. Он узнал, что я буду ехать через эти места, и попросил меня передать вам письмо. У нас же цензура. Я никуда не тороплюсь, и мне не трудно сделать для хорошего человека простое одолжение. Вашего отца у нас очень уважают.

– За три бессмысленных побега? За что же уважать-то? Вместо пяти лет сидит уже двенадцать, и свободы ему еще долго не видать. А он немолод.

– Просто Егор Ефимыч справедливый человек.

– Ну да, до смотрящего в зоне дорос, все лучше, чем быть подполковником милиции на свободе.

Лида кивнула на скамейку, с которой встал посыльный, и они сели на нее вместе. Освобожденного зека она не стала приглашать в дом.

– Тоже из оперов? – спросила она.

– Нет. Когда-то работал следователем в прокуратуре. Сейчас те времена вспоминаются с трудом. Теперь еду в Новороссийск, там есть работа в порту. Один наш бывший сокамерник неплохо зарабатывает. Позвал меня. Обещал помочь. Меня все устраивает. А главное – тепло.

– Да уж, согреться вам не помешает. Давайте письмо.

Мужчина достал конверт из кармана и протянул дочери тюремного авторитета. Выглядел мужик жалким. Вряд ли он был таким до отсидки. Милицейская зона имеет свою специфику. Людей там быстро ломают. Ни один освобожденный не вернулся работать в органы правопорядка. И дело здесь не в запретах и наложении санкций, а в перемене взглядов на жизнь. Как правило, бывшие менты идут в криминал или, если очень повезет, в телохранители. Профессия чистая, но унизительная. Не все готовы пресмыкаться. А криминальная карьера возвращает самоуверенных вояк в зону. Одних сразу, других позже. Их нигде не ценят, а потому подставляют в первую очередь. Только по второму разу их отправляют в обычную зону, где с ментовским прошлым выжить очень трудно. Не зря говорят: бывших ментов не бывает. Правильно. Это не профессия, а диагноз. Такие люди не могут работать на заводе, курьерами, учителями, грузчиками. Он сидел перед ней бледный, исхудавший, уставший. Воля этого парня не радовала. Он не знал, что с ней делать. Глаза пустые, без огонька, и, похоже, он видел мир в черно-серых тонах, а кругом такая красота. Одни тюльпаны на клумбах чего стоили.

По конверту Лида поняла, что его не вскрывали. У нее с отцом имелся свой секрет, известный только им. С другой стороны, это никак не характеризовало посыльного. Письмо старика к дочери даже любопытного не заинтересует.

Когда Лида достала послание, зек отодвинулся, чтобы не мешать человеку читать. Она это оценила. Вряд ли их учат в зоне манерам и деликатности.

«Дорогая дочурка! У меня все в порядке. Решил написать ни о чем. Если письмо попало в твои руки, значит, ты видела Костю и он тебе его передал. Вот таких мужиков у нас полная зона. Ни у одного из них нет будущего, все они стали гнилыми орехами. Я подумал о том, что кого-то из таких ты можешь использовать. Им надо-то крупицу тепла, ласковые руки и каплю уважения. Дай им это, а взамен получишь верного пса на вечные времена. Одно условие. Их нельзя выгонять. Такие не прощают. Если не нужен, то убей, но не отталкивай. От зла они уже устали и еще одного предательства не переживут. В каждом из них спит вулкан, и лучше его не будить. Два раза в месяц на свободу выходит по десятку таких неприкаянных. Могу каждому дать характеристику. От меня они ничего не скрывают. Может, я ерунду предлагаю и замусориваю тебе голову. Но мне моя идея нравится. Я знаю твой авантюрный характер, и тебе всегда пригодится человек, на которого можно списать все грехи. От большинства ушли жены, им некуда возвращаться, с родственниками, если они есть, отношений не поддерживают. Одинокие волки без стаи в зимнем лесу. Остальное додумаешь сама. Фантазия у тебя богатая. Удачи и счастья, моя дорогая. Твой старик».

Лида убрала письмо в сумочку:

– Вас Костей зовут?

– Да. Ефимыч меня упомянул?

– Добрым словом. Другому бы не доверил.

Отец ничего не знал. Лида ему давно не писала. Стыдно. Она уже живет в другой квартире, ушла в отставку от Мезенцева, стала майором милиции, вышла замуж. Перемен немало. Слишком быстро жизнь мелькает перед глазами, время летит незаметно, а там, в зоне, каждый день кажется годом.

– Скажите, а Эдуарда Короткова вы знаете? – спросила Лида.

– Кто же этого олуха не знает, весь барак над ним хохочет.

– Это почему же?

– Жениться собрался. Да еще втемную. Переписывается с какой-то девушкой. От скуки помогает, но нельзя же всерьез воспринимать такую муть. Стихи сочинять стал. Верит, будто она его у ворот зоны будет ждать. Совсем парень ополоумел от одиночества. У него же никого нет. Тоска по родне его не мучила. Что воля, что зона – один черт. А теперь дни в календаре зачеркивает.

Лида услышала то, что хотела услышать. Похоже, отец прав. Над его предложением надо подумать.

– У вас есть деньги? – спросила она.

– На дорогу и еду есть, а там заработаю.

Она достала из сумочки кошелек. Константин тут же встал.

– Ну ладно, мне пора. Счастливо.

Он ушел так быстро, что Лида не успела его окликнуть.

– Гордый. И эту черту надо учесть.

16.

Они вошли в темный проход. Степан догадался взять с собой фонарь. Подковообразный туннель с рельсами для вагонетки проходил вдоль цехов и непонятно куда вел.

Артем осмотрелся, следуя взглядом за лучом.

– Другим способом он не мог уйти. Их на месте осталось трое и мешки с деньгами. Один исчез, и ты не досчитался одного мешка. Мои ребята ничего не брали. Это точно. Ушел Володька. А его надо было пришить в первую очередь. Только он имел выход на Лидку.

– И что мы сюда приперлись, Тема? – ворчал Степан. – Парня уже след простыл.

– Здесь следы не остывают, Степан. Мы должны его вычислить. Володька не дурак, он все понял. Что теперь в его башке творится? Он же мстительный. Из зоны смылся с головорезами, чтобы с Мезенцевым поквитаться. И его не беспокоит, что к олигарху ему на выстрел подойти не дадут. У дурака крыша поехала. Теперь он захочет Лидке отомстить. Хочешь жену потерять? Что скажешь, супермент? Преступников ловишь, как орехи щелкаешь, а жену не уберег.

Степан ничего не ответил, пошел вперед.

Идея приехать в промзону принадлежала Артему. Территория бывшего завода заросла травой и мхом. Свежие следы найти будет не трудно. И если они там есть, то принадлежать могут только сбежавшему с деньгами Володьке. Только так и можно его найти. Шпалы давно сгнили, рельсы проржавели, с потолка капала вода. Они шли, не зная куда, но ориентир держали на реку. Вдруг Соснин остановился.

– Есть след? – спросил Артем и поравнялся с ним.

– Еще какой.

У правого рельса лежал целлофановый брикет с упакованными деньгами.

– Богатый парень, миллионами сорит, – пошутил Артем.

– Слабак, Тема. Он волок мешок за собой и напоролся на болт. Тут кусок ткани остался на железяке. Значит, найдем еще, если он не обнаружил потерю.

Степан не посмел сознаться Артему в своей ошибке, подняв панику о меченых деньгах. Мечеными деньгами можно пользоваться, и они уже гуляют по всему городу. Артем и его подельники жили тихо, по улицам не гуляли, а сидели в своей норе, не высовываясь. Лида приносила им продукты и готовила. Страшнее всего были для них не милиция, а патрули, созданные рабочими. Ребята весь город прочищали и вылавливали чужаков. От самосуда уже имелись пострадавшие. С рабочим классом даже милиция не хотела связываться. А еще Степан ничего не сказал о выплаченной ему премии директором завода.

– И что ты будешь делать с ними? – спросил Артем.

– Подбросим кассирше, как это было в первый раз. Легенду надо подпитывать, иначе в нее перестают верить. За девчонкой установлена слежка.