Одна птичка начирикала - Злата Иволга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черноградец не пришел на допрос. Он любезно предоставил вести его «господарю Туру», дабы не мешать его так блестяще начатому расследованию и не смущать сударыню боярыню своей «простолюдинской мордой».
— Позовете, если нужны будут какие-нибудь документы, ― сказал хитрый Третьяк и исчез с глаз. Сидит, наверное, где-нибудь в дальних комнатах и посмеивается.
Впрочем, писаря Третьяк прислал. И теперь эта черноградская физиономия, высунув кончик языка, старательно записывала беседу, плохо делая вид, что ему ни капельки неинтересно.
— Итак, ― прокашлялся Тур, стараясь собраться с мыслями. ― Тот день и ночь вы провели в своем поместье, в дне конного пути от города. Приехали ближе к вечеру следующего дня и тогда же узнали об убийстве. С Вороном, вдовой Баженой и кабатчиком Путятой не встречались более недели. Все правильно?
— Все, ― подтвердила Ярослава. ― Я обычно провожу в поместье лето и часть весны и осени, иногда заезжая в город. Здесь у меня нет дома, приходится снимать комнаты, а делать это круглый год… дорого.
— Вы изредка общались с вдовой Баженой, за Ворона же со… соб… сговаривались на свадьбу. Верно? ― ушел от одной щекотливой темы и тут же влез в другую.
Ярослава немного поморщилась.
— Вы прекрасно знаете о моем положении. Я бесприданница, у меня есть только титул и ветхое поместье. Конечно, Ворон был бы для меня блестящей партией, хотя он и ниже меня по рождению. Его отец претендует на личное дворянство, которое, благодаря мне, могло превратиться в потомственное. ― Она замолкла.
— Дело было в самом Вороне? ― подсказал Тур.
— Он предпочел бы жениться на Бажене. Знаете, его жена, Чернава, была тоже… как бы это сказать… ― Ярослава замялась. ― Мой титул не привлекал его так, как женщины такого…хм… типа. Полагаю, его отец был сильно недоволен ― то гуслярша из театра, то вдова мелкого лавочника.
— А ваша красота тоже не привлекала его? ― внезапно ляпнул Тур и замер в ужасе. Боги, что он творит!
Ярослава громко и искренно рассмеялась.
— Раз уж вы вызываете меня на такой прямой допр… разговор, то я согласна. ― Она поправила рукава, и Тур засмотрелся на ее тонкие запястья и изящную форму ногтей. ― Я открою свои мысли. Я ведь тоже тогда много думала.
Тур повернулся к писарю и сделал знак не записывать, подкрепив его свирепым взглядом. Писарь заткнул перо за ухо и послушно уставился в потолок. Доложит ведь Третьяку, да и леший с ним.
— Чернава была глупа, ― без обиняков начала Ярослава, подперев подбородок руками. ― Бажена тоже не сильно умна, но гораздо хитрее. Она всегда утверждала, что не желает замужества с Вороном. Покойный муж Бажены оставил ей небольшую лавку, и новый муж ей вроде бы ни к чему. Я знаю, Бажена рассказала, что была у себя в доме во время убийства. Служанка и торговка нитками, заходившая к ней вечером, подтвердили это. Но бывает, что все не так, как кажется. Бажена в долгах, страшно хочет замуж за Ворона и нашла способ заставить замолчать служанку и свидетельницу.
— Всем рот никогда не заткнешь, ― возразил Тур, чувствуя, что приходит в себя. Разумные речи Ярославы настроили его на бодрый рабочий лад. ― Обязательно найдется тот, кто проболтается.
— Если Бажена и Ворон были в сговоре, ― в голосе Ярославы стали слышны торжествующие нотки, ― он заплатил слугам и торговке нитками и запугал их хорошенько.
— Вы считаете, что он на такое способен? Несмотря на… Кхм… На допросе Ворон произвел совсем другое впечатление. Он скорее мягок и не уверен, чем прямолинеен и дерзок. Да и почтенный Третьяк подтвердит, что это мог сделать скорее Путята.
Ярослава приподняла брови.
— Кабатчик? Да, наверное. ― Она опустила голову.
Туру не понравился ее тон. Она что-то не договаривала.
— Все зависит от того, насколько Ворону надоела Чернава, ― продолжала Ярослава, быстро справившись с замешательством. Тур уже не был уверен, что ему не показалось. ― Предположим… предположим, на него давил отец. А с другой стороны ― Чернава, осознающая свое шаткое положение. И Бажена где-то рядом. В отчаянии люди, бывает, совершают странные поступки.
— Булат, отец Ворона, нашел ему в столице невесту, ― сказал Тур, хотя был не уверен, что ему стоит это разглашать. ― Богатую и знатную. Поэтому и потребовалось дополнительно расследование.
— Понимаю, ― кивнула Ярослава. ― Возможно, это уже не первая невеста. Но раньше была Чернава, а теперь… ― Она снова замолчала.
— А теперь осталось узнать, ради кого Ворон мог убить ― ради Бажены, или ради вас.
— Он ваш основной подозреваемый? ― улыбнулась Ярослава.
— И ваш тоже, ― заметил Тур.
— Раньше мне было тяжело об этом думать. Но теперь все прошло.
Невозможно описать, как Тур был рад это слышать. Что ж, если ему придется хватать Ворона, это не доставит Ярославе огорчений.
— Я благодарю вас за содействие, сударыня, ― сказал он. ― Теперь позвольте вас проводить. Я все равно хотел побывать в храме Велеса.
— Вы будете допрашивать жрецов? ― удивилась Ярослава.
— Почему же сразу допрашивать? Я хотел поговорить и спросить совета. Бажена упомянула о посещениях Чернавой и… вами… колдунов. Вот у меня и появилась мысль, что в убийстве могло не обойтись без ворожбы.
— Любая девушка хочет знать о своем суженом, ― загадочно улыбнулась Ярослава.
Тур засмотрелся в ее глаза, а потом одернул себя.
— Вы могли бы мне помочь, ― сказал он. ― Я неместный, и верховный жрец …
— Тут вам повезло, ― перебила его Ярослава. ― Верховный жрец Велеса старый друг моего покойного деда. Я познакомлю вас.
— Благодарю от всей души, ― искренне выдохнул Тур.
Прежде, чем первой выйти в дверь, Ярослава задержала на нем взгляд своих чудесных глаз. Но, может быть, Туру это показалось.
В храм Велеса коварный Третьяк тоже не соизволил явиться. Похоже было, что черноградский дознаватель решил под шумок свалить на столичного всю работу, а самому приятно отсидеться на печке. А потом разделить славу, разумеется. Хотя какая там, к лешему, слава? Третьяк просто не желает связываться с некоторыми людьми. И, может, мудро поступает, с его-то опытом.
Тур начинал себя чувствовать не в гостеприимном маленьком городке, а в клетке с хищниками. То улыбчивый возможный душегуб Ворон, прикончивший жену, то тать Путята, делающий вид, что занимается честным трудом. А то и суровый верховный жрец Велеса, который в своем храме чуть
