Москва времен Чикаго - Валерий Маслов

Джевеликян вызвал начальника службы безопасности. Тот явился в кабинет босса немедленно и по-военному вытянулся на пушистом персидском ковре, ожидая приказаний. Они последовали незамедлительно.

— Приготовься. Будет дело.

— Понял, босс. Вам „пушку“ готовить?

— Боже упаси! Теперь я постоянно должен быть чист. И без оружия. Этот ищейка Усков снова готов задержать меня даже за то, что я проеду на красный свет. Я буду лишь наблюдать.

— Кто? — коротко поинтересовался начальник службы безопасности.

— Управляющий.

Секьюрити и бровью не повел. Управляющий — так управляющий. Даже то обстоятельство, что еще вчера тот был его непосредственным хозяином и давал подобные же приказания, не отразилось ни на выражении лица охранника, ни в тоне его голоса.

А Джевеликян между тем внимательно следил за реакцией своего главного телохранителя. Измена в его стане могла зайти слишком далеко. Но, судя по тому, что ни один мускул на этом волевом лице не дрогнул, можно считать, что главный охранник остался ему верен. И Мягди, довольный, широко улыбнулся, как он умел это делать, когда хотел понравиться другому человеку.

— Когда едем на дело?

— Сейчас.

Начальник службы безопасности кивнул, четко, по-военному повернулся кругом и вышел из кабинета.

А Мягди нажал кнопку переговорного устройства.

— Слушаю вас, Мягди Акиндинович! — тотчас отозвался управляющий.

— Зайдите, пожалуйста, — как можно спокойнее и мягче пригласил Джевеликян.

Через минуту управляющий уже сидел у него в кабинете на мягком кожаном кресле напротив стола босса.

— Скажи, Евгений Адольфович, — обратился к притихшему управляющему Джевеликян. — Почему так резко упали доходы за время моего вынужденного отсутствия?

Управляющий замялся. Хотя он и ожидал подобного вопроса, все же он застал его немного врасплох. Но ответил он довольно уверенно:

— Так ведь как бывает? Хозяин из дома — слуги разбегаются. Так и здесь: как только узнали, что вы в розыске, сразу обнаглели.

— А кто конкретно?

— Ну… сразу не скажешь.

— Хорошо, — быстро согласился Мягди. — Подготовь мне список, кто снизил взносы в кассу.

— Сделаю, — обрадовался управляющий. Он получил отсрочку и в то же время убедился, что у босса нет плохих намерений относительно его самого.

От внимательного взгляда Джевеликяна не ускользнула такая метаморфоза в поведении управляющего. Это еще более укрепило его в своих подозрениях. И потому он коротко попросил:

— Евгений Адольфович, ты не будешь против, чтобы мы вместе провели ревизию в нашем загородном ресторане? Я смотрю, он больше всех снизил взносы в кассу.

— Конечно, — согласился управляющий. — А когда ехать?

— Сейчас. Выходи и садись в мою машину.

Мягди проследил, как управляющий, бдительность которого явно притупилась ласковым обращением хозяина, проследовал в его „линкольн таун“. И только затем спустился к машине сам.

К загородному ресторану, расположенному в живописном лесочке вблизи кольцевой автодороги, они добрались довольно быстро. „Линкольн“ Джевеликяна, словно правительственный лимузин, уверенно шел по улицам Москвы, практически не обращая внимания на дорожные знаки и светофоры. Работники ГАИ, завидев его, либо отворачивались, либо делали вид, что заняты другими делами. Эпизодов, подобных вчерашнему, больше не повторялось.

Но у ресторана машина не остановилась, а проследовала дальше в лесок по едва заметной проселочной дороге.

Управляющий забеспокоился, озираясь вокруг и пытаясь понять, куда они едут. Мягди, сидевший на переднем сиденье рядом с шофером-телохранителем, не оборачиваясь, процедил:

— Не беспокойся, Евгений Адольфович, это я отлить на природе решил.

Управляющий, хотя его и обуревали сомнения, промолчал.

В глухом месте, на небольшой поляне машина остановилась. Начальник службы безопасности быстро выскочил и попросил управляющего выйти из машины. Тот взглянул на Мягди, но босс продолжал сидеть, глядя прямо перед собой.

Как только управляющий вылез, машина плавно отъехала в сторону. Джевеликян высунул голову из приоткрытого окошка и четко, быстро проговорил:

— Когда тебя здесь найдут и об этом станет известно твоим подельникам, они сами принесут мне все, что ты у меня украл.

Управляющий бухнулся на колени и воздел руки в сторону Мягди:

— Пощади! Век тебе служить буду!

— Ты уже послужил. Приступай! — коротко бросил он начальнику службы безопасности.

Тот моментально вскинул из-под плаща автомат Калашникова и открыл шквальный огонь. Евгений Адольфович под градом пуль резко отшатнулся, но устоял на ногах и даже сделал шаг вперед, точно хотел достать убийцу. Вся его грудь покрылась красными пятнами. Кровь из многочисленных ран сочилась сквозь рубашку, пиджак и легкий осенний плащ. Затем он покачнулся и рухнул на пожухлую траву.

Охранник подошел к трупу, брезгливо тронул его носком ботинка и сделал, уже из пистолета, контрольный выстрел в лицо.

Но и этого ему показалось мало. Он взглянул на одобрительно наблюдавшего из „линкольна“ босса, подошел к машине и попросил шофера пересесть на заднее сиденье. Затем развернул большую машину, сдал назад и, набирая скорость, переехал убитого. „Линкольн“ мягко тряхнуло, но он преодолел преграду в виде истерзанного, бездыханного тела, еще минуту назад гордо именуемого управляющим российско-швейцарской фирмы „Интерметалл“. Теперь Евгению Адольфовичу было абсолютно все равно, что делали с его бездыханным телом. Душа его наверняка уже отлетела ввысь и с интересом наблюдала, как с ним обращается бывший хозяин.

А Джевеликян был очень доволен свершившейся расправой над человеком, который еще вчера был его правой рукой во всех делах. Только так должен поступать настоящий авторитет с предавшими его слугами. Иначе не будет ни денег, ни авторитета.

Поэтому Мягди, несмотря на то что главный охранник вел машину, протянул ему руку. Тот моментально освободил правую ладонь и с большим пиететом пожал руку босса. Он знал, что это — знак наивысшего благоволения Джевеликяна.

— Награду получишь завтра, — промолвил Мягди, созерцая осенний пейзаж за окном лимузина. — У нового управляющего.

Петраков, как только возвратился из столицы, поспешил выполнить поручение Титовко. Он позвонил директору металлопрокатного комбината и договорился встретиться с ним в Бизнес-центре. Встреча происходила в том же номере, где несколько дней назад он был с Джульеттой. Все здесь напоминало ему об этом незабываемом вечере.

Она отдалась Петракову с такой страстью, будто Петраков был ее первым мужчиной в жизни. Тогда он, разумеется, решил, что все дело исключительно в его мужских достоинствах. Но теперь после иронических отзывов Титовко пришлось невольно задуматься над подлинной причиной.

И, конечно, она заключалась в Джевеликяне. Прав был его московский друг, тысячу раз прав: только из-за измены Мягди или его невнимания Джульетта вдруг так воспылала к нему, Петракову. Впрочем, пока он подтверждения этой догадки не имеет. Следовательно, можно считать, что Буланова любит все же его.

Но размышлять над этими вечными проблемами мэру сейчас было недосуг. Он вкратце изложил директору комбината суть сделки, которая сулит всем, а не только казне партии, большие деньги.

— Есть у меня там надежный человек. — Директор без размышлений согласился принять участие в рискованной операции. Он провернул с помощью мэра и Титовко уже не одну выгодную, но сомнительную, с точки зрения законодательства, сделку и был уверен в надежности их „крыши“. — Более того, этот человек с Чернобыльской АЭС мне подобную идею уже предлагал. Там в разбитом четвертом блоке остались сотни тонн ядерного топлива. По документам его стоимость значится как нулевая. То есть товар можно взять практически даром. А вот покупателей у него не было.

— Теперь они есть, — заверил Петраков.

— Хорошо. Начальник цеха подавления активности атомной электростанции, который закидывал мне эту идею, завтра как раз приезжает на комбинат. Мы им кое-что поставляем. Так что завтра о результатах и доложу. О какой партии товара будет идти речь?

— Сначала о тонне урана. Каждому из нас номерной счет в „Бэнк оф Цюрих“ с кругленькой суммой. Внукам тоже хватит. Так что игра стоит свеч.

На том и порешили. Назавтра мэру предстояло докладывать в Москву Титовко о результатах, и такая оперативность была ему на руку. Перед тем как попрощаться, Петраков заметил:

— И предупреждаю: секретность номер один. Ни обо мне, ни тем более о Титовко этот твой смертник из Чернобыля и слышать не должен. Его дело — только достать товар.

Говорят, если человек попал в номенклатурную обойму, то, несмотря ни на какие события, он в ней и останется. Так случилось с подавляющим большинством прежних партаппаратчиков, которые из-под крылышка родной КПСС благополучно пересели в те же кабинеты, но уже осеняемые орлиными взмахами нового-старого герба России. Так до сих пор получалось и с Титовко, чьи взлеты и падения на новых чиновничьих должностях лишь подтверждали незыблемость этой русской традиции. И когда правительству вновь потребовались проверенные кадры, Николай Николаевич вспомнил о своем прежнем работнике.