Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ) - Соловьёва Яна

— Плавнее, не спеши, пусть твоя скорость станет для неё сюрпризом, — невыносимо растягивая слова, сказал он.

Засунув в рот капу, я подошла к пологу, низко опустила голову. Иорвет сжал мои плечи, и меня опять захлестнуло бешенство. В зале скандировали имя Рэи.

— Я верю в тебя, Яна.

Плечом оттолкнув его, я отдёрнула занавеску.

***

Вечерний свет умер, на арену упали резкие цветные пятна от висящих кругом ажурных цветных фонариков. Тэя стояла по центру, рядом набычилась Рэя и, глядя мне в лицо, растёрла кулак в окровавленных бинтах о ладонь. Изо всех сил сдерживала я рвущиеся подрагивающие мышцы, чтобы замедлиться и не подпрыгивать на ходу. Только контроль. Разум спокоен и устойчив. От моего вида зрители отхлынули, расступились, пропуская меня. Я видела и ощущала всё одновременно и в мельчайших деталях. Лица, ткани, поры кожи на носах. Голоса, звон монет в руках того мужчины — Исмана, и шёпот ставок на Рэю. Висящий в душном кальянном чаде запах пота. Испуганные глаза, острый кадык подростка с граблями, рука с монетой тыкала в мою сторону. Надменно задранный подбородок, каменное лицо и скрещенные руки. Иорвет.

Рука Тэи поднята. Последние ставки сделаны. Я — концентрированная ярость. Рэя — скала. Мы разошлись по краям арены, в спину упёрлись руки зерриканок, стоящих живым щитом.

— Начали! — рука Тэи упала.

Рэя танком пошла вперёд. Молниеносным, но я была быстрее. Скользящим пружинистым шагом я уклонялась, ныряла под удары. Меня этому учили. Первое мимолётное удивление на её лице. Злобного комара не так-то легко прихлопнуть! Мои неточные удары, левая рука задела ей щёку. Точные её, губа лопнула, в голове зазвенело. Вот оно, биение жизни! Я пробила прямым в корпус, как в мешок цемента. Не терять контроля. Держать дистанцию.

Снова сближение, уклонение, нырок. Мой удар ногой в колено, и великанша поморщилась. Стала аккуратнее. Я, словно Нео, уворачивалась от смертоносных кулаков. Вспышка в глазах, я пропустила прямой, картинка стала чётче, ярче, медленнее. В носу хлюпала кровь, в жилах звенела радость. Мне нравились эти эликсиры! «Убей!» — кричали они. Левым прямым я заехала, наконец, увесисто и тяжело. Из рассечённой брови Рэи текла кровь. Кровь пьянила. Грудь зерриканки вздымалась. Хрипло крикнув, Рэя бросилась в атаку, пробила мне грудь, навалилась, захватив левой рукой шею, правой заехала в ухо. Удар в ухо похож на взрыв. Я отпихивала её бок локтем, лишь бы не дать захватить руку, не дать подсечь, не то конец. Мы повалились за арену, и руки зерриканок вытолкнули нас обратно, и я воспользовалась моментом, вырвалась из захвата. По лицу тёк пот, мешаясь с кровью, адреналин зашкаливал.

Зал ревел при каждом удачном ударе Рэи. Она — профи, я — загнанный в угол зверь. Она — дочь этого мира, я — тень, моё время — обратный отсчёт, и я готова биться, пока не превращусь в котлету. Она поняла это. Никто не хочет драться с отморозком без башни, которому нечего терять. Её удар, мой блок правой и ответный слева локтем в лицо и обратно в развороте тем же локтем. Капли крови из носа Рэи застыли в воздухе. Она схватила меня под мышку и бросила на землю через бедро, из меня вышибло дух. Тонна на спине молотила по рёбрам кулаками. Зал взвыл. Руку зажало, и я не могла выдрать её. Потная кожа, прилипший песок и рвущиеся жилы. Я убрала блок — пусть бьёт, и, воткнув руку между нашими переплетёнными телами, шарахнула вместе с ударом слабым Аардом. Грязная игра, я знала. Этого хватило, чтобы вырваться, Рэя сдавленно выдохнула. Она кружила вокруг, не понимая, что произошло. Не надо лезть во что не следует, вот что!

Она пошла вперёд. Её уже не волновали пропущенные удары, она хотела уничтожить меня, не зная, как отчаянно дерутся за жизнь отличницы с серого московского севера. «Сейчас!» — заорал над ухом Иорвет, и как по тем пням на Пустошах, я ударила боковым правой ногой в лицо. Рэя пошатнулась и снова ломанулась вперёд, выбрасывая сокрушительный удар левой. Я поднырнула, и зерриканка по инерции влетела в руки подруг. Те вытолкнули её обратно на ринг. Огромная и страшная, с окровавленным лицом, она надвигалась, руки вылетали кувалдами. Время остановилось. Удар мимо, её занесло, развернуло спиной ко мне, я вцепилась ей в руку, рванула на себя и ударила левой ногой в голову. Удар пришелся ровно в ухо, под сводом стопы хрустнуло. Рэя удивлённо распахнула глаза, будто впервые меня увидела, и как подрубленная рухнула на песок. Я кинулась к ней и, придавив коленом, лупила по голове кулаками. Била за всё, за всю мою жизнь, будто она была крайней, и не могла остановиться даже тогда, когда Иорвет обхватил меня под живот и оттащил в сторону.

Зал неистовствовал. Вокруг Рэи столпились зерриканки, обнимали и утирали лицо, та вяло отмахивалась. Мои дёргающиеся руки бессильно повисли, тело содрогалось. Иорвет прижал меня к груди, гладил по голове и шептал: «Cáelm, cáelm».

Тэя ступила на арену, подошла и подняла мою руку. Всё кончено. Под свист и улюлюкание я заметила, как юноша, который уже деловито сгребал в кучки кровавые песчаные комки, на миг остановился и радостно обнял грабли, будто они принесли его ставке победу, и как широко улыбался Исман и разводил руками в сторону возмущённой публики. «Этот хитрец тоже поставил на меня», — догадалась я. Взгляд его чёрных глаз пересёкся с моим, он сложил ладони у груди и слегка поклонился.

— Уведи меня отсюда, — прошептала я Иорвету.

***

Я лежала на гигантской кровати, на которой при желании можно было бы разместить шестерых, и смотрела в небо. Вокруг был построен шатёр, лёгкая белая ткань спускалась с четырех сторон и шевелилась на ветерке, но с потолка ткань убрали, и сквозь защищавшие от солнца широкие рейки видны были высокие полупрозрачные клочки облаков, пролетающие время от времени клинья перелётных птиц и одинокий коршун, не то высматривающий добычу, не то наслаждающийся парением в восходящем потоке воздуха.

Иорвет хлопотал. Он успел снять для нас лучшую комнату на крыше чайханы, похожую на уголок райского сада — всю увитую зеленью и заставленную кадками с цветущими кустами, и непрерывно таскал с кухни ледяное верблюжье молоко — иную еду мой желудок пока что не мог принять. Эликсиры только-только отпустили, кожа вернула здоровый цвет, но вставать из мягкого плена подушек и одеял не хотелось совершенно. Сейчас эльф опять исчез куда-то, оставив мне кружку молока и стопку тонких лепёшек.

Над головой из кадки склонилась разлапистая пальма, и, протянув руку, я потрогала жёсткий глянцевый лист. Издалека доносились звуки проснувшегося городка, голоса, крики торговцев, и мне так нравилось, что не нужно было никуда идти и что можно было просто лежать в окружении зелени, колыхавшихся занавесок и голубого неба. Думать ни о чём не хотелось.

Занавеска откинулась, я натянула до шеи тонкую простыню, и Иорвет бухнул на столик у кровати тяжко звякнувший мешок.

— Это твоё, — сказал он и в ответ на мой удивлённый взгляд пояснил: — Вчера я поставил все найденные в пещере деньги на тебя. Мы надрали весь этот отвратительный городок.

— И когда же ты успел?

— Я же сказал, что верю в тебя, — ответил он без тени насмешки. — И это не только слова.

— Ну, хоть в чём-то мы их надрали, а не они нас.

Иорвет присел рядом, протянул мне кружку с молоком. На большом пальце его руки красовалось широкое матово-серебристое кольцо. Он усмехнулся, заметив, что я рассматриваю его.

— Это то, о чём я думаю? — спросила я.

— Именно так. Как только Тэя выдала мне его, из вещи на продажу я превратился в уважаемого члена общества… Безумная страна.

Он встал и принялся нарезать круги вокруг кровати.

— Я собирал информацию. Но в городе мало кто говорит на всеобщем, хотя некоторые знают нильфгаардский. Этот Исман… Мне показалось, что он что-то знает, но расспросить его я не успел, Тэя отправила его заниматься блокнотом.

— Он чародей?

— Алхимик. Чародеев здесь нет.

Он опять присел рядом и задумчиво уставился мне в глаза. Какая-то невысказанная неловкость повисла в воздухе, и от его взгляда к моим щекам прилила кровь, уши запылали, и я зарылась лицом в подушки.