Второе поколение - Маргарет Уэйс

Вспоминая о них, Карамон улыбнулся, но мысленно — для следивших за ним глаз лицо воина оставалось спокойным и бесстрастным — на нем не читалось ни слабости, ни печали, ни горьких сожалений. Воспоминания словно касались сознания силача мягкими и нежными руками.

Карамон жил в мире с самим собой — вот уже двадцать пять лет.

Словно прочитав мысли силача, те, о ком он думал, внезапно обнаружили свое присутствие. Свет не стал ярче, глаза не стали видеть лучше, темнота не отступила — не изменилось ничего. Но Карамон, стоявший неподвижно уже четверть часа, ощутил приближение посторонних так отчетливо, словно сам был одним из вошедших в залу. Перед ним возникли две фигуры, облаченные в мантии. Эти двое, как и белый магический свет, и древнее безмолвие, являлись частью иного мира. Карамон навсегда останется для них чужаком.

— Мы рады снова приветствовать тебя в Башне, Карамон Маджере, — прозвучал голос.

Силач молча поклонился. Он, как ни старался, не мог вспомнить имя этого человека.

— Юстариус, — подсказал незнакомец, улыбнувшись. — Да, много лет прошло со времени нашей последней встречи, и в недобрый час она произошла. Я не удивлен, что ты позабыл меня. Присаживайся.

Перед Карамоном появилось массивное резное кресло из дуба.

— Ты долго путешествовал и, должно быть, устал.

Силач уже открыл было рот, чтобы сказать, что вовсе не устал и что такое путешествие — ничто для человека, исходившего в молодости почти весь Ансалон, однако при виде мягких подушек кресла вдруг понял: его путешествие продлилось значительно дольше, чем в прошлый раз. Он ощутил боль в спине, доспехи потяжелели, ноги, казалось, были больше не в силах удерживать тело.

«Чего же мучаться? — подумал Карамон. — Сейчас я владелец гостиницы и у меня куча хлопот. Кто-то должен снимать пробу с блюд...»

Он грустно вздохнул, уселся в кресло, стараясь устроиться поудобнее, и усмехнулся:

— Видимо, старею.

— Всех нас это ждет, — кивнул Юстариус. — Вернее, большинство из нас, — поправился он, взглянув на сидящего рядом.

Под пристальным взглядом Карамона незнакомец откинул с лица расшитый рунами капюшон, явив знакомые эльфийские черты.

— Приветствую, Карамон Маджере, — произнес он.

— Здравствуй, Даламар, — спокойно кивнул силач, хотя при виде облаченного в черное мага в памяти пронеслись мрачные картины.

Даламар ничуть не изменился, лишь казался мудрее и сдержаннее. В возрасте девяноста лет он был магом-учеником, считавшимся, по понятиям эльфов, буйным и взбалмошным подростком. Двадцать пять прошедших лет значили для эльфов то же, что для людей — смена дня и ночи. Красавцу Даламару можно было дать от силы тридцать человеческих лет.

— Годы пощадили тебя, Карамон,— продолжал Юстариус. — Твоя гостиница «Последний Приют» — одна из самых процветающих на Кринне. Ты и твоя жена теперь уважаемые люди. Тика столь же прекрасна, как и всегда?

— Еще красивей, — вдруг охрипнув, ответил силач. Юстариус улыбнулся:

— У тебя пятеро детей — две дочери и три сына... Самообладание Карамона едва не дало трещину.

«Нет, — сказал он себе, — теперь они не властны надо мной». И глубже втиснулся в кресло, словно приготовившийся к натиску врага солдат — в окоп.

— Двое старших, Танин и Стурм, — отменные бойцы. Могут скоро превзойти своих знаменитых родителей на поле битвы.— Юстариус говорил беспечно, словно болтал с соседом, но впившегося взглядом в мага Карамона провести было трудно. — Третьего, младшего сына, зовут... — Юстариус замялся.

— Палин, — хмуро проговорил силач. Он увидел, что Даламар наблюдает за ним миндалевидными эльфийскими глазами.

— Да, Палин. — Юстариус помолчал, затем медленно произнес: — Похоже, он следует по стопам дяди.

Вот! Все ясно. Конечно, именно поэтому его и пригласили. Карамон давно ждал — нечто подобное должно произойти. Проклятие! Почему они не оставляют его в покое! Он ни за что не пришел бы сюда, если бы Палин не настоял. Тяжело дыша, Карамон всматривался в лицо Юстариуса в надежде угадать мысли мага. Но с таким же успехом он мог пытаться прочесть книгу заклинаний сына.

Юстариус, глава Конклава Магов, был самым могущественным чародеем Кринна. Облаченный в красную мантию, он сидел в огромном каменном кресле; по правую и левую руку от него располагалось еще по десять кресел, высоких и мощных, образовывая полукруг. Ничто, кроме седины в волосах и морщин на лице, не выдавало преклонного возраста Юстариуса. Как и в прошлом, когда Карамон впервые встретился с ним, взгляд архимага был острым, а тело сильным, если не считать изуродованной левой ноги. Взор силача невольно остановился на ней, но заметить ранение можно было, только когда чародей двигался. Отследив взгляд Карамона, Юстариус невольно дернулся, чтобы помассировать ногу, но остановился, криво усмехнувшись.

Наблюдающий за ним силач подумал, что ущербность Юстариуса только телесная, а дух и амбиции крепки, как никогда. Прежде архимаг был Главой Ложи Красных Мантий, выступавшим и против зла, и против добра, придерживаясь нейтралитета. Сейчас Юстариус правил Белыми, Красными и Черными Мантиями. Каждый чародей каждой Ложи обязан был присягнуть на верность Конклаву вне зависимости от личных целей и велений сердца — так поступали большинство магов.

Конечно, был еще Рейстлин...

Двадцать пять лет назад главой Конклава являлся Пар-Салиан из Ложи Белых Мантий. Касания рук-воспоминаний стали грубее, начали давить.

— Не понимаю, при чем тут мой сын, — сказал воин ровным тоном. — Если хочешь встретиться с моими ребятами — так они в той комнате, куда нас поместили по приезде. Уверен, ты можешь в любой момент перенести их сюда. Итак, если мы покончили со светскими любезностями... Кстати, а где же Пар-Салиан? — спросил вдруг Карамон, оглядев темную залу и скользнув взглядом по пустому креслу рядом с Юстариусом.

— Он оставил пост Главы Конклава ровно двадцать пять лет назад, — серьезно произнес архимаг, — сразу после... инцидента, в который ты был вовлечен.

Карамон вспыхнул, но промолчал. Ему показалось, что на тонких губах эльфа промелькнула улыбка.

— Конклав возглавил я, а главой Ложи Черных Мантий вместо Ладонны выбрали Даламара за смелость в выполнении опасной работы во время...

— Того самого инцидента, — прорычал Карамон. — С чем его и поздравляю!

Губы Даламара изогнулись в сардонической улыбке, а Юстариус лишь кивнул, явно не желая отвлекаться от предыдущей темы.

— Для меня было бы честью познакомиться с твоими сыновьями, — заметил он холодно. — Особенно с Палином. Мне кажется, молодой человек в будущем хочет стать магом.

— Он изучает магию, если ты это имеешь в виду, — грубо произнес Карамон. — Но я не знаю, насколько серьезно он относится к занятиям и хочет ли зарабатывать магией на жизнь, мы никогда это не обсуждали.