И снова в бой - Франсиско Мероньо

— Мучачо, парень! Кто же говорит «зажигачь», если Сталинград и так горит со всех сторон?!

Паскуаль несколько мгновений молчит, вспоминая нужное слово, а потом говорит:

— Извините, товарищи, нужно сказать не «зажигачь», а «защищачъ» Сталинград!..

Громкие аплодисменты и добрые улыбки вознаграждают Паскуаля.

— Отлично, Паскуаль, — похвалил смущенного и взволнованного летчика капитан Башкиров.

Территорию завода они покидали, когда совсем стемнело. Трассирующие пули зенитных пулеметов и сигнальные ракеты освещали ночное небо. Великая русская река отражала в своих водах огни великой битвы, развернувшейся на ее берегу.

Прошло несколько дней. Паскуаль и Бонилья совершали тренировочные полеты на Як-1 и с нетерпением ждали, когда им предоставят возможность участвовать в боевых действиях.

Враг все приближался, охватывая город огненными клещами. Это стоило ему немалых усилий и огромных жертв. На юге немцы вышли к реке, перерезали дорогу между Сталинградом и Красноармейском.

Майор Капустин собрал летный состав.

— Сколько сегодня можно поднять в воздух самолетов? — спросил он капитана Башкирова.

— Шесть, товарищ майор! Командир эскадрильи только что доложил об этом.

— Есть приказ штаба фронта произвести воздушную разведку у Сталинграда. Необходимо уточнить некоторые детали расположения вражеской группировки.

Майор разложил карту и показал летчикам направление и районы предстоящего полета.

— Через полчаса вылетаем четырьмя машинами, — сказал Капустин. Пойдем на небольшой высоте, не более двух тысяч метров. Необходимо все время маневрировать, чтобы не попасть под зенитный огонь противника.

— Кто полетит? — спросил капитан Козлов.

— Образуем три пары. Согласно плану полета, Паскуаль полетит со мной. Башкиров и Бонилья будут прикрывать нас в воздухе, Козлов и Федоров останутся на земле, чтобы прикрыть посадку при возвращении. Они поднимутся в воздух, когда я отдам им приказ по радио. Надо быть внимательными: фашисты всегда атакуют наши истребители в момент посадки.

День выдался пасмурным. Земля была напоена влагой после сильной грозы, которая прошла с севера на юг, сливаясь своими раскатами грома с грохотом войны. Пилоты в расстегнутых летных куртках и шлемах, прикрепленных к планшетам, направились к самолетам. Видимость по вертикали была хорошей, а вот по горизонтали видимость ухудшалась из-за огромной завесы дыма, пыли и тумана, окутавшей город.

— Как отдыхалось этой ночью? — спросил комиссар Башкиров у Бонильи, перед тем как разойтись по машинам.

— Хорошо, хорошо!.. За меня не беспокойтесь, товарищ капитан. Я не подведу!

— В этом я не сомневаюсь. Следи внимательно за воздухом.

— Все будет в порядке!..

Взлет производят в сторону фронта. По летному полю гуляет ветер, неся с собой едкий дым от тысяч пожаров, больших и малых. От этого дыма першит в горле и на глаза навертываются слезы.

Поднимаются в воздух парами. Сначала Капустин — Паскуаль, а затем, с минутным интервалом, Башкиров — а Бонилья. Два других самолета остаются на земле. Сидящие в их кабинах пилоты пристально следят за изменениями в обстановке.

Курс — на юго-запад. Четыре «яка» быстро теряются в дымной завесе. Вскоре оттуда слышится характерное «лаяние» зениток.

— Тридцать пятый!.. Тридцать пятый!.. Воздух! — предупреждает Паскуаль.

— Их вижу! — отвечает Башкиров и направляет свой истребитель в сторону противника, но тот поспешно уходит на северо-запад.

Первая пара наших истребителей понемногу делает поворот левым крылом. Стрелка компаса указывает прямо на юг и замирает. Самолеты продолжают полет по прямой. Фашистские зенитки не заставляют себя долго ждать — неподалеку от «яков» взрываются четыре снаряда. Сверху особенно хорошо видно, какие идут интенсивные бои. Майор Капустин красным карандашом наносит на карту позиции противника возле Самофаловки, Калача, на пересечении дороги, у излучины реки, отмечает танковые колонны на марше.

— Воздух! Воздух! — то и дело раздается в наушниках. Это передают наземные наблюдательные пункты: — Высота тысяча пятьсот, двадцать «юнкерсов», шесть «мессершмиттов», курсом на северо-восток.

Два «мессера», покинув места прикрытия бомбардировщиков, направляют свои тонкие длинные носы в сторону машин Капустина и Паскуаля. Увеличивая скорость и быстро сокращая расстояние, они нападают сверху. В этот момент Башкиров и Бонилья бросают в их сторону свои «яки» и выпускают несколько очередей. Пули прошивают зеленоватые фюзеляжи, и через несколько минут свастику на их хвостах окутывает густой дым. От одного из «мессеров» отделяется крупная черная точка, которая вскоре безжизненно повисает в воздухе на парашюте.

— Так держать! — слышит голос Башкирова его напарник.

После нескольких минут полета курсом на юг истребители выходят к Волге, поворачивают на северо-запад, и летчики вдруг видят, как «юнкерсы», заваливаясь на левое крыло, пикируют на пригород Сталинграда, превращая небольшой участок земли в пылающий костер.

«Задача по разведке выполнена, — решает майор Капустин, — теперь можно принять бой». И он направляет свой легкий самолет в сторону врага.

— Атакуем вражеские бомбардировщики! Следить за истребителями фашистов!

Четыре самолета почти вертикально взмывают ввысь, занимая выгодные позиции для атаки. Секунды кажутся часами. Слишком велико желание наказать врага! Пальцы рук будто застыли на рулях управления и гашетках оружия, с которого сняты предохранители. «Яки» спускаются ниже, где «юнкерсы» готовятся продолжить свою «карусель» для бомбежки. Первые же очереди вызывают панику. Бомбардировщики нарушают строй и беспорядочно сбрасывают бомбы. На землю падают и две вражеские машины.

Сверху — четыре немецких истребителя. Капустин и Паскуаль спешат «поднять» свои самолеты в высоту, и как можно скорее. Перекрещиваются очереди трассирующих пуль, и со встречного курса два самолета (один — наш, другой — противника) резко расходятся. «Мессер» увеличивает угол пикирования до 90 градусов и врезается в землю. «Як» майора Капустина планирует к Волге, перелетает ее, проходит над дорогой в нескольких километрах от города Вольска и летит над степью. Паскуаль прикрывает его. Самолеты Башкирова и Бонильи продолжают схватку с врагом. Козлов и Федоров взлетают им на помощь. Приближается время, когда показатели горючего застынут на нуле. «Як» майора уже планирует, как смертельно раненная птица, жить которой осталось считанные минуты. Самолет преодолевает небольшую возвышенность, похожую на горб верблюда, и по другую ее сторону, когда скорость полета недостаточна, чтобы держаться в воздухе, тяжело падает на землю, поднимая большое облако пыли. Паскуаль делает круг над этим местом. Командир 788-го полка майор Капустин из кабины не показывается…

Вскоре наши ребята добрались до места вынужденной посадки самолета. Вернулись с картой, где красным карандашом были помечены позиции противника… Единственная пуля, попавшая в самолет, смертельно ранила любимого командира. Умирая, он пытался посадить свою машину, спасти ее…

Задача по разведке позиций противника была выполнена, но ценой тяжелой утраты.

Майор Капустин был старым боевым другом испанских летчиков. Они знали его еще в те времена, когда он вместе с ними защищал от фашистов испанскую землю. На следующее утро разгорелся жестокий бой. Самолеты противника непрерывно пытались атаковать позиции наших войск, но каждый раз группа «яков» под командованием капитана Башкирова отражала атаки, бросаясь в неравную схватку с врагом и нанося ему тяжелые потери.

В сталинградском небе атаки шли при предельных нагрузках как для самолетов, так и для летчиков. В одном из таких вылетов капитан Башкиров, вогнав в землю очередного «юнкерса», израсходовал все боеприпасы. Эту, как и другие атаки, прикрывал Хосе Паскуаль.

— У меня кончились боеприпасы, — передал капитан своему ведомому. Атакуй ты, я прикрою…

Паскуаль понял командира, дал газ и стремительно пошел вперёд. Догнав самолет Башкирова, Хосе поприветствовал капитана, подняв сжатый кулак. Их самолеты теперь шли на одной высоте с врагом — девятью «юнкерсами». Вдруг Хосе Паскуаль бросил свой самолет в крутое пике и через несколько секунд, когда резко возросла скорость, взял ручку управления на себя. «Як» свечой взмыл вверх, прямо под брюхо ведущего «юнкерса». Меткая очередь — и самолет противника превратился в пылающий факел. Другие стервятники, сбросив куда попало бомбы, начали удирать. Так было выполнено еще одно задание.

Когда подлетали к аэродрому, капитан Башкиров показал Паскуалю большой палец: «Отлично, друг!» Хосе поднял сжатый кулак над головой.

Кровопролитные бои велись на всех участках Сталинградского фронта. Повсюду — на земле, в воздухе и на воде — грохотали взрывы, свистели пули. Сверху казалось, будто на земле все перемешалось: и фронт, и тыл превратились в один гигантский костер, извергающий высоко в небо клубы черного дыма.