Искусство разведки - Аллен Даллес

К счастью, наши армия и военно-морской флот в конце 20-х годов начали заниматься проблемами криптоанализа, уделяя особое внимание Японии, поскольку американские военные специалисты в то время видели в Японии главного потенциального противника Соединенных Штатов в любой могущей возникнуть войне. К 1941 году, к году, когда произошло нападение из Пёрл-Харбор, наши криптоаналитики уже расшифровали большинство важных военно-морских и дипломатических кодов и шифров Японии. В результате мы зачастую имели упреждающую информацию о готовности противника к тем или иным действиям на Тихом океане.

Сражение у острова Мидуэй в июне 1942 года, ставшее поворотным пунктом в войне на Тихом океане, было операцией, на которую мы пошли вполне сознательно, потому что нам удалось узнать из расшифрованных нами телеграмм, что в район Мидуэя стягиваются крупные силы японского императорского флота. Сведения о численности и дислокации вражеских сил обеспечили военно-морскому флоту Соединенных Штатов преимущество внезапности.

Особой проблемой в последовавшие за Пёрл-Харбором годы было сохранение в тайне самого факта расшифровки нами японских кодов. Всевозможные расследования и взаимные обвинения, необходимость свалить на кого-то вину за удручающие американские потери угрожали сделать это «волшебство», как тогда говорили, достоянием общественности, а вместе с тем и японцев. До тех пор пока не появилась возможность спустить на воду и оснастить достаточное число кораблей, наша способность читать японские сообщения была одним из немногих преимуществ, какими располагали Штаты в борьбе с Японией. Кое-что иногда и просачивалось в печать, однако такие случаи, очевидно, ни разу не привлекли к себе внимания японцев.

В 1944 году Томас Дьюи, выставивший в то время свою кандидатуру на президентских выборах против президента Рузвельта, узнал, подобно многим близким к федеральной администрации лицам, о наших успехах с расшифровкой японского кода и нашей неспособности наилучшим образом использовать перед Пёрл-Харбором имеющуюся у нас информацию. Существовало опасение, что он может упомянуть об этом в ходе своей избирательной кампании. Мысль о такой возможности заставляла содрогаться Объединенный комитет начальников штабов. Сам генерал Маршалл написал тогда Дьюи личное письмо, в котором сообщал, что японцы еще не догадываются о расшифровке нами их кодов и что наши вооруженные силы располагают определенным преимуществом благодаря перехвату и расшифровке сообщений противника. В результате Дьюи ни словом не обмолвился наших успехах в расшифровке японских кодов. Таким образом, тайна была сохранена.

Одним из самых блестящих достижений в области разведки связи явилась расшифровка англичанами так называемой депеши Циммермана в январе 1917 год когда Соединенные Штаты находились на пороге вступления в первую мировую войну. Работа была выполнена специалистами из «Комнаты № 40», так именовало орган криптоаналитической службы английских ВМС. Депеша была направлена из Берлина министров иностранных дел Германии Циммерманом в адрес немецкого посланника в Мехико. В ней излагался немецкий план возобновления с 1 февраля 1917 г. неограниченной подводной войны, отмечалась вероятность того, что в результате в войну вступят Соединенные Штаты, и предлагалось предпринять усилия для того, чтобы подтолкнуть Мексику к вступлению в войну на стороне Германии так как в случае победы Мексика якобы вернет свои «утраченные территории в Техасе, Нью-Мексико и Аризоне».

Легендарный начальник английской военно-морской разведки адмирал Холл держал эту депешу у себя больше месяца после ее расшифровки. Он никак не мог решить, каким образом можно передать ее содержание американцам так, чтобы они поверили в ее достоверность и вместе с тем чтобы немцы не узнали о том, что англичане раскрыли их коды. В конце концов под давлением обстоятельств английский министр иностранных дел лорд Бальфур решил официально передать депешу Циммермана американскому послу в Лондоне. В Вашингтоне, в Белом доме и в госдепартаменте депеша вызвала сенсацию и создала теперь уже для американской администрации серьезные проблемы: каким образом окончательно убедиться в достоверности депеши и как довевести ее до сведения общественности, чтобы она не выглядела трюком, рассчитанным на вовлечение Соединенных Штатов в войну. Мой дядя Роберт Лансинг, занимавший тогда пост государственного секретаря, рассказал мне позднее о драматических событиях, разыгравшихся в последующие дни, которые подвели Америку вплотную к войне.

Положение осложнялось тем фактом, что немцы использовали американскую телеграфную линию, чтобы передать депешу своему послу в Вашингтоне графу Берншторфу. Тот передал ее своему коллеге в Мехико. Президент Вильсон предоставил немцам право пользоваться нашими линиями связи между Европой и Америкой на том условии, что передаваемые сообщения будут касаться мирных предложений, в чем был заинтересован Вильсон.

Велико же было разочарование Вильсона, когда он обнаружил, в каких целях немцы использовали его доброе отношение. Однако эта любопытная договоренность сослужила Соединенным Штатам большую службу. Во-первых, в результате нее госдепартамент располагал копией зашифрованной депеши Циммермана, которую он в свое время передал Берншторфу, не подозревая, конечно, о ее сенсационном содержании. После того как была проверена подлинность текста, он был переслан в наше посольство в Лондоне. Здесь один из работников адмирала Холла вновь расшифровал ее для нас в присутствии представителя нашего посольства, что сняло всякие сомнения в отношении действительного ее содержания. Во-вторых, тот факт, что расшифрованные копии депеши видели немецкие дипломаты как в Вашингтоне, так и в Мехико, существенно помог разрешить важнейшую проблему, причинившую адмиралу Холлу столько беспокойства. Она заключалась в том, как дезинформировать немцев в отношении подлинного источника добытой нами информации. В конечном счете немцы решили, что о содержании депеши стало известно в результате небрежности или хищения в одном из немецких посольств или в мексиканском ведомстве, получившем копию депеши. Немцы продолжали пользоваться прежними кодами, проявив поразительную, но чрезвычайно полезную для нас потерю бдительности. 1 марта 1917 г. госдепартамент обнародовал содержание депеши через агентство Ассошиэйтед Пресс. Она произвела на американскую общественность впечатление разорвавшейся бомбы. В апреле мы объявили Германии войну.

Когда сравниваешь применяемые сегодня криптографические системы с теми, которым правительства доверяли во время первой мировой войны передачу своих самых важных и наиболее строго охраняемых секретов, последние кажутся чрезвычайно примитивными и любительскими. Ведь уже одно частое повторение в них одних и тех же групп знаков говорило всякому криптоаналитику, что за этими обозначениями должно скрываться важное или часто употребляемое слово. Когда криптоаналитики адмирала Холла увидели в депеше Циммермана сочетание «67893», они сразу поняли, что оно означает «Мехико». Оно всегда имело это значение в германской кодовой системе. Сегодня такая цифровая группа никогда не означает дважды одно и то же слово.

В наши дни не только все официальные правительственные сообщения, но и донесения, посылаемые шпионами, передаются по значительно более надежным и сложным криптографическим системам. Так, например советские агенты, посылая информацию в Москву, применяют чрезвычайно хитроумные цифровые системы. Но в этой области, как и во всех других, по мере совершенствования защитных мер совершенствуются и контрмеры призванные пробить брешь в этих новых укреплениях.

Глава седьмая

Планирование и руководство

Вопросы, интересующие разведывательную службу, настолько широки и разнообразны, что в процессе сбора информации должен быть установлен определенный порядок. Эта задача ложится, по логике вещей, на штаб-квартиру разведки. Только она одна располагает сведениями о ситуации в мире в целом и точно знает, какие сведения нужны правительству ежедневно.

Отсутствие соответствующего руководства и направления может привести к тому, что разведчики в различных уголках земного шара будут тратить много времени, дублируя работу друг друга, или что в поступающей информации окажутся серьезные пробелы. Находясь на работе за пределами родной страны, разведчик не в состоянии судить с достаточной полнотой о ценности направляемой им информации, поскольку он не может знать, не добыты ли уже получаемые им сведения где-то в другом месте или не стала ли она уже известной из открытых источников. Может даже оказаться, что она имеет настолько второстепенное значение, что не стоит тратить на ее получение ни усилий, ни средств.

Наше правительство определяет стоящий перед разведкой объем информации, который необходимо добыть, независимо от каких бы то ни было препятствий. Оно также устанавливает очередность решения задач, исходя из их важности и срочности. Сведения о советских межконтинентальных баллистических ракетах будут иметь приоритет над информацией о советском производстве стали. Вопрос о том, станет ли Советский Союз воевать из-за Лаоса, важнее, чем выяснение политической окраски какого-нибудь нового режима на Ближнем Востоке. Только после установления приоритетов приступают к рассмотрению вопроса о путях и способах преодоления препятствий. Если нужные сведения могут быт получены из открытых источников или в процессе обычной дипломатической работы, от разведывательной службы не будут требовать, чтобы она израсходовала на выполнение этой задачи часть тех ограниченных средств какими она располагает для тайного сбора информации. Решение о том, что данную работу должна выполнить именно служба разведки, обычно принимается в тех случаях, когда известно, что вокруг намечаемого объекта проникновения созданы серьезные препятствия.