Слабое сердце - Натали Иствуд

— Не смейте так говорить!

— Почему?

— Потому что… — К Дебре вернулись все ее детские запреты. — Потому что так… так нельзя.

— Почему? — удивился Энтони. — Что за глупости! Кто сказал, что говорить об этом нельзя?

— Просто нельзя — и все!

— А по-моему, лучше быть честными по отношению друг к другу.

— Честными?! — Она проглотила ком в горле. — По-вашему, это честно? — Собрав в кулак всю свою волю, она продолжила: — Ведь вы больше ни с кем не стали бы… вот так говорить…

— Верно, не стал бы.

— А со мной говорите! Потому что… потому что считаете меня наивной.

— Ничего подобного я не говорил.

— Но вы же сами сказали, что я неискушенная и…

— И чувственная, — с готовностью подсказал Энтони, и его пальцы отправилась дальше. Нашли округлость груди, набухший сосок… — Говорил. И от своих слов не отказываюсь. Дебра, признайся, ведь тебе нравится, когда я тебя ласкаю! — пробормотал он севшим от возбуждения голосом, глядя на результат своих исследований. — Тебя выдает твое тело. Ну так поцелуй меня, и не будем попусту терять время!

Дебра отчаянно затрясла головой, но он в один миг закрыл ее рот своим. Одной рукой он по-прежнему держал ее за запястья, так что прижать к себе не мог, а она плотно сжала губы, решив ни за что на свете не подтверждать верность высказанной им теории. Дебра понимала: пока она сопротивляется, он ее не отпустит, и, хотя едва не задыхалась, не отвечала на поцелуй.

Энтони еще крепче прижался губами к ее рту, а его пальцы больно сдавили шею у затылка. Другой рукой он стиснул ее запястья еще сильнее и привлек к себе. В результате ее пальцы оказались прижатыми к его мощному телу — и это ее чуть не погубило. Ощутив его возбужденную плоть, она почувствовала, что желание сопротивляться стремительно тает, и разжала губы, но он уже оторвался от нее и, чертыхнувшись, с досадой спросил:

— В чем дело? Дебра, что с тобой?

— Я… мне…

— Может, когда ты прикидывалась Линдой, это действовало как допинг и ты заводилась? — осенило его. — Господи! Ну ты и штучка! Неужели дело в этом?! Первый раз встречаю такой экземпляр!

Дебра вся дрожала, но упоминание о Линде прогнало минутную слабость. Нет, ну надо же додуматься до такой гадости! — с отвращением думала она. Да как он смеет говорить, будто она, как какая-то извращенка, нуждается в искусственных возбудителях?!

— Неужели так трудно понять, что вы мне не нравитесь? — выдавила она со злобой. — Разумеется, вы настолько самоуверенны, что поставить под сомнение свою неотразимость вам и в голову не придет! Ну так позвольте заметить, что вы…

— Не трудись понапрасну! — Энтони усмехнулся, проскользнул мимо нее и открыл дверь. — Лучше иди поработай! Рисуй картинки для детей и живи в своем понарошном мире! Потому что в реальном мире тебе, Дебра, черт бы тебя побрал, делать нечего!

Она открыла рот ответить — чтобы последнее слово осталось за ней, — но он уже выскочил в холл и через миг за ним грохнула входная дверь. Ну вот! Опять ее бросил!.. Злость и возмущение тут же улетучились, уступив место совсем уж непонятному желанию расплакаться.

— Хотите кофе, мисс? — раздался за спиной голос миссис Уинсли.

Дебра стала прикидывать, где та была, пока они с Энтони препирались. Повернувшись, запоздало вспомнила, что блузка у нее наполовину расстегнута, жилет болтается на плечах, что вряд ли ускользнет от пытливых глаз миссис Уинсли. Поправив воротник блузки, она как можно спокойнее ответила:

— Если можно, миссис Уинсли, принесите кофе в кабинет. Здесь… здесь что-то душновато.

Дебра так и не поняла, удалось ли ей задурить голову миссис Уинсли. Во всяком случае, окажись она на месте экономки, наверняка бы усомнилась. Зато она весьма ловко предупредила вопрос, почему у нее расстегнута блузка.

Придя в кабинет, Дебра не притронулась к кофе, а кинулась в сумку за таблетками. Усталость накатила на нее сонной волной, она проглотила пилюли и с трудом сдержала слезы. Когда рядом с ней был Энтони, она особенно остро ощущала свою слабость. Нет, дольше так продолжаться не может! Ей нельзя находиться с ним рядом. Зачем кривить душой? В его присутствии она собой не владеет. И винить некого. Она испытывала такое отвращение к себе, что не хотелось жить.

Пытаться работать в таком настроении было бесполезно. Как только миссис Уинсли ушла домой, Дебра вышла из кабинета и принялась бесцельно бродить по дому, тщетно пытаясь обрести внутреннее спокойствие.

Чувство слабости не покидало ее, но она была слишком взволнована, чтобы расслабиться. Она приложила руку к груди — сердце билось неровно, словно спотыкаясь… Дебре стало не по себе, перед глазами поплыли темные круги. Хорошо бы прилечь, подумала она. Но при мысли о кровати в голову полезли опасные вопросы. Куда пошел Энтони? Неужели к женщине?! Дебра вспомнила, как он сказал, что она хочет его, и на душе стало тошно. А ведь он тысячу раз прав! Она действительно его хочет. Какая же она дура! Ну почему, почему она ему не призналась?!

7

Приоткрыв глаза, Дебра увидела над собой встревоженное лицо Энтони. Решив, что это сон, подняла руку, прикоснулась к его загорелой щеке и почувствовала под холодными пальцами его тепло. А Энтони провел ее рукой по шероховатой щетине и с порывистой нежностью прижал ее ладонь к губам.

Его прикосновение пробудило в Дебре столь сильные эмоции, что она усомнилась, сон ли это. Распахнула глаза, моргнула и увидела, что лежит у себя в кровати, за окном день и, судя по солнцу, до вечера еще далеко… Что случилось? Как она очутилась в кровати? В голове стоял сплошной туман.

— Слава Богу! — услышала она словно издалека радостный возглас Энтони и удивилась, что он даже не пытается скрыть облегчение. — А я уже собрался звонить доктору Родейлу. Дебра, как же ты меня напугала! Ну наконец-то пришла в себя!

Дебра смотрела на него во все глаза.

— Пришла в себя? — машинально повторила она, выходя из сонного забвенья. — А я что, потеряла сознание?

— Наверное. — Энтони сжал ее ладонь в своих. — Я вошел и вижу — ты лежишь на полу в холле. Сначала я подумал, что ты оступилась и упала с лестницы, но на тебе ни синяка, ни ссадинки… Да и лежала ты так, что… ну, в общем, думаю, лестница тут ни при чем.

— Да? — Дебре оставалось ему верить, и она мучительно старалась припомнить, что же с ней все-таки произошло. Кажется, она была в библиотеке, потом в кабинете, а потом — провал… — Да, наверное, я на самом деле упала в обморок. Извините за беспокойство.

— Беспокойство?! — Энтони смотрел на нее потемневшими от переживания глазами. — Дебра, когда я вошел и увидел тебя лежащей на полу, я вдруг подумал, что ты… умерла! Я чуть с ума не сошел! Не знаю, что бы я сделал, если бы ты на самом деле… Да я бы покончил с собой!