Улан 4 - Диванный Маленький

Шарль де Бриенн был не самым плохим генералом, но на пост командующего попал скорее волей случая. Революция многих заставила покинуть свои посты - и не всегда добровольно. Так что отпрыск знатного рода был компромиссным вариантом, не более.

Основные силы французов расположились около Страсбурга и дальше на север, но отдельные отряды дошли аж до Мюло и расположенного на границе со Швейцарией городка Сен-Луи. Отряды без лишних слов грабили города, даже не заботясь такими словами как 'контрибуция'. Было их не слишком много - около тридцати тысяч.

- Жирная добыча, - задумчиво сказал Рюген изучая карту и поглядывая на разведанные, - но чтобы поймать эти разрозненные отряды, придётся идти маршем, который даже для нас можно назвать форсированным.

- Справимся, Сир, - выступил вперед главный квартирмейстер, - наши солдаты бодры и здоровы, с амуницией всё в порядке.

- Гм... А у франков?

Квартирмейстер чуточку задумался...

- Не хочу радоваться раньше времени, но если верить донесениям разведки, они сильно расслабились с момента начала Революции и полноценные тренировки не проводились давно. Стрелять, фехтовать и владеть штыками они не разучились, а вот длительные переходы давно делали. Ну и обувь - был скандал, что поставщики дали армии скверные сапоги. Вроде бы как раз в части де Бриенна попали.

- Вроде бы? - С иронией спросил император, - Я тебя не узнаю, Андрей.

- Не точно выразился, - поправился квартирмейстер, - они точно попали в 'наши' части, но сколько солдат обуто в... это, сказать не могу. По разным оценкам - от пятнадцати до двадцати пяти процентов.

- Уже неплохо... Ну тогда... Готовься - пойдём очень быстро. Сам знаешь, что делать - проверь больных да раненых, обувь кому надо заменить...

Долго не думая, Рюген разделил армию надвое, дабы взять южную часть французских войск в клещи. И начался марш... Взвыли даже тренированные венедские солдаты, тем более, что за зимний период они несколько расслабились. Ну и конечно же - весенняя распутица. Здесь она была выражена не так сильно, как в России, но достаточно заметно. Солдатам было очень тяжело, но никто не ныл - все прекрасно понимали, что возможность уничтожить часть французских войск без особого риска для собственной жизни - шанс нечастый. А главное, поговорку Померанского 'Ведро пота заменит каплю крови' помнили все и считали, что лучше уж попотеть, чем получить ранение...

Под предводительством Владимира было почти пятьдесят тысяч человек, когда они встретили французские части у Кольмара. Немного - порядка десяти тысяч человек.

- Сир, вот через ту лощину можно ударить, - показал местный проводник, протирая слезящиеся от ветра глаза, - там кустарником заросло - не сильно, но со стороны прохода не видать. Кавалерию в бой не пошлёшь, но егерям - самое оно.

- Служил? - Спросил император заросшего щетиной проводника. Тот скривился, будто укусил лимон.

- Аж три раза, Государь. Пока провинции были бесхозными, то чьи только вербовщики тут не гуляли. А как они работают, сами знаете - полдюжины здоровяков, да...

Тут он махнул рукой, не желая вспоминать неприятное.

- Но я так считаю - коль присягу даёшь под дулом ружья или ещё как насильно, то она и не действительна...

Марк с надеждой уставился на своего императора и тот не подвёл. Солидно кивнул и подтвердил:

- Только по доброй воле. В армии Венедии и в армии Империи служат только добровольцы.Не скажу, что жалование очень уж большое, но получше, чем во Франции. А уж про кормёжку да обмундирование и говорить не приходится.

- А это... Из наших будут набирать?

- Буду. Эльзацы да лотарингцы - солдаты отменные, да знают, что такое честь. Имперские войска буду формировать. Но учти - поскольку командиры в большинстве своём будут венеды - по крайней мере поначалу. Да и языков с наречиями очень уж много, то венедский придётся учить - в армии все команды на нём отдаются.

- Ну эт не проблема, - засветился проводник, - хоть чуток, его тут многие знают. А... командовать кто?

Марк задал вопрос и аж сжался от собственной наглости.

Грифич хмыкнул, но ответил:

- Белова хочу поставить - достойный офицер.

- Так я ему родственник - жены отчим ему дядей в четвёртом колене приходится!

Эльзасец аж засветился и принялся поглядывать по сторонам горделиво - эвона какая честь родичу оказана! А значится - и ему!

Десять тысяч против пятидесяти - не смешно, но... По местным правилам врага не полагалось убивать, если он сдаётся. А увидев против себя ТАКУЮ армию, французы бы непременно сдались. И что потом с ними делать? Тащить за собой - так они темпа не выдержат. А не тащить - так их освободят основные силы французских войск. Дилемма....

Решил проявить милосердие - не гуманизм проснулся, просто решил не 'дразнить собак', всё-таки Франция пока, несмотря на Революцию, великая страна и если хотя бы на время прекратит междуусобные разборки... да колониальные войны... да вялотекущую войну с Испанией... и сосредоточит свои силы на возрождающейся Империи... Могут и задавить. Не хватало ещё, чтобы на него повесили 'образ врага' - пусть лучше тратят свои силы в драках с другими.

Поэтому...

- Французские солдаты! - Выехал на поле переговорщик - бывший дьякон-расстрига из РПЦ, которого он взял в Свиту за неплохое знание языков и чудовищной мощи голосину.

- Император не желает ваших смертей, - басил расстрига, которому пожалуй, даже мегафон не слишком был нужен...

- Нас больше пятидесяти тысяч, вас - меньше десяти. Как умеют драться венеды и насколько хорош как полководец император Владимир, вы уже знаете. Он предлагает вам сдать оружие. Никакого плена! Отдавайте оружие и можете идти куда вздумается. Офицеры остаются с личным оружием!

Расстрига повторил это несколько раз в разных вариациях, после чего вернулся. Через полчаса от стоящей в полной боевой готовности французской армии подъехали переговорщики - аж четырнадцать человек, причём комиссаров** среди них было пятеро.

В лагере Померанского приняли их весьма дружелюбно.

Нужно заметить, что французы оглядывались несколько... брезгливо. А как же - никаких шатров для офицеров и даже штабная палатка самого императора меньше, чем у иного французского лейтенанта. Для привыкших к невероятной пышности Парижа зрелище и правда было достаточно убогое. Правда, когда они заметили безукоризненную чистоту и весьма добротную одежду солдат, лица приняли несколько иное выражение.

- Никаких ловушек и урона для чести, - повторил Рюген специально для комиссаров, - личное оружие остаётся у офицеров, знамёна тоже ваши. Но вот пушки и иное оружие заберу. Я не хочу воевать с Францией. Все враждебные для меня договора заключали либо Бурбоны, либо их сторонники. Не думаю, что обычные французы жаждут проливать кровь за интересы свергнутой династии.