Земля обетованная - Роберт Паркер

— Знаю.

— О'кей. Говори.

— Я думал, что вы никогда не попросите.

19

Как оказалось, второго полицейского с чахлыми волосами звали Макдермотт. Он и Сильвия, ничего не говоря, выслушали все, что я им мог предложить, и, когда я закончил, Сильвия сказал:

— О'кей. Мы все обдумаем. Где тебя можно разыскать?

— Мотель «Дафнис» в Хайаннисе. Или через службу моих секретарей, если меня там не будет. Я связываюсь с ней ежедневно. — Я назвал им номер.

— Мы свяжемся с тобой.

На обратном пути в Хайаннис мне становилось все труднее и труднее жевать виноградную резинку. Я сдался в Уорхэме и выплюнул ее в окно напротив больницы. Мышцы челюстей ныли, к горлу подступила легкая тошнота. Когда я заворачивал на стоянку «Дафнис», наступило время обеда, и тошнота уступила место голоду.

Сьюзен уже вернулась из своего набега за антиквариатом, прихватив в качестве добычи стеклянный абажур в стиле «Тиффани», обошедшийся ей всего в сто двадцать пять долларов. Мы спустились в обеденный зал, где выпили по две порции водки каждый, съели ребра ягненка с петрушкой и ватрушку с черникой. После обеда мы выпили немного кассиса, пошли в танцевальный зал и танцевали все медленные танцы до полуночи. Потом захватили бутылку шампанского в номер, выпили ее, легли в постель и не спали почти до трех часов.

Я проснулся в десять сорок. Сьюзен еще спала, повернувшись ко мне спиной и закрывшись простыней до самого подбородка. Я снял трубку и заказал завтрак.

— Не стучите, — попросил я, — оставьте за дверью — моя приятельница еще спит.

Я принял душ и побрился, потом, обернув вокруг пояса полотенце, открыл дверь и вкатил сервировочный столик. Пил кофе и ел различную выпечку из вазы, одновременно жевал и одевался. Сьюзен проснулась, когда я вкладывал пистолет в кобуру. Потом я пристегнул кобуру к ремню. Она лежала на спине, заложив руки за голову, и смотрела на меня. Я надел свой летний клубный пиджак с бронзовыми пуговицами и поправил воротник рубашки, чтобы он ровно лег на лацканы. Очень соблазнительно.

— Ты собираешься встретиться с Хоуком и этим, как его там? — спросила Сьюзен.

— Пауэрсом, — подсказал я. — Да. Иду вместе с Шепардом.

Она продолжала смотреть на меня.

— Хочешь кофе? — спросил я. Она покачала головой:

— Пока нет.

Я съел кукурузную булочку.

— Ты не боишься? — спросила Сьюзен.

— Не знаю. Не задумывался над этим. Вряд ли сегодня произойдет нечто такое, чего следовало бы бояться.

— Тебе нравится?

— Да. Я не стал бы заниматься этим, если бы не нравилось.

— Я имею в виду именно это. Я знаю, что тебе нравится работа. Но именно это? Ты собираешься подставить очень опасного человека. Это должно пугать тебя или возбуждать, или еще что-то.

— Я не собираюсь подставлять его. Я собираюсь заманить его в ловушку, если быть точным.

— Ты понял, что я имела в виду. Если что-нибудь пойдет не так, он убьет тебя.

— Скорее распорядится, чтобы это сделали другие.

— Не выбирай наименее значимое из того, что я говорю. Ты понимаешь, что я хочу сказать. Какой человек занимается подобными делами? Какой человек встает утром, принимает душ, бреется и проверяет патроны в пистолете?

— Быть может, лучше поговорим о порывах чувств, которые носили нас сегодня ночью?

— Ты что, все время смеешься?

— Нет. Но мы проводим слишком много времени за разговорами подобного плана. Человек вроде меня не является подходящей темой, понимаешь? Об этом обычно не говорят.

— Почему?

— Потому.

— Своеобразный кодекс? Мужчина не подвержен самоанализу? Это проявление слабости? Слишком по-женски?

— Это слишком бессмысленно. За меня говорят мои дела. Поиски нужных терминов и объяснений не приведут к улучшению ситуации. Совершенно неважно, напуган я или возбужден. Важно, сделаю я это или нет. Шепарду неважно — почему. Ему важно — если.

— Ты не прав. Важно не только это. Всегда важно — почему.

— Быть может, самое важное — как.

— Как мы афористичны. Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн. Очень остроумно.

— Его имя пишется через «си», — сказал я.

Сьюзен повернулась на бок, спиной ко мне, и замолчала. Я выпил еще немного кофе. Легкое гудение кондиционера казалось весьма громким. Я просил вместе с завтраком принести номер «Стандард таймc» Нью-Бедфорда и сейчас, в тишине, взял его и развернул на разделе частных объявлений. Мое объявление было на месте. «Сестры, позвоните мне по 937-1434. Пам». Я просмотрел спортивные страницы и допил кофе. Двенадцать десять. Сложил газету и положил на сервировочный столик.

— Мне пора, Сьюз.

Она кивнула, не поворачиваясь.

Я встал, надел солнечные очки и открыл дверь.

— Спенсер, — сказала она, — я не хочу, чтобы мы сердились друг на друга.

— Я тоже. — Я все еще держался за ручку двери.

— Возвращайся поскорее. Я очень скучаю, когда тебя нет рядом.

— Я тоже. — Оставил дверь открытой, подошел к ней и поцеловал в щеку. Она повернулась на спину и посмотрела на меня. Глаза ее были мокрыми. — Бай-бай, — сказал я.

— Бай-бай.

Я вышел, закрыл дверь и поехал к дому Харва Шепарда, чувствуя себя как-то странно.

Не знаю, был ли я испуган, но Шепард испытывал такой страх, что не мог справиться со своим лицом. Кожа была чересчур сильно натянута на костях, он часто что-то сглатывал, довольно громко, пока мы ехали по Мейн-стрит к «Холлидей Инн».

— Тебе совсем не обязательно знать, что я затеял, — сказал я. — Мне кажется, тебе самому будет лучше, если ты ничего не будешь знать. Пойми только, что я кое-что придумал и запустил в действие, и это, возможно, поможет тебе выпутаться из сложной ситуации.

— Почему ты не можешь рассказать мне о своем плане?

— Потому что там используется некоторое жульничество, а тебе, кажется, сейчас не до него.

— Возможно, ты прав.

Окна номера на втором этаже, в котором поселился Хоук, выходили на бассейн. Он сам открыл дверь, после того как я постучал, и мы с Шепардом вошли. Справа на бюро стояла разнообразная выпивка, на одной из кроватей валялся худой парень, читающий «Уолл-стрит джорнел». Кинг Пауэрс сидел за круглым столом, сложив руки на краю стола, перед ним лежала открытая папка. Все как в театре.

— С кем это ты пришел? — спросил Пауэрс безразличным голосом.

— Мы — друзья, — ответил я. — Всегда ходим вместе.

Пауэрс был высоким мужчиной с мягкими чертами лица, бледной кожей и рыжеватыми волосами, они были достаточно длинными и подчеркивались курчавыми бакенбардами. В одежде он, похоже, придерживался вольного стиля. Свободный костюм в темно-бордовую клетку, белый ремень, белые туфли, белая шелковая сорочка, воротник которой выпущен на лацканы пиджака. На шее, на кожаном шнурке, висел бирюзовый наконечник стрелы, торчащий прямо вперед, будто в насмешку над собеседником.

— Я не просил тебя приводить друзей, — сказал Пауэрс Шепарду.

— Вы будете рады, что он так поступил, — заметил я. — Я принес вам такое, от чего ваш ридикюль распухнет от денег.

— Я не пользуюсь ридикюлями, — буркнул Пауэрс.

— О, — сказал я, — простите. Я подумал, что на кровати лежит ваша любовница.

За моей спиной Хоук пробормотал:

— Черт меня возьми.

Парень на кровати оторвал взгляд от «Уолл-стрит джорнел» и нахмурился.

— Хоук, — сказал Пауэрс, — гони его в шею.

— Это — Спенсер, — объяснил Хоук. — Я вам о нем рассказывал. Любит пошалить, но вреда никому не причиняет. По крайней мере, не всегда.

— Хоук, ты меня слышал. Я сказал — выкини его.

— Он говорит о деньгах, Кинг. Возможно, вам стоит послушать.

— Ты на меня работаешь, Хоук? Делай что тебе говорят.

— Нет. Я делаю только то, что хочу. Никогда не делаю того, что мне говорят. Как и старина Спенсер. Можешь весь изораться на него, но он и пальцем не пошевелит, чтобы сделать то, чего не хочет делать. Вы с Мейси лучше выслушайте его. Он говорит о деньгах и, вероятно, не шутит. Если вам не понравится то, что он скажет, я выведу его.

— Хорошо, хорошо. Ради Бога, давайте послушаем. Выкладывай.

Лицо Пауэрса слегка покраснело. Он тяжело смотрел на меня. Мейси сел на кровати и опустил ноги на пол. В левой руке он по-прежнему держал «Уолл-стрит джорнел», заложив указательным пальцем нужное место.

— О'кей, Кинг. Во-первых, Харв сейчас не может рассчитаться.

— Тогда его задница превращается в травку, а я становлюсь косильщиком, — сказал Пауэрс.

— Стильно, — восхитился я.

— А?

— Стильно. Крутой темно-бордовый цвет, белая сорочка. А в довершение ты и говоришь здорово. Просто парень — все при всем.

— Будешь шутить со мной. Спенсер, скоро пожалеешь.

— Спенсер, — сказал Хоук, — почему бы не перейти к той части, где говорится о зелененьких? Про ридикюль.

— У меня есть купец с сотней тысяч долларов, которому нужно оружие. Меняю купца на Шепарда.