Хоть весь мир против нас - Сергей Зверев

— Ладно, — махнул рукой, — беру интуристку.

Мадлен поверх спортивного костюма, в котором перемещалась по госпиталю, набросила камуфляжную куртку Ульяны, а лицо и голову закрыла розово-белой «арафаткой» на манер берберских кочевников. Так что, если особо не приглядываться, за мужчину издалека сойдет.

Тем временем Савченко пристроил свой автомат на руле «Хонды», проверил, как стрелять из подствольника в случае необходимости. Получилось довольно неплохо. Передал подошедшей Ульяне несколько запасных магазинов и пару ручных гранат, так, на всякий пожарный.

Когда к выезду все было готово, Виктор завел двигатель, Мадлен села позади, обхватив его за талию.

— Помни, враг не дремлет, — на прощание сказал он наставительно Ульяне. Девушка неожиданно смутилась и тихо произнесла:

— Не рискуйте и возвращайтесь побыстрее.

Выкатив на улицу, диверсант свернул в сторону госпиталя: беглецы рассчитывали там найти машину «Скорой помощи». Но лечебное заведение встретило их кладбищенской тишиной и черными провалами выбитых окон. Территория центрального госпиталя походила на декорации к фильму ужасов или фильма-катастрофы — сполохи дальних взрывов высвечивали обгоревшие руины, груды камней.

Укрыв мотоцикл в тени повалившегося рекламного щита, Савченко дослал патрон в патронник «кольта» и протянул пистолет своей напарнице.

— Если что, жми на спусковой крючок. Оружие лучше держать двумя руками.

Но самое страшное ожидало диверсанта за оградой. Всюду лежали трупы. Убитые больные, раненые, персонал госпиталя замерли в тех позах, в которых их застала смерть. От долгого пребывания на солнце тела распухли и источали приторно-сладковатый запах мертвечины, смешавшийся с горьким привкусом горелой резины и пластика. Как отметил диверсант, большинство были убиты из огнестрельного оружия, но попадались и разделанные ножами. Оглядываясь по сторонам, Виктор похвалил себя, что не взял в это чистилище женщину. Ему, матерому диверсанту, и то стало не по себе от увиденного, а ей…

Если у войны не женское лицо, то у гражданской вой ны и вовсе морда вурдалака.

— Ну, что там? — едва завидев Виктора, нетерпеливо спросила англичанка.

— Ничего, — покачал головой офицер, — пусто, голо, как Мамай прошел.

— Что? Кто прошел?

— Да ничего там нет, нужно ехать в центр.

Они почти одновременно посмотрели в сторону, где в зареве неугасающих пожаров то и дело в небо устремлялись пунктиры трассирующих пуль. Кровавый пир победителей длился уже несколько суток, и, по всей видимости, до его завершения было далеко.

Глядя на «салют» мятежников, Савченко понял: они, несмотря на маскировку, запросто смогут попасть под раздачу. И сразу в мозгу промелькнула фраза из военного фильма: «Осторожность — мать храбрости».

Он перевел взгляд на спутницу и предложил:

— Может, вместо того чтобы дергать тигра за хвост, поищем транспорт где-то на рабочих окраинах?

— Здесь нет рабочих окраин, — возразила Мадлен.

— Как нет?

— Жители столицы не трудились на грязных работах. В крайнем случае менеджерами, мелкими бизнесменами или чиновниками. Весь быт им обеспечивали приезжие из бедных соседних стран. В других городах примерно такая же ситуация.

— Ну да, полковник Фарук настоящий тиран, кровавый тиран, — покачал головой офицер, запрыгнув в седло мотоцикла, бросил через плечо: — Значит, будем действовать как голодная акула.

— Это как?

— Двигаемся по спирали, пока не найдем подходящую жертву.

«Хонда» взревела мощным двигателем и сорвалась с места, унося своих наездников все дальше от госпиталя, превратившегося в мемориал…

Долго искать подходящую «дичь» не пришлось: уже через пять кварталов они выехали на большую площадь, в центре которой стоял разрушенный памятник Магрибской революции. От прямого попадания многотонной бомбы возносящаяся в небо стела в виде изогнутого клинка бедуинской сабли превратилась в гору битого кирпича, а окружавшие памятник пальмы выгорели, и теперь черные обугленные пеньки походили на гигантские спичечные огарки.

Савченко разглядел за развалинами памятника на противоположной стороне площади угловатый силуэт внедорожника. Опытный глаз диверсанта сразу распознал британский «Ленд Ровер» — такие автомобили стояли на вооружении войск НАТО. Из чего напрашивался вывод: несмотря на рассказы западной прессы о морской блокаде контрабанды оружия, военная техника поступала повстанцам с завидной регулярностью.

Джип стоял с потушенными огнями, зато особняк, возле которого находился автомобиль, двухэтажный, с плоской в восточном стиле крышей, был залит тусклым светом. Двери были выбиты взрывом, а стены изуродованы множеством осколков. Все остальные строения казались темными, безжизненными склепами.

«Заманчивый приз, — разглядывая внедорожник, хмыкнул Савченко. Можно было попытаться угнать вездеход, пока «бабайские махновцы» празднуют победу. Можно было, но мать отваги, та, что осторожность, заставляла в первую очередь все взвесить и рассчитать. — Машинка большая, салон вместительный, запросто разместится шесть, а то и все семь рыл».

Впрочем, на трассе Виктор встречал автомобили и поменьше, куда набивалось до дюжины боевиков.

«Десяток-полтора стволов сделают из меня решето, пока заведусь и отъеду, — это знак минус против захвата «Ленд Ровера», но все уравнивает плюс. Здесь только один экипаж машины боевой, а дальше их будет как саранчи в урожайный год». И этот плюс перевешивал все остальные минусы.

Едва «Хонда» остановилась в полусотне метров от особняка, послышались громкие крики и оглушительный, похожий на дьявольский хохот.

Несколько секунд ушло на размышления, брать автомат или нет. Конечно же, против группы боевиков «калаш» эффективней, но в замкнутом помещении будет сковывать движения, да и рикошет — штука не из приятных.

«Значит, возьмем на вооружение внезапность, а если сильно припрут, то буду отбиваться гранатами». — Рука скользнула по шершавой ткани подсумков. Кроме гранат у него еще имелся «ТТ» и пара ножей — для профессионала достаточно.

— Женщина, ты меня прикрываешь, — напомнил диверсант, расстегивая предохранительный клапан на ножнах штурмового кинжала.

— Как всегда, — уверенным тоном бывалой боевой подруги ответила Мадлен, извлекая из-под куртки тяжелый «кольт».

Диверсант двинулся к особняку. Он шел по-кошачьи бесшумно, на пружинистых ногах, слегка склонив голову вперед. Готовый в случае опасности мгновенно отпрянуть в сторону и встать в боевую стойку.

Проходя мимо «Ленд Ровера», Савченко бросил беглый взгляд в салон внедорожника: там было темно и тихо. Он проследовал дальше, и чем ближе подходил к дому, тем громче становился женский душераздирающий крик, перекрываемый взрывами нечеловеческого хохота.

Виктор осторожно поднялся по ступенькам на крыльцо, встав в вывороченном дверном проеме, и заглянул внутрь. Еще недавно ухоженный холл представлял собой настоящую помойку: раскуроченная мебель, разбитая посуда, стены, изуродованные выстрелами от автоматных очередей. В дальнем углу слабо тлела керосиновая лампа, возле которой лежал голый грузный мужчина. Судя по недвусмысленной позе, прежде чем перерезать горло, несчастного изнасиловали.

Больше никого в зале не было. Стараясь держаться стены, Савченко прошел немного вдоль, его взгляд сейчас был прикован к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

В воздухе витал пряный запах наркотика. «Они здесь что, конопляные костры жгли?» — подумал Виктор. От крепкого запаха гашиша в горле стало першить — борцы с тиранией умели взбадривать себя.

Возле лестницы увидел еще один труп — окровавленное тельце ребенка лет семи или восьми. Мальчик, девочка — непонятно. Не лицо — сплошное кровавое месиво, ясно одно — и с ним кто-то удовлетворил свою похоть.

«Зверье!» — промелькнуло в голове Виктора. На мгновение перед глазами стало темно, а уже через секунду невидимый тумблер отключил в нем все человеческие чувства, превратив в машину для убийства.

Савченко стал медленно подниматься по ступенькам — с каждым шагом голоса становились все четче и громче.

Поднявшись на десяток ступенек, диверсант, вый дя из-за поворота, внезапно лицом к лицу столкнулся с одним из мятежников. Араб зрелого возраста, с широким приплюснутым лицом, сидел на лестнице, прислонившись к кованым перилам, прикрыв глаза и положив тяжелые кулаки на колени.

«Пьяный?» — Первое, что пришло на ум, и тут же Виктор сообразил, что мусульмане не употребляют алкоголь, заменяя его гашишем. Недаром же запах горевшей дури пропитал все помещения особняка.

Диверсант встал еще на одну ступеньку, когда араб неожиданно открыл глаза и поднял голову — их взгляды встретились. Боевик в одно мгновение протрезвел и даже попытался встать, но не успел…