Не поворачивай головы. Просто поверь мне - Владимир Кравченко

Днем у нас в редакции побывал Иван Стаднюк — известный писатель, секретарь СП, классик и лауреат, кто говорил — сталинист и бездарь, кто — человек хороший, сделал квартиру тому и тому, большой начальник. Саша Ж-ов выпускал его четырехтомное собрание сочинений. Работы было много, приходил Стаднюк часто, приносил коньяк, сидели, выпивали. Я расспрашивал его о фильме про ракетчиков «Ключи от неба», сценаристом которого он значился, грешным делом подозревая, что сценарий не его. Не сходилось вроде: в прошлом фронтовик, политруком и журналистом прошел всю войну, по возрасту ракетных войск ПВО не знал, от моих расспросов уклонялся. Такое бывало: молодые сценаристы, чтоб быстрей запустили в производство, соглашались на соавторство, а то и на негроработу втемную, если деньги нужны, а имени нет. Но потом почитал сценарий и понял, что его может написать любой — ракеты там не главное, легкий такой водевильчик, игра в любови-расставания. У фильма был консультант, он, видимо, и отвечал за техсодержание. Там еще комичные команды во время ракетного пуска в кабине «У» — таких команд нет, это для маскировки придумали, чтоб враг не проведал.

Здесь надо объяснить, что значил для меня этот фильм — столько лет прошло, а до сих пор смотрю, смеюсь над легкой, пузырчатой комедией, где вот уж офицеры так офицеры — красавцы, остроумцы, форма сидит как влитая, пружина сюжета работает туда-сюда, как возвратная в карабине СКС, диалоги точны и дурашливы, девушки красивы, голых коленок хватает, в самый раз для солдат, смотрящих это изделие Главпура, точно дозирующее лакировку и юмор, девушек и ракеты. Многие поступали в училища, посмотрев этот фильм, — после выхода «Ключей от неба» в в/у ЗРВ хлынул поток заявлений. В солдатском карантине на «Корейке» нас познакомили с новинкой — суперсекретным комплексом С-200, укрытым сетью от спутников-шпионов, укутанным в сеть, как муха в паутину, а вечером показали в открытом зале под байконурскими звездами это кино про СНР-75-й, на котором буду служить, на фоне которого пели, влюблялись и маршировали бравые киносолдаты — не нам, зачморенным духам-новобранцам, чета. Песню из фильма «А мы, как летчики, как летчики, крылаты, только не летаем в облаках, а мы ракетчики, ракетчики-солдаты, охраняем небо от врага, тверже шаг, слушай, враг! страшись ответа грозного! нам по велению страны ключи от неба вручены, ключи от неба звездного!..» будем орать во всю глотку, сажая голос зимой и летом, с разворотом плеча и отмашкой, боевая байконурская рота, готовая через одиннадцать минут к пуску, гремя ослиными по плацу, многоногая солдатская гусеница дивизиона, мучимая сержантами и спермотоксикозом, мечтающая о подушке и дембеле, до которого как медным котелкам. Творение Василия Федорова, с которым спустя много лет я окажусь за одним столом и буду смотреть, как известный поэт, два года мучивший меня своими кособокими виршами, медленно надирается, быстро надираясь вместе с ним:

youtube.com/watch?v=2VgAzrHgIGU&feature=plcp

В «Цельнометаллической оболочке» Стенли Кубрика почувствую потом, как нигде больше, этот дух казармы, мужского вооруженного сообщества, общий для всех стран и времен, от римского колизея до тренировочного лагеря морпехов, воссозданного на киноэкране знаменитым режиссером с помощью сержанта морской пехоты Ли Эрмея, преподавшего такой мастер-класс ругательств и унижений новобранцев, что изумленный Кубрик тут же отвел ему отдельную роль инструктора Хартмана в фильме.

Проходящие мужскую инициацию молодые раздолбаи погружаются в ад учебки, где жестокий инструктор воспитывает из них псов войны, готовящихся убивать косоглазых вьетконговцев и прячущихся за их спинами русских дьяволов-ракетчиков с их ракетами, успевшими уничтожить уже ровно половину всего воздушного флота US.(В YouTube фильм «Танец со смертью ЗРК С-75 во Вьетнаме»).

Участник Вьетнамской войны, комиссованный после нескольких ранений, строевой сержант Эрмей неожиданно для всех становится актером и даже номинируется на получение премии «Золотой глобус» за лучшую мужскую роль второго плана. Человек-пружинка, поэт муштровки, самый убедительный сержант в истории кино, артистичный в выправке и ругани, лишь приблизительно в нецензурном (но по духу близком к оригиналу) переводе Дмитрия Пучкова-Гоблина можно составить представление, как это происходило у них, и сравнить с тем, как — у нас:

https://www.youtube.com/watch?v=YTlryiCENLY

Я переписал слова их строевой песни. Ее поет марширующая по плацу рота морпехов, переходя на слаженный бег (в советской армии такой побежки не было — мы пели в походном строю, — доставшийся нам от Павла гусиный «прусский» шаг, прерывая вокализы печатаньем подбитой ослиными подковами «левой»). Вот ее дурацкие слова: «Не нужны нам прошмандовки, любим мы свои винтовки! Если сгину я в бою — маму вспомните мою. Чемодан своих наград дарит матери солдат...». Замечено, что пучеглазый сержант Ли Эрмей во всех крупных планах фильма практически не моргает — Медуза горгона армейской судьбы, начертанной от жестоких тренировок учебки до кошмара боев во вьетнамском городе Хью. Это такой режиссерский прием или такая болезнь глаз?

Юрка Коротков в своей работе над сценарием «9 роты» хорошо попользовался фильмом Кубрика, как пчела трудовая, перенося фигуры речи из кина в кино, расцвечивая эскапады сержанта учебки в исполнении М. Пореченкова(кстати, тоже бывшего солдата-байконурца) перекличками и перемигиванием для тех, кто понимает; получился сержантокапрал, кентавр, составленный из двух половинок — советской и американской, пацанское кино, снятое пацанами для пацанов. Но воевали-то пацаны совершенные, вчерашние мальчишки, с этим тоже не поспоришь.

И еще о музыке, под которую маршируют…

Как-то пересматривал фильм Ханжонкова «Оборона Севастополя», считающийся первым российским полнометражным фильмом. Наивная театрализованность батальных сцен быстро прискучивает и ввергает в зевоту, спасает фильм замечательный финал: документальные кадры съехавшихся на съемки ветеранов сражения за Севастополь — французов, англичан и русских. Со времен Крымской войны прошло пятьдесят шесть лет, все они дряхлые старики. По команде режиссера французы вереницей идут на камеру, уважительно огибая русское орудие со стороны казенной части (кто поместил орудие в кадр? сам Ханжонков, не иначе), англичане игнорируют режиссера, заподозрив подвох, и держатся самоотстраненно, занятые разговором, зато русские ветераны послушно выполняют все распоряжения Ханжонкова: подходят к камере по одному, снимают фуражку, подставляя себя лучам вечности (очень трогательный момент), и уходят в историю…

Фильм немой, марш ветеранов проходит в полной тишине.

Я подумал-подумал и... сделал его музыкальным.

Старинные военные марши раскопал в Интернете.

Французский — марш «Марсельеза», британский — военные марши «Королевский стрелок Шарп» и «Гордость и предубеждение», русский — «Встречный марш» русской армии. Наши старики — бывшие рядовые, унтер-офицеры и сестры милосердия по очереди подходят к камере, сверкая медалями, офицеров почему-то нет, может быть, поэтому русские ветераны выглядят победне€й и поскромней, как и подобает проигравшей сражение (не кампанию) стороне, но боевитости не растеряли — особенно последний дедок, приласкавший орудие и так лихо заломивший фуражку напоследок…

Среди них мог быть Лев Николаевич Толстой, поручик-артиллерист, не доживший одного года до кинопремьеры.

1911 год. До начала Первой мировой три года…

www.youtube.com/watch?v=QD5lunL6Hno&feature=youtu.be

Если б только англичане знали, кто воюет против них. Почему-то до сих пор никто не связал эти две темы — войну писателя и войну его книги, две эти войны, кровавую и бескровную, бескровней не бывает, но именно она, эта бескровная война русской книги, нанесла сокрушительный удар в сердце Британской империи, лишив ее самого главного колониального завоевания — Индии.

Книга Льва Толстого с изложением морально-этических взглядов попадет в руки Махатмы Ганди, между ними завяжется переписка — он обратится к Толстому за разъяснениями, толстовская теория «непротивления злу насилием» будет взята на вооружение борющимися за независимость индийцами. Метод пассивного неповиновения как метод борьбы с колонизаторами окажется успешным.

Это русская литература нанесла британскому экспансионизму сокрушительный удар в самое сердце. Русский писатель и поручик-артиллерист произвел по неприятелю самый разящий выстрел в истории.

А воевавшие против Толстого на севастопольских бастионах два генерала-портняжки: лорд Реглан (он же, кроме реглана, придумал вязаный шлем — маску с прорезями для глаз и рта для защиты лица от холода и ветра, получившую название «балаклава» — по названию крымского города) и лорд Кардиган (придумал вязаный жакет на пуговицах, который поддевался под форменный мундир, так называемый свитер «кардиган», тоже появившийся в Крымскую войну), — вошли в историю как усовершенствователи мужского гардероба, только и всего.