«Джамп» значит «Прыгай!» - Виктор Галданов

– Да ладно, блин, успокойся! – еще громче, чем Илья заорал Барский и стукнул его по плечу. – При чем тут стук? Наоборот, у меня есть товар, хочу тебе его продать.

– Какой товар? Дурь, стволы? – сразу же насторожился Семка-Зверь. – И почем мы знаем, что ты нам не гонишь?

– Основной товар разведки – конфиденциальные сведения, не подлежащие огласке, – назидательно сказал ему Барский. – Именно такой товар я вам и предлагаю. В обмен на такой же товар.

– Ну, и как же твой товар называется?

– Он называется так: «Тотальный шмон». Ваш дружок Корсовский по уши в дерьме. Думаем, что на нем уже два убийства в последние дни и сколько еще вскроется, когда мы закончим копать – не знаю. После этого пойдут аресты и среди его связей в криминальном мире. Поэтому я тебя Христом Богом прошу, Забота – не мешай мне. Не сажай мне на хвост урков своих, не подкладывай бомб в багажник. И линяй отсюда поскорее. Считай это моим тебе подарком ко дню Ангела.

Его собеседник помрачнел, кулаки его напряглись.

– Ну, положим, историю твою мы знаем, – хмуро бросил Забота, – знаем даже, кто за этим всем стоит.

– В таком случае ты должен понимать и то, что если стоящий за мной человек отдаст приказ, то вам придется вернуть обратно и деньги, и банки, и гостиницы и заводы.

– Послушай, уж не ты ли посоветуешь ему отдать такой приказ? – неожиданно развеселился Забота.

– Я, разумеется. Если возьму твоего зятя за глотку.

– Черт бы тебя побрал, этого человека невозможно взять за глотку! – заорал Забота. – У него против тебя целая армия! Спецвойска, своё гэбэ, вертолёты. Да если он только узнает, что против него кто-то что-то замыслил, он…

– Вот поэтому я и прошу тебя вежливо – отойди от этого дела в сторонку. Не топчись, как медведь в курятнике. Нам не нужны разборки с автоматной стрельбой и взрывами в центре Москвы. Мы с ним сами разберёмся. Мне поручили обтяпать это дельце бескровно и безболезненно.

– Бескровно… – Забота широко улыбнулся. Барский услышал, как где-то очень близко щелкнул предохранитель. – Для тебя это будет почти бескровно…

В эту самую минуту сидевший у входа дядька громко откашлялся и с шумом развернул газету.

Почти в тот же самый миг за стенами кафе лесным филином ухнула сирена, и к самому входу подкатил белоснежный «форд» с проблесковыми маячками на крыше. Из него выскочили и быстро вошли трое аккуратных подтянутых парней с автоматами.

– Отдыхаем? – поинтересовался один из них.

– В чём базар, командир? – на лице Заботы было написано чистой воды изумление. – У нас тут обед. С утра росинки маковой в роте не было… Вот разве что, подсел тут какой-то гражданин нетверёзой наружности и стал нам оскорбления наносить. Даже ударил, кажись, кого, тебя, что ли, Зубок?

– Меня, меня! – живо подтвердил молодой человек, демонстрируя шрам на руке десятилетней давности. – Ещё и оскорбил бесцензурно!

– Ваши документы? – сказал старший наряда Барскому. – По какому делу здесь находитесь?

– По тому же делу, что и вы, – заявил Барский. – По федеральному.

Потрёпанная красная книжица, удостоверяющая, что податель сего действительно является следователем РУБОП, заставила троих молодых людей взять под козырёк.

– Что-нибудь нужно, товарищ полковник? – осведомился старший.

– Нет. Вы свободны, товарищ лейтенант, – отвечал Барский, вставая. – И ты пока свободен, Забота. И мой тебе добрый совет, лучше бы я тебя в этом городе несколько дней не видел. Езжай к своим избирателям. Думаю, они по тебе жутко соскучились.

Сегодняшний день был полон событий. Приехав к себе домой уже под вечер, Барский распустил галстук и сел на кровати у окна.

Н-да… Сегодняшний день явно дался ему дорого. Начавшись с визита морг, он окончился беседой с бандитом и еще неизвестно было, чем всё это окончится. Пока что беготня в темной комнате за черной кошкой приводила только к набиванию шишек.

– Привет, – сказал Володька Саломахин по телефону, – давно уж ждем тебя. Есть информация. Обнаружился номер. Вернее, целых пять номеров. Они попеременно меняются. А звонят с шестого. В общем, это долго объяснять, но анализ выдал адрес: улица Коммунаров, дом 27. Подсказываю ориентир – там должен быть телефонный распределительный щит. Прямо возле самого дома. Вот оттуда-то наш телефонный террорист и может звонить, если тайком к сети подключился. Но это вероятность еще вилками на водке писана. Если наши данные верны, то там должен проживать некий Василий Александрович Крюков тридцать шестого года рождения.

Положив трубку, Барский постоял неподвижно, разглядывая пустую площадь Белорусского вокзала. На лице его не отражалось никаких эмоций. Затем, словно приняв какое-то решение, он начал одеваться.

Несмотря на то, что о каждом этапе проходящей операции он должен был докладывать руководству, он также помнил и о том, что каждая упущенная минута приведет к ее срыву, и за это также придется отвечать никому иному, как ему.

Одевшись, он надел плащ, сунул в кобуру под мышкой пистолет и вышел на улицу, пониже надвинув шляпу.

Совещание у президента началось как всегда поздно, на этот раз, кроме премьер-министра был еще и председатель Центробанка, и Мартьянов и Зубарин, и министр финансов Букин. Корсовский при виде них почувствовал себя затравленным. Во время вступительной речи президента он чувствовал на себе их взгляды. Перед каждым на столе был разложены листки из анализа предстоящих платежей и текущих статей расхода. Корсовский не смотрел на них, поскольку лучше всех осознавал всю катастрофичность положения.

– Последнее время в обществе ощущается некая неуверенность, – говорил президент. – Люди не верят в завтрашний день, в то, что завоевание демократии могут быть сохранены. Меня спрашивают: а не будет ли девальвации? Что мне отвечать? Что в нормальном обществе вообще не должен возникать такой вопрос? Ну так то ж нормальном, отвечают мне. Почему наше общество должно считаться ненормальным? Почему наша страна – Великая Россия – даже на седьмой год после ухода коммунистов должна считаться «страной чудес».

«Вернее, страной дураков», – хотел поправить его Корсовский, но прикусил язык и нарисовал в блокноте галочку. Затем обвел ее двумя концентрическими кругами.

Когда слово передали председателю Центробанка, в кармане у Корсовского настойчиво зазвонила трубка. Все недовольно покосились на него. Он решил не брать телефон.

– …Таким образом, – завершал свой анализ председатель Центробанка, – мы не в состоянии будем выполнить своих обязательств перед западными инвесторами. И мы обязаны хоть на сколько-нибудь опередить грозящий разразиться скандал.

– Что вы предлагаете? – вопросил президент.

– Только суверенный дефолт, – твердо сказал председатель, – полный отказ платить по каким бы то ни было долгам. Наши инвесторы люди не бедные, трехмесячный мораторий как-нибудь переживут.

Телефон, было успокоившийся, зазвонил снова.

– Это – полная ахинея, – твердо заявил Корсовский. – Это только ребенок может разбросать свои игрушки и заявить: не хочу их собирать, потому что не буду. Мы с вами стоим во главе государства, а в нем, как известно, живут люди. Так вот, от того, как относятся в мире к этому государству, зависит и то, как относятся к людям.

– Вы что, опасаетесь, что наши челноки не в состоянии будут заплатить пошлин? – ехидно осведомился председатель таможенного комитета.

– Нет, я опасаюсь только того, что к нам в страну прекратятся поставки мяса и пшеницы. Извините, я на минуточку…

– А кто виноват, что наша экономику на семьдесят процентов зависит от западных поставок? – воскликнул Зубарин.

– На вопрос «кто виноват?» мы ответили еще в семнадцатом году, – побледнев сказал Корсовский. – С тех пор мы закупаем продовольствие и будем его закупать.

Он буквально выбежал в коридор и там, забившись в угол, нервно раскрыл трубку.

– Ну? – нервно бросил он.

– Мы нашли того, кто вас терроризировал, – гордо заявил генерал Солдатов. – Фамилия – Крюков. Адрес – Коммунарка, 27. Готовы выезжать.

– Нет, не надо, – устало сказал Корсовский. – Сообщите Трофиму, что я прошу его немедленно этим заняться.

– Но…

– И в течение ближайших двух часов не звоните мне! – воскликнул Корсовский.

Затем он захлопнул трубку, машинально сунул ее в карман. При виде его лица секретарша всплеснула руками:

– Игорь Михайлович – на вас же лица нет!

– Спокойно, Людочка, все под контролем, – он улыбнулся и направился в зал заседаний.

Свита провожала его встревоженными взглядами. Все знали, что от его красноты или бледности, радости или меланхолии зависят кошельки каждого в этой несчастной стране.

Он прекрасно сознавал, что вся его карьера была построена на преступлениях, и когда они накапливались, он уничтожал их, убирал прочь лишних людей, улики, словно мостил ими себе путь и вновь продвигался вперед – дальше и дальше к вершинам власти. Собственно из этого и состояла его вся его жизнь. Страшнее всего бывало, когда давно забытые призраки прошлого встревали в новую игру и грозили ее уничтожить. «Ну вот и еще одним призраком стало меньше», – думал Корсовский, садясь на свое место.