Начинали мы на Славутиче... - Сергей Андрющенко

Командир саперного отделения Герой Советского Союза старший сержант И. К. Боев по приказу комбата выдвинулся со своими подчиненными вперед для постановки минного поля внаброс на пути фашистских танков. Но не успели они закончить работу, как гитлеровцы ринулись здесь в атаку. Один танк подорвался на мине, но другие прошли. Тогда Боев приказал бойцам укрыться в глубоких воронках и пропустить танки через себя. А как только машины прошли, саперы встретили приближающуюся пехоту врага дружным огнем. Вскоре на помощь им пришли артиллеристы 329-го противотанкового артиллерийского дивизиона майора И. А. Санченко. Командир, видя бедственное положение саперов, сосредоточил огонь одной из своих батарей по танкам противника и сумел остановить их. Вражеская атака была отбита.

Трудно даже перечислить всех, кто в те дни отважно, не жалея сил, сражался с врагом, — их были сотни. Память сохранила лишь некоторые имена. Это минометчик младший сержант Н. В. Кашин, действовавший в качестве артиллерийского разведчика, как у нас тогда говорили, «на самом передке», автоматчик Герой Советского Союза рядовой Уразбай Джуманьязов, сапер рядовой В. Г. Акатов, командир взвода кавалер ордена Красной Звезды младший лейтенант Н. С. Шолтаев, разведчик капитан П. Д. Цеба, политработник майор Д. И. Фещук, полковой инженер старший лейтенант Е. В. Бекетов, командир 897-го стрелкового полка майор И. Г. Кузнецов и многие, многие другие. Героизм был поистине массовым!

К вечеру немцы, убедившись в том, что их попытки продвинуться вперед безуспешны, решили применить огнеметные танки. Это произошло на участке второго батальона 989-го стрелкового полка, где наши окопы не имели перекрытий, и, следовательно, бойцам негде было укрыться от палящего пламени. Вслед за «тиграми» огнеметные танки внезапно подошли к нашим окопам. Длинные струи желтого пламени в одно мгновение покрыли высоту. Рота старшего лейтенанта Р. Ф. Лев понесла серьезные потери: многие погибли, другие были обожжены и надолго вышли из строя. Гитлеровцам в этом месте удалось прорваться: позицию защищать было уже некому.

После ожесточенного десятичасового боя немцы овладели поселком Перемога и, вклинившись в нашу оборону до 3,5 километра, заняли станцию Чеповичи. Поздно вечером бой начал затихать.

Штаб корпуса, находившийся на северной окраине Чеповичей, в одном километре от переднего края обороны, переместили на юго-восточную окраину поселка, чтобы сохранить управление частями.

Вечером 20 декабря на КП корпуса приехал заместитель командующего 60-й армией генерал-майор Петр Максимович Зыков, чтобы на месте разобраться в обстановке. В армии уже знали о случившемся и принимали необходимые меры.

Одна бригада 4-го гвардейского танкового корпуса уже взаимодействовала с 226-й дивизией. На наше направление был переброшен для нанесения контрудара и резерв фронта — 25-й танковый корпус. Было приказано к исходу следующего дня восстановить положение. Исходя из этого, командир корпуса решил в ночь на 21 декабря произвести перегруппировку сил: за счет расширения фронта обороны частей второстепенного направления усилить группировку войск на правом фланге и создать здесь мощный ударный кулак. В частности, командиру 147-й стрелковой дивизии генерал-майору М. П. Якимову была поставлена задача вывести 640-й и 600-й полки с переднего края и занять ими оборону во втором эшелоне корпуса, чтобы не допустить прорыва противника на Чеповичи в юго-восточном направлении. 248-я курсантская бригада растянула свои боевые порядки от юго-западной окраины Мелени до отметки 180,5, что позволило освободить часть сил 8-й стрелковой дивизии для использования их на главном направлении.

После полуночи генералы Чуваков и Зыков, решив все дела в штабе корпуса, выехали к Петренко, чтобы конкретнее познакомиться с положением дел на месте. Путь их лежал южнее станции Чеповичи. Мы тогда еще не знали, что отдельные немецкие танки с наступлением темноты могли прорваться дальше и выйти к железнодорожной насыпи, а следовательно, и к дороге, пролегающей рядом. Комкор и заместитель командарма, не подозревая об опасности, спокойно ехали по шоссе. Когда они обнаружили неподалеку от себя танки с крестами на броне, было уже поздно: те открыли огонь. Один из снарядов попал под машину генерала Зыкова. Взрывом был убит шофер. Петра Максимовича ранило. Адъютант вытащил его из горящего «виллиса» и укрыл в кювете, а потом, выждав, когда стрельба немного стихла, на плечах понес генерала к близлежащим позициям одного из наших подразделений. Там Зыкова перевязали и потом срочно отправили в медсанбат.

Машина Чувакова, в которую тоже попала болванка, перевернулась, и Никита Емельянович получил сильную контузию. Правда, вгорячах он выбрался сам из машины и сумел отбежать в сторону, но потом силы оставили его. Падающего, его подхватил шофер и вывел из зоны обстрела.

В такой же переплет и там же вскоре попали Петренко с полковником С. М. Черным, заместителем командира корпуса. Черный весь день пробыл на наблюдательном пункте 226-й стрелковой, находившемся в одном километре от переднего края. Отсюда открывался хороший обзор и было удобно руководить боем.

С наступлением темноты, когда немцы прекратили наконец атаки, Петренко и Черный решили перебраться на командный пункт дивизии, размещенный на юго-восточной окраине Чеповичей. Сев в свои машины, они отправились все по той же злополучной дороге. Потом Петренко рассказывал мне:

— Едем, ни о чем не подозревая. Вдруг вижу — впереди танк. Одна гусеница на середине дороги, другая — в кювете. И чего, думаю, его сюда черт занес. Еще хотел остановиться да выругать танкистов. Говорю шоферу: «Езжай тише, а то эта махина вздумает развернуться и нас нечаянно раздавит». Подъезжаем вплотную, гляжу — мама родная! — крест на башне, да и окраска характерная для «тигра». Шофер как жиманет на газ. А я ему: «Не гони, машина-то у нас трофейная. Немцы наверняка за своего приняли, иначе бы уже огонь открыли». Ну и проскочили мы мимо. А вот «виллис» полковника Черного фашисты уже не пропустили, опомнились, видно, и открыли огонь из пулемета трассирующими. Машина загорелась. Черный с адъютантом и шофером еле успели выскочить. Все трое, отделавшись легким испугом, сумели скрыться между домами: ночь темная, иначе дело могло кончиться худо…

Вскоре после этого происшествия при довольно драматических обстоятельствах состоялось наконец личное знакомство генерала Чувакова с полковником Петренко.

Едва Василий Яковлевич отъехал немного от места встречи с «тигром», как увидел, что на дорогу выбежал какой-то красноармеец, замахал руками.

Петренко велел водителю остановиться.

— В чем дело? Кто вы? — спросил он бойца.

— Я шофер комкора. Вашу трофейную знаю по номеру, потому и остановил. Генерал здесь, в укрытии…

Тут подошел и Никита Емельянович:

— Я Чуваков… К вам направлялся, да вот какая история произошла…

Петренко привез комкора на свой КП и оттуда позвонил мне. Мы уже беспокоились, не имея от Никиты Емельяновича никаких известий.

Часа в два ночи Чувакова привезли на командный пункт корпуса. Состояние его было неважное. Говорить он почти не мог, страдал от страшной головной боли. И все же первым делом он спросил, как Зыков. Я успокоил комкора, сказав, что заместитель командующего уже отправлен в медсанбат. Предложил и Чувакову поехать туда же, но он отказался.

— Тут… отлежусь, — сказал с трудом. — Ничего мне… не сделается.

Мы уложили генерала на кровать. Врач сделал ему укол, и вскоре комкор заснул.

Меня позвали к телефону. Звонил генерал Тер-Гаспарян.

— Как дела? — спросил он.

Я коротко обрисовал обстановку.

— Какие меры приняты? — поинтересовался начальник штаба армии.

— К месту прорыва выдвинут корпусной противотанковый резерв в составе одного истребительно-противотанкового артполка и подвижной отряд заграждения. Немцы остановлены.

— Но Чеповичи вы все-таки сдали?

— Станцию — да. Но поселок продолжаем удерживать. Все, что зависело от нас, сделали. Вы же знаете, какая сейчас тут сложная ситуация.

Тер-Гаспарян все, конечно, прекрасно понимал.

— Ждите решения командующего, — ответил он.

Вскоре позвонил начальник штаба фронта генерал-лейтенант А. Н. Боголюбов. Прежде всего он спросил о состоянии здоровья Чувакова. Там уже было известно о контузии комкора.

— Может быть, лучше в госпиталь его отправить? — предложил Боголюбов.

— Пытался уговорить. Не соглашается.

— Узнаю Чувакова, его настойчивость… Он всегда был таким. Но смотрите — вам виднее. Военному человеку, если он только в состоянии, и в самом деле лучше всего оставаться в строю… Как там у вас положение? Только что звонили из Генштаба, интересовались обстановкой в районе Чеповичей.

— Противник остановлен.