Собаки и тайны, которые они скрывают - Элизабет Маршалл Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На что это было похоже? Как будто я входила в тихую маленькую деревушку в какой-то далекой стране, а отчасти это было похоже на вход в иной мир, в новое измерение. Мы были в пятнадцати метрах от моего дома, но при этом в мире, который не имел ничего общего с моим домом, ничего общего с моим видом и ничего общего с моей жизнью.
Сидеть сложа руки, ничего не делая, просто переживая, тяжело для примата, но на этот раз я не была среди приматов. Наконец, поскольку собаки учатся жить в окружении нашего вида, мне пришло в голову жить среди них. В лучах вечернего солнца мы сидели или лежали в пыли, равномерно расположившись на вершине холма, и все спокойно смотрели вниз, между деревьями, чтобы понять, что там движется. Птиц не было слышно, только тихо жужжали насекомые. Где-то далеко в безмолвном лесу с дерева время от времени что-то падало – может быть, ветки или шишки. Тени удлинялись, а мы спокойно лежали, ощущая покой, – спокойные, умиротворенные и безмятежные. Я побывала во многих местах нашей планеты – в Арктике, в африканской саванне, – но куда бы я ни отправлялась, я всегда путешествовала в своем собственном пузыре энергии приматов, опыта приматов, и поэтому никогда ни до, ни после я не чувствовала себя настолько далекой от того, что казалось знакомым, как я ощущала себя с этими собаками, рядом с их логовом. Приматы воспринимают чистую, абсолютную неподвижность как скуку, а собаки – как покой.
* * *Стабильность группы больше никогда не нарушалась, но изменилась сама группа. Инукшук, крупная низкоранговая красавица, младшая дочь динго, родила от Сьюсси, высокорангового самца, но беременность повысила автоматически ее ранг. Мэри оставила логово для себя и даже не думала делить его с Инукшук, которая вместе со своей приемной матерью Коки искала убежище. Они нашли его под вывернутыми корнями упавшего дерева. Это была неглубокая нора, занятая колонией крыс.
Эта нора напомнила мне полое бревно, которое я как-то видела в Онтарио. Там молодая беременная волчица без статуса использовала его вместо логова. Коки изгнала крыс, а Инукшук заняла нору, но в последнюю минуту я испугалась и забрала в дом и Коки, и Инукшук. Они не хотели находиться в доме, они хотели свое логово. Но я боялась, что роды могут быть сложными, и настояла на своем. Родилось пять прекрасных щенков. Коки и Инукшук растили их вместе, но без помощи основной группы, которая держалась в стороне. На всех щенков были запросы, и когда они немного подросли, все разъехались по своим новым домам.
В то время я отвезла Инукшук и Виву на стерилизацию. Что-то пошло не так с Вивой. Возможно, ветеринар дал ей слишком большую дозу анестезии и разрушил ее печень или почки, или, возможно, он удалил что-то кроме матки, но, когда я пришла за ней (я вскоре поняла, что доктор боялся, что я не заплачу ему, если она умрет в его клинике), собака едва могла стоять. Но она хотела стоять. Вива боялась, что я оставлю ее. Я всегда буду помнить этого неумелого и подлого ветеринара с его ужасной женой, пытавшихся убедить меня, что с Вивой все в порядке. Я отвезла собаку домой, и после того как она немного стабилизировалась для путешествия, перевезла ее в Нью-Гэмпшир, к лучшему ветеринару, которого мы знали. Но даже он не смог ей помочь. Вива знала, насколько она больна, и, найдя темный угол в подвале дома, где мы остановились, свернулась там, чтобы спрятаться. Я сидела с ней. Тем не менее, Вива сильно страдала и не могла ни есть, ни пить, ни двигаться без плача. Она умерла в ветклинике от смертельной инъекции, сделанной, чтобы прекратить ее боль.
Две недели спустя моя дочь ужасно пострадала в результате несчастного случая и попала в больницу в Массачусетсе. Когда мы с мужем поняли, что наша дочь не покинет больницу в ближайшее время, я вернулась в Кембридж, чтобы быть рядом с ней. Мой муж снял квартиру в Вашингтоне рядом со своей работой, и мы сдали свой дом. Для собак это было концом.
Или так казалось. Наш знакомый, державший ездовых собак, взял Сьюсси и Виндиго в свою команду, что было очень хорошо для них, так как они любили гонки, а я нашла квартиру, в которой разрешалось держать домашних животных. Это была крохотная квартирка, но в нее мы втиснулись: я, наш сын, студент, живший в то время с нами, а также Коки, Инукшук, Мэри и Фатима. Через некоторое время к нам присоединилась и наша дочь, которая продолжила лечение в больнице амбулаторно.
В новой квартире Мэри первым делом вырвалась и отправилась в путешествие с Фатимой, как она когда-то делала с Мишей. Куда она пошла? Прямиком в наш старый район, который она не видела много лет. Но по неизвестной причине она не пошла к нашему бывшему дому. Возможно, из-за своих несовершенных навигационных способностей она не смогла его найти. Мэри была близка к цели, но сдалась. В сопровождении толстенькой Фатимы, преданно следовавшей за ней по пятам, она взобралась на крыльцо чрезвычайно добрых людей, живших в двух кварталах от нашего старого дома. Они вызвали меня, как Мэри и предполагала. Может быть, она думала о более счастливых временах, может быть, о своем логове, может быть, о сыновьях, а может быть, о Мише. В любом случае, она была подавлена, когда я приехала и забрала ее.
Прошел год. Наша дочь выписалась из больницы и поступила в колледж. Мы все вернулись в Вирджинию с оставшимися собаками. Я забрала Сьюсси и Виндиго, и мы отправились домой. Мы вернулись туда незадолго до того, как старушка Коки заболела раком желудка. Когда она стала настолько больна, что не могла ходить, я старалась, чтобы она была в безопасности и чувствовала себя как можно более комфортно со мной в доме. Но Коки страстно желала вернуться в загон и в конце концов доползла туда по гравию. Остановившись перед воротами, она взглядом попросила меня открыть их.
