Биотеррор - Сергей Ковалев

Радмила покачала головой.

— Вы ошибаетесь. Кто угодно сюда войти не сможет. Даже я смогла войти сюда только потому, что была с вами.

— Со мной?

— О вас сказано в пророчестве. Вы должны были появиться. Вы смогли войти в этот кабинет, потому что должны были увидеть пророчество. Вы сможете войти куда угодно, если там хранятся катрены, потому что вам суждено их увидеть.

Алиса еще раз попыталась прочесть катрен, в который упирался пухлый палец хозяйки гостиницы, но смогла опознать только отдельные слова. Подняла вопросительный взгляд на Радмилу. Та прикрыла глаза и продекламировала давно и хорошо заученные слова:

— В лето 1999 года Царь Света спрячет свой лик. Во тьме зачата будет дочь дерева и металла. Ей будет дана сила обращаться к сердцам людей и претворять слова в дела. Великий дракон возжаждет обновить чешую, и в этот год, ведомая рукою сына огня и металла, явится она к Верным утерянному знанию. Дано ей будет собрать воедино камни, что разбросал ее предок. Тем засохшее дерево обретет новую листву.

Алиса помолчала, ожидая продолжения, не дождавшись, осторожно спросила:

— И что это значит?

— Это о тебе.

— В смысле, я — эта самая дочь дерева? — Алиса не удержалась и фыркнула. — Какая чушь! Да с чего вы взяли?

Радмила выглядела несколько растерянной.

— Я… не знаю точно. Так сказал брат Сим.

— Ах, так это все затея Сима! — Алиса выругалась. — Ну, он у меня получит! Дай только вернуться! Что он вам еще наплел обо мне?

Радмила убрала в стол бумаги и вздохнула:

— Ох, ну как так можно? Я думала, он вас подготовил. А получается, он перекинул все на мои плечи! Но я даже не представляю, как это сделать?

Алиса хотела сказать, что и не надо в таком случае ничего делать. Роль избранной в непонятной мифологии группки сектантов ее не привлекала. Но тогда ей так и не узнать, что здесь происходит. Остаться наедине с собственным неудовлетворенным любопытством Алиса не рискнула.

— Может быть, расскажете все по порядку? Я совершенно ничего не понимаю.

Я вытолкал мотоцикл на площадь и покатил его к противоположному переулку: оттуда было ближе всего к выезду на дорогу к Княжево. Толкать двухсоткилограммовый аппарат — не особо веселое занятие, но запускать мотор в границах деревни луддитов было бы, наверное, слишком нагло. Побить не побьют, а вот назад могут и не пустить.

Возле колодца я притормозил перевести дух.

Сидящая на скамеечке девушка подняла на меня взгляд. Я не нашел в себе сил удержаться и, совершенно неприлично вытаращив глаза, произнес «Вау!»

Девушка была невероятно, невозможно красива.

— Извините мои грубые манеры. Не удержался, увидев такую красавицу. Я вас не сильно побеспокою, если попрошу ведро…

Девушка бросила взгляд на ведро, стоящее рядом на скамейке, взялась за дужку.

— Не побеспокоите совсем. Это ведь моя обязанность — подносить всем страждущим воду.

— Странно у вас тут распределяют работу. Что бы доставать воду из колодца необходимо быть первой красавицей на селе?

Девушка печально улыбнулась:

— Это традиция. Летняя невеста должна неделю перед свадьбой поить всех водой из своих рук. Такая вода дарит здоровье и счастье.

Она протянула мне ковш.

Вода показалась мне необычайно вкусной. И такой холодной, словно только что из морозильника.

— Значит, вы невеста? — переводя дух между глотками, спросил я красавицу. — Честно говоря, по вам не скажешь. Не выглядите счастливой.

Девушка молча уставилась в землю.

— Да вас, похоже, не по вашему желанию выдают замуж? Я прав?

— Н-нет, — ответила она, по-прежнему не поднимая глаз. — Я согласилась сама. Так правильно.

— Ни фига не правильно! Да что у вас тут, домострой, что ли? Что, родители выдают замуж, а ты его не любишь?..

— Эй, парень!

Я обернулся на окрик.

К нам спешил высокий, еще сохранивший былую стать, но старый мужчина. На изрезанном глубокими морщинами лице сердито сверкали не потерявшие яркости синие глаза. Родственник? Наверное. Отец или, скорее, дед.

— В чем дело?

— Дело? Это ты скажи! Ты почто невинную девицу смущаешь?

— Я с ней просто разговариваю…

— Знаю я ваши разговоры! Вы в городе своем совсем стыд потеряли! Ты здесь гость не званный, вот и веди себя скромно! На чужое не зарься!

— Дед, ты что несешь? — Я почувствовал, как где-то за глазами разливается бешенство. — Ты девчонку против ее воли замуж выдаешь! Считай — продаешь! И ты мне будешь за мораль речи толкать?

— А ты ее спросил? — Старик надменно скривился. — Сашенька, ну-ка скажи этому герою, против воли тебя выдают?

Девушка подняла на мгновение взгляд, посмотрела на меня, потом на старика. Тихо но твердо ответила:

— Я сама дала согласие. Никто не заставлял. От слова своего я не откажусь.

— Ну, убедился? А теперь уходи. Тебя здесь никто не рад видеть. Терпим только потому, что ты привез Избранную. Но лучше тебе наше терпение не испытывать!

Я пару мгновений молча сжимал и разжимал кулаки, борясь с собой. Эх, если бы передо мной сейчас стоял ровесник, крепкий мужик! Или лучше двое! Но не бить же эту дряхлую развалину?

«Не лезь в чужой монастырь! Забыл, что здесь кругом одни сиды? Расплавят ведь, нафиг, как твои гаджеты! В конце концов, девчонка сама отказалась от помощи. Можно потом с ней наедине поговорить. Если дед не будет давить, может и решится на что. Тогда отвезу ее к нам, спрячем, документы выправим…»

Я рывком натянул перчатки. Специально несколько раз открутил газ на нейтральной передаче. «Кобра» чувствуя мое бешенство, отозвалась злым клекотом, площадь затянуло сизым выхлопом. Мальчишество, конечно, но то, как шарахнулся в сторону вредный старик, хоть немного компенсирует оскорбления.

Я резко сорвался с места, разрезая мирную тишину поселка мотоциклетным ревом. Да и черт с ними! Похоже, бесполезно тут по-хорошему.

Успокоился, лишь пролетев сквозь Княжево и вырулив на шоссе.

Похоже, я все-таки поторопился везти Алису сюда. Выбрал самый простой ход, а значит и самый уязвимый. Не продумал, например, что буду делать, если останусь без связи. Не продумал, как уберечь Алису от такой вот обработки — гостеприимством и лаской. Если бы ее попытались захватить, промыть мозги насильно, я бы знал что делать. Разнес бы весь этот благостный раек в клочья. Но что делать, если тебе улыбаются, кормят вкусной едой и вообще относятся, как к давно потерянному и внезапно нашедшемуся родственнику? Я ведь и сам чуть не попал в эту ловушку. Хорошо, что проснулся до обеда, а Радмила где-то гуляла с Алисой. Иначе опять закрутилось бы уютное обессиливающее покрывало.

Мне определенно нужна помощь.

РЕТРОСПЕКТИВА 4

24 октября 1982 года.

В институт Владимир не пошел. Позвонил и предупредил, что весь день будет работать в библиотеке.

Вчера, решив, что все участники экспедиции Эллингтона погибли, он готов был сдаться. Фактически, он не особо и расстроился. Ведь и предыдущие его изыскания заканчивались ничем. Да и мысли были заняты больше новой знакомой, чем наукой. Но Лиза оказалась еще и умницей — сразу заметила его ошибку. Ее подсказка неожиданно сильно подействовала на Владимира. Его охватила своеобразная «золотая лихорадка». Словно старатель, который ищет малейшие вкрапления золота в руде, он надеялся вот-вот выйти на след золотой жилы.

Но для начала ему пришлось вернуться в исходный пункт своих поисков.

Впервые он узнал о докторе Эллингтоне из малопочтенной газеты «Чакра силы», издававшейся петербургским кружком спиритуалистов в начале века. Кружок просуществовал до самой Октябрьской революции и распался в виду неприятного факта: ни один из «посвященных» такого поворота истории предсказать не смог.

Владимир разыскал эту газету, когда узнал, что в одном из номеров есть статья с неизвестными до сих пор высказываниями Блаватской. Он как раз в тот момент препарировал теософию. Статья оказалась пустышкой. Некая «мадам Нина» заявила, что к ней является дух Блаватской и диктует незаконченную книгу. Приведенные цитаты были настолько безграмотны и примитивны, что поверить в статью мог разве что совсем наивный человек.

Владимир из любопытства пробежал глазами весь номер, благо в «Чакре силы» было всего четыре листа. В целом содержался в газете откровенный бред, местами смешной. Но в одной из статей мельком упоминался доктор Эллингтон и его теория новой медицины. Владимира заинтересовало упоминание, что Эллингтон некоторое время работал с Мечниковым. Дальше были поиски, какие-то ниточки обрывались, возникали другие и, в конце концов, Владимир подобрался к дневнику Эллингтона, по удивительному везению хранившемуся в Ленинке. В тот момент Владимир не стал выяснять как, собственно, дневник английского ученого оказался в России, рассчитывая все узнать прямо из первоисточника. Теперь же этот вопрос, как и то почему банальный дневник путешественника находился в спецхране, становился ключевым.