Три месяца счастья - Долли Нейл

— В таком случае тебе нечего меня бояться.

Возникла неприятная пауза.

— Оставь его! — наконец выкрикнула Мария. — Оставь его в покое, не то пожалеешь!

— Это угроза?

— Понимай, как хочешь. — Она повернулась и вышла из спальни с высоко поднятой головой.

8

В субботу вечером Анна не видела ни Эдвина, ни Марии, а в воскресенье поняла, что сама избегает встреч. За ланчем, когда все же им пришлось встретиться, она постаралась оставаться вежливой, улыбаться, когда это требовалось, и была почти уверена, что ведет себя как обычно.

Однако появилось чувство, словно что-то ушло и больше никогда не повторится. Обычной была ее жизнь, пока в нее не вошел Эдвин Коллард. Теперь все изменилось. Даже то подавленное состояние, в котором она пребывала после разрыва с Тони и отъезда из Лондона, не шло ни в какое сравнение с тем, что предстояло пережить теперь.

Никто и никогда не говорил ей, что любовь может причинять боль, настоящую боль. Как было тяжело украдкой смотреть на Эдвина, когда он проходил мимо или чем-то занимался, слышать спокойный ироничный голос. Как она ни старалась убедить себя, что безразлична и спокойна, ничего не получалось.

Марию она старалась просто не замечать. Эта женщина вряд ли сможет чем-нибудь ей навредить. Дуэль на рассвете? Выстрел из-за угла? Смешно! И она не обращала внимания на этот суровый, холодный блеск глаз и жесткую складку в уголках рта.

Днем Анна вошла в гостиную, прижимая к груди книгу. Окажись там Эдвин, она села бы на диван в самом дальнем углу и спряталась бы за ней. Но в комнате был только Джулиус. Он кивнул и махнул рукой с видом заговорщика, приглашая ее сесть рядом.

— Думаю, — весело сказал он, — дракон оставляет нас.

— Дракон?

— Мария.

— Правда?

Это была новость. За ланчем никто ни словом не обмолвился об этом. Вероятно, ни Мария, ни Эдвин не хотели, чтобы это стало ей известно.

— Завтра или послезавтра. Она говорит, что дома больше не могут обходиться без нее, но думаю, дело здесь в другом.

Анна усмехнулась.

— У вас привычка видеть скрытые мотивы в самых обычных поступках.

— Я мог бы обидеться на столь глубокомысленное замечание, юная леди, — фыркнул Джулиус, и Анна от души рассмеялась, такое у него было выражение лица. — Думаю, — прошептал он так тихо, что захотелось напомнить — он у себя дома и вовсе не обязан понижать голос, — думаю, ее выпроваживает мой сын.

Анна потупила взгляд.

— Уверена, вы ошибаетесь, — сказала она спокойно.

— Так или иначе, когда они недавно сообщили мне новость, он, похоже, не был особенно опечален предстоящей разлукой.

Анна встала и принялась расхаживать по гостиной. Сейчас она думала лишь о том, как скрыть свои чувства. Если уезжает Мария, то, конечно, уедет и Эдвин, если не сразу, то скоро. Эта мысль, казалось, должна была обрадовать. Но вместо радости возникло отчаяние, как будто она стоит на краю зияющей черной бездонной пропасти.

Она больше не будет видеть Эдвина. Глупо не радоваться этому! Однако, как ни трудно, надо признаться, хотя бы себе самой, что те радости и горести, которые с ним связаны, та осторожность, к которой приходилось прибегать в его присутствии, пусть и причиняли ей много хлопот, но все же были лучше пустоты, ожидающей впереди.

— Джулиус, — проговорила она медленно, — пусть вам не кажется, что стараюсь переменить тему, но я подумываю о том, чтобы взять отпуск. — Она услышала какой-то шум в дверях, оглянулась и увидела Марию, но решила не обращать на нее внимания, — Короткий отпуск. Уеду куда-нибудь, где тепло.

— Но почему? — Джулиус взглянул на нее искоса с таким выражением, словно она собралась лететь на Луну. — Ты же не переносишь жары? К тому же и здесь нынче теплое лето.

— Тогда, может быть, туда, где похолоднее. — Куда?

Куда угодно, чуть не вырвалось у нее. В Сибирь, на Гебридские острова, в Монголию, в Тимбукту. Куда угодно.

— Куда-нибудь.

— Хм. — Он немного подумал и недовольно сказал: — Ты уже довольно долго работаешь без отпуска и в последнее время выглядишь уставшей. Ты знаешь, в чем причина? Может быть, действительно уехать? Это взбодрит тебя.

Тут в гостиную вошла Мария, села на диван и раскрыла журнал.

Анне совершенно не хотелось разговаривать на подобную тему, тем более в присутствии Марии. Та хоть и спряталась за журналом, но, вероятно, вся обратилась в слух. Анна пробормотала какие-то слова: они оба подумают, и когда ему будет удобнее, он отпустит ее недели на две. На этом разговор закончился.

Анна пошла к дивану, оставив Джулиуса просматривать воскресные газеты, и вдруг увидела, что Мария улыбается ей. Улыбается тепло, искренне, а не своей обычной холодной улыбкой, доставившей Анне столько неприятных минут.

— Садись рядом, — Мария сделала приглашающий жест, и Анна, поколебавшись, подчинилась.

Инстинкт подсказывал, что нельзя забывать об осторожности, даже при виде такой милой улыбки, но Анне при ее мягком характере было трудно сохранить враждебность.

— Просто я хотела сказать, — проговорила Мария, — что с тех пор, как приехала в Брайдвуд-хаус, вела себя крайне глупо.

У Анны округлились глаза.

— Правда?!

Неужели это искренно? Не верилось. Как будто вдруг Мария сообщила, что раздает свои великолепные наряды и уходит в монастырь.

— Да, да. — Она продолжала улыбаться, но теперь в улыбке появилось что-то циничное. — Дело в том, что я, конечно, совершила сумасбродный поступок, приехав сюда. — Она глубоко вздохнула. — Позволь объяснить, — Она помолчала, как бы подбирая слова, и непроизвольно провела рукой по волосам. — Эдвин и я… я всегда думала, что мы поженимся. Не только потому, что это объединило бы наши компании, и даже не потому, что мои родители ждут этого. Мне казалось, что между нами есть что-то, во всяком случае, взаимная симпатия. Но я ошибалась. И поняла это, только приехав сюда. Хотя возможно, в глубине души знала об этом и раньше, но не признавалась себе. — Она умолкла, взглянула на Анну, и та кивнула, понимая и сочувствуя. — Эдвин не создан для любви, — сказала Мария печально. Он слишком дорожит своей свободой, независимостью, чтобы жертвовать ими во имя любви. А для меня или, лучше, для нас, женщин, любовь — это самое главное. Ведь так?

— О, да, — ответила Анна с чувством.

— И поэтому я решила уехать. Не знаю, сказали ли тебе, но я уезжаю завтра. Наверное, в середине дня.

Анна кивнула.

— Да, Джулиус сказал мне.

Мария взглянула на пожилого человека, читавшего деловой раздел «Санди Таймс», и слегка обеспокоенно спросила: