Три месяца счастья - Долли Нейл

— Остерегайся меня.

Всего два слова, но теперь все стало понятно, словно он подробно изложил свои намерения.

— Но мои друзья… — слабо запротестовала она, — моя мать…

— Почта работает очень хорошо. К тому же телефон всегда под рукой.

— Я подумаю об этом.

Он резко протянул руку, взял за подбородок и заставил смотреть на себя.

— Я хочу услышать твой ответ прямо сейчас.

Анна опустила взгляд и наконец сказала:

— Хорошо. Получишь то, что хочешь. Можешь поиграть со мной, пока не надоест, и пока ты не бросишь меня.

Он убрал руку и отвел взгляд.

— Или пока ты не бросишь меня, — произнес он настолько тихо, что она едва расслышала. — Ты разыгрывала страсть, Анна Фаррел, — прорычал он, — а если это всего лишь игра, мы не должны были заниматься этим. Разве тебе не известно, что играя с огнем, можно обжечься?

Возникшее напряжение ощущалось физически. Анна отвернулась и принялась, не глядя на него, одеваться. Она не хотела быть любовницей и ненавидела его за этот шантаж. Но в голове засела странная волнующая мысль: судьба предоставляет ей возможность быть с ним и любить его еще какое-то время.

Она оставила его в кабинете, задумчиво смотрящим в окно, и побежала к себе в спальню.

Лежа в постели, казавшейся особенно холодной от того, что его не было рядом, Анна, обхватив подушку, старалась уснуть. Но сон не шел. Слишком много мыслей роилось в голове и не давало покоя. Не могла даже сомкнуть глаз. Приняла ванну, пыталась почитать, погасила ночник, снова зажгла его и стала писать письмо. Но не могла ни на чем сосредоточиться. Слишком многое нужно было обдумать. Нужно поговорить с матерью, с Тони, с Джулиусом, с друзьями. Список был бесконечным.

Она мчалась с ледяной горки с головокружительной скоростью и боялась думать, что будет, если сделать неверное движение.

Откуда было знать, что уже завтра эта ледяная горка растает.

9

Анне удалось уснуть, лишь когда новый день начал пробиваться сквозь сумрак ночи. Но спалось на удивление хорошо и крепко. Она проспала бы еще очень долго, не разбуди ее стук в дверь.

Анна открыла глаза, и все случившееся ночью вдруг нахлынуло на нее, приведя в сильное смущение. Итак, спокойная, уравновешенная, вовсе не склонная к авантюрам Анна Фаррел отправляется в Италию. Естественно, что она обижена, напугана, озабочена, все это так. Но кроме того, и ее душевное состояние вызывает серьезные опасения. Как этому сероглазому похитителю удалось добиться своего? Она знала ответ. Может быть, это и унизительно, но чувство, вспыхнувшее как лесной пожар, теперь заставляло идти за ним хоть на край света.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, пока Анна шла открывать дверь. Время близилось к ланчу, и уже никак нельзя было оставаться дольше в постели.

Она испытала что-то вроде шока, увидев за дверью Марию, да еще с покрасневшими глазами — похоже, она недавно плакала.

— Впусти меня, пожалуйста. — Она вытерла глаза маленьким кружевным платочком.

Анна молча кивнула и распахнула дверь.

— Прости, что так врываюсь, — сказала Мария, потупив глаза. — Не знала, что ты спишь.

— Ничего страшного, — поспешила ответить Анна. — Уже поздно, давно пора вставать. — Она зевнула и, извиняясь, улыбнулась.

Мария была уже одета в дорогу — тот же наряд, красивый и удобный, в котором она приехала в Брайдвуд-хаус. Черный с золотом джемпер с короткими рукавами, брюки и туфли без каблуков.

Анна, в накинутом на ночную рубашку халатике, кивком пригласила Марию садиться. У Марии задрожали губы, казалось, она сейчас расплачется.

— Что случилось? — озабоченно спросила Анна. Это было так не похоже на Марию, которая прекрасно контролировала себя все это время, что Анна встревожилась. — Не послать ли за доктором?

— Я… — Мария глубоко вздохнула и не много успокоилась. — Я решила, что должна поговорить с тобой. Потому что… — к горлу снова подступил комок, — ты так добра, прощаешь мое ужасное поведение. Все это время ты так, — как будет правильно по-английски? — порядочно вела себя. А я приношу такие новости. Нет! — Она поднялась и направилась к двери. — Это жестоко. Я не могу быть такой жестокой.

Анна остановила ее, уже не на шутку испугавшись.

— О чем ты?

Мария взглянула блестящими карими глазами, поколебалась и со вздохом грациозно опустилась на стул.

— Я знаю, ты возненавидишь меня… — Она замолчала, подбирая слова. — Я долго думала и… — Подняла голову и нервно закусила губу.

У Анны появилось желание пощупать ее лоб и проверить, нет ли жара. Или, может быть, это просто галлюцинации? Однако, несомненно, она ведет себя крайне странно.

— Расскажи, спокойно и приветливо сказала Анна, — чем ты так расстроена. — Она заколола волосы и присела на краешек кровати напротив Марии.

— Я услышала разговор Эдвина с отцом, — тихо сказала Мария, и Анна тут же почувствовала, что дальше последуют плохие новости. — Продолжать? — спросила Мария, увидев ее изменившееся лицо, и Анна кивнула.

— Тебе будет неприятно услышать все это. — Мария глубоко вздохнула и слегка пожала плечами. — Они были в кабинете, — пробормотала она так тихо, что Анне пришлось наклониться, чтобы расслышать. Сегодня утром. Рано. Дверь была приоткрыта, я уже собралась постучать, чтобы войти, но услышала твое имя. Что-то остановило меня. Сама не знаю. — Ее карие глаза молили о прощении.

— И что же ты услышала? — Анне стало трудно говорить, язык почему-то перестал слушаться.

— Джулиус сказал Эдвину, что ты попросила у него отпуск. Ты помнишь?

Анна кивнула.

— Он как-то устало говорил, что не знает, как быть с тобой. — Мария комкала кружевной платочек. — Ты уверена, что я должна рассказывать об этом?

Анна снова кивнула. Краска сбежала с лица, возникла мысль: наверное, она еще не проснулась, еще спит и ей снится кошмар, будто она движется к чему-то страшному и не может остановиться, ноги сами несут ее вперед, хотя надо повернуться и бежать без оглядки.

— Он говорил, — все так же мучительно медленно продолжала Мария, — что ты больше не нужна ему, но не хватает духа сказать тебе об этом. Что теперь снова на ногах и может обойтись без сиделки. Мне, конечно, нужно было уйти, я и так услышала слишком много, но тут заговорил Эдвин. Он усмехнулся и сказал, что это не проблема, что ты уезжаешь с ним в Италию. Всего лишь на несколько недель, самое большее, на три месяца. И у Джулиуса будет время собраться с мыслями и написать тебе, чтобы ты не возвращалась в Брайдвуд-хаус.

В комнате повисла мертвая тишина. Слышалось лишь тиканье старинных часов, стоявших на туалетном столике.