Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

— Так ты за это не любишь Зигфрида?

— Я к нему равнодушен. Это он лихорадочно ищет, чем меня уязвить.

— Почему?

— Это уже другая история, — хитро улыбнувшись, ответил Дракон. Его руки пришли в движение, и я поняла, что время для разговоров прошло. — Иди ко мне, птица-синица.

— Кто-то, кажется, на бессилие жаловался, — лукаво пробормотала я.

Гомон толпы за окном стихал. В Кордобу пришла сиеста, жители спешили переждать самое жаркое время дня под навесами, потягивая охлажденные напитки, лакомясь сорбетом или отдавшись сладкой послеобеденной дреме. Я смотрела на своего уснувшего супруга и не могла насмотреться. Гордый Дракон. Даже не спросил меня, хочу ли я отправиться с ним. Зачем? Мой ответ и так был очевиден. Супруг явился за мной, презрев опасность, преодолев трудности. Я пойду с ним, куда бы он меня ни вел. Кордоба? А нужна ли мне она без него?

Влад шевельнулся и вздохнул, закинув руку за голову. Венчальное колечко на безымянном пальце… На глаза навернулись счастливые слезы. Я свое кольцо носить не решалась, боясь показаться смешной. Какая глупость!

Я решительно поднялась с кровати. До заката еще много времени. Я пять раз успею вернуться в университет и отыскать под подушкой свою вещь. Если потороплюсь, Влад даже не заметит моего отсутствия.

Принесенная Драконом одежда очень пригодилась. Шелковое белье льнуло к телу, шнуровка платья находилась спереди, поэтому я смогла одеться без посторонней помощи. Волосы я скрутила жгутом и на ощупь воткнула гребень поближе к затылку. Закутавшись в мантилью, мысленно сокрушаясь из-за невозможности посмотреться в зеркало, я выскользнула в коридор. Запирающих заклятий на двери уже не было. Я набросила на ручку пучок нитей ветра, чтобы не оставлять комнату совсем без защиты, и осторожно спустилась по лестнице. В доме мне никто не встретился. Сиеста… Улица тоже была пустынна. Вдали виднелись верхушки мачт, из чего следовало, что выбираться мне предстояло из портового квартала.

Ветер услужливо подхватил меня под локотки.

— Побеж-ж-жали?

Я щелкнула пальцами.

— Быстрее!

Это было похоже на катание на коньках. Так и представлялся заснеженный берег Смородины и гладкий лед под ногами. Вжик… вжик… вжик… Эдак я самое большее за четверть часа до университета домчусь! Было очень весело. Ветер кружил меня, тормошил, играл волосами, и я знала, что окружающим я представляюсь эдаким пустынным маревом, пыльной воронкой, на которой взгляд не останавливается, скользя дальше. Колдовство было очень трудоемким, но мне требовалось хоть на что-то потратить переполнявшую меня мощь. С силой ведь как — чем больше ее, тем разнообразнее соблазны. Мысли устроить гигантское цунами и затопить к лешему целый остров уже приходилось подавлять. Ах, какая бы получилась из меня темная властелинша! Ломать, крушить! Левой рученькой махну — улочка, правой — переулочек! Вжик… вжик… вжик…

Бум! Я упала на спину, выпустив нити силы. Ушибленный лоб саднил.

— Смотреть надо, куда прешь!

— Прощения прошу, красавица, — ласково проговорил Ванечка. — Лутоня? Ты чего здесь делаешь? Студентов вроде днем за ворота не выпускают.

Я пожала плечами. Вот, казалось бы, такой большой город, столица элорийская, а без того, чтоб знакомцев встретить — никак. Студентов не выпускают! Пфф… Если б мы все распорядки блюли, так и состарились бы над фолиантами.

— Порядочным людям в сиесту отдых положен, — едко сообщила я. — Не слыхал о таких обычаях?

Ваня кивнул радостно, будто урок правильно ответил, и помог мне подняться.

— Мы уж с дядюшкой думали, совсем ты нас бросила, эпистолу даже составили повинную.

Я слегка покраснела. А ведь прав недоросль. Если бы мы с ним сейчас случайно не встретились, и не вспомнила бы ни разу. Эх, не ладно-то как, не по-людски.

— Слушай, — хлопнула я собеседника по необъятной груди, — думала я о вашем горюшке, и так и эдак размышляла…

Голубые глаза смотрели на меня с благоговением.

— И чего? Прихлопнешь нашего супостата?

Я покачала головой:

— Сначала хотела на него донести, чтоб в каталажку упечь. Но арест-то делу не поможет, долговые расписки все равно действительны будут. Выкупить вас с дядюшкой надо по-простому — деньгами.

— Ты представляешь, какие для этого деньжищи надобны?

— Более-менее… Значит, так. Сию минуту пойдешь через квартал шорников, на второй улице от рыночной площади отыщешь таверну «Три танцующих свиньи»…

Так… Пока все было просто.

— Хозяина зовут Плевок. Мутный человечишка, поосторожнее с ним будь — в откровения не пускайся. Скажешь, на постой к нему определиться хочешь, задаток дашь.

— Так у меня с наличностью совсем туго, — покачал лобастой головой собеседник.

Я мысленно взвыла. Часики тикают, а воз и ныне там! Нет у меня времени разговоры разговаривать! От расстройства даже дышать стало трудно, и я поднесла руку к горлу. Пальцы царапнуло дорогое шитье. Я дернула себя за воротник, с мясом выдирая жемчужную прошивку.

— Вот, — протянула пластину Ванечке. — Здесь дублонов на десять камушков, как раз на первый взнос.

Он схватил подношение.

— И дальше чего?

— Комнату выберешь на втором этаже, сразу над лестницей. На другую не соглашайся. В ней зеркало стоит в медной кованой раме. Запрешь дверь изнутри, проверишь, чтоб никто не подслушивал…

Недоросль слушал меня со вниманием, даже моргать забывал.

— Проведешь по зеркалу ладонью. Вот так. — Я показала — как, растопырив пальцы и изогнув запястье под острым углом. — Появится личина страшная. Не пугайся, она ничего тебе сделать не может. Вежливо поздороваешься и скажешь: «Лутоня тебе обещала меня к зеркалу подвести. Вот я каков стал — Ванечка».

— Любопытственно-то как! А что мне личина на это ответит?

— Не знаю, — улыбнулась я. — Под настроение у нее беседы происходят. Ты вели ей сундук с деньгами тебе выдать. Там сумма немаленькая.

Хитрый зазеркальный тайник был нашей с Иравари гордостью. Для его создания мы использовали только магию отражений, не прибегая к стихиям. Хорошее, практичное, скрытое от всех колдовство. Одно тревожило: и прятать, и доставать припрятанное можно было только через это самое зеркало. Иногда я в холодном поту просыпалась от мысли, что кто-нибудь трактирное зерцало расколотит и все нажитое так и останется незнамо где.

— А потом от тебя все зависит, от твоего умения торговаться. Выкупи вас с дядюшкой у маркиза и… Будь счастлив, Ванечка.

Наскоро попрощавшись, я призвала ветер и за считаные минуты домчалась до северных ворот университета. Пыльный вихрь, не заметный взгляду. Эх, хорошо! А еще хорошо, что между делом удалось друзьям помочь. Ваня мужик основательный, все у него получится. Не останавливаясь, перепрыгнула стену, прошуршав шелком платья по шлемам стражников, и опустилась на брусчатку двора. А еще можно пустить над островом три — нет, четыре воздушных потока, закрутить их в небесах. Перед глазами пронеслось видение: в получившуюся воронку затягивает пришвартованные корабли, дома, людей… Я тряхнула головой и отпустила ветер. Не хватало еще Квадрилиум порушить. Быстро найду кольцо и вернусь к Владу, пусть он с моими планами по захвату мира разбирается.

Лестничный пролет, другой… Полутьма университетских коридоров была прохладной.

— Вот так встреча, — выпрыгнула на меня из-за угла Эмелина. — Ты чего крадешься?

Соседка выглядела усталой, но довольной. Я внимательно рассмотрела ее припухшие губы, растрепанные волосы и небрежно зашнурованное платье. Она вернула мне столь же снисходительный взгляд.

— Кажется, наша скромница пустилась во все тяжкие?

Я покраснела, поправив разодранный ворот, и пожала плечами.

— От вас, донья Гутьеррес, мне не приходилось ждать осуждения.

Эмелина расхохоталась.

— Подробностей! Я требую подробностей!

— Тебе придется умереть в неведении, — пробормотала я, толкая дверь нашей комнаты. — Что здесь такое?

Застоявшийся воздух заставил поморщиться. Под ногами скрипели осколки зеркала, когда я подходила к своей кровати. На постели лицом вниз лежал мужчина. Широко раскинутые руки, обнаженные плечи с разметавшимися по ним волосами. Рыжие кудри, бледная, очень бледная, какая бывает только у рыжих, кожа в россыпи золотистых веснушек. А вокруг головы — маковым цветочным нимбом пятна крови. Еще до того, как я перевернула тело, я знала, кто передо мной, и понимала, что Игорь Стрэмэтурару, мой незадачливый поклонник, смешной романский мальчик, абсолютно, необратимо мертв.

Я осторожно присела на краешек постели, пережидая истошный крик моей соседки, игнорируя прибежавших на зов стражников, чьи-то расспросы. Отмерла я, только услышав голос Зигфрида.

— Лутоня, девочка, что произошло?