Вижу противника ! - Николай Исаенко

Исполнение профессиональной мечты совпало у Марии Кулькиной с исполнением личной, Она полюбила командира эскадрильи капитана Ю. Т. Антипова, который сам уже был влюблен в нее, они стали мужем и женой и, насколько мне известно, единственной в советской авиации семейной парой истребителей. С апреля 1944 года капитан Антипов постоянно летал в паре с Марией, которая надежно прикрывала мужа.

Супружеской чете по-доброму завидовали, любовались ими.

Вспоминая декабрь 1943-го, я непременно вспоминаю их. Память же об январе 1944-го связана с воспоминаниями о тяжелой ситуации, в которой оказались управление 236-й ИАД, 611-й ИАП и несколько частей 7-го ШАК в двадцатых числах месяца.

Отступая с рубежа реки Молочной, гитлеровцы сумели сохранить плацдарм на левом берегу Днепра под Никополем.

Вражеский плацдарм господствовал над окружающей местностью, почва на плацдарме была песчаная, что позволяло в любое время года использовать грунтовые дороги, кроме того, в распоряжении противника была шоссейная дорога, ведущая от Каменки-Днепровской к Большой Белозерке.

Нависая над правым флангом и тылами 4-го Украинского фронта, никопольский плацдарм представлял серьезную угрозу для наших войск.

Командование 4-го Украинского фронта усиливало правый фланг, однако на рассвете 19 января 1944 года гитлеровцы, после сильной артподготовки прорвали боевые порядки 5-й ударной армии, продвинулись, в основном, вдоль шоссе Каменка-Днепровская - Большая Белозерка, распространились и на некоторые другие участки.

Враг выбрал для удара период, когда наша авиация была прикована к земле сильнейшей распутицей, когда танки и артиллерия могли передвигаться лишь с большим трудом.

Известие о прорыве противника в штабе 236-й ИАД получили, но затем связь с войсками передовой линии и войсками, находящимися около участка вражеского прорыва, была утеряна. Штаб 8-й ВА и штаб фронта тоже не имели с ними связи.

Остаток дня и ночь мы провели в тревоге: штаб 236-й ИАД и полевой аэродром 611-го ИАП располагались всего в 12 километрах от линии фронта, юго-западнее Верхнего Рогачика. Вблизи хуторов Новоукраинка и Мусиевка, несколько восточнее нас и столь же близко к линии фронта, находились штабы и полевые аэродромы частей 7-го ШАК. Сведений о положении наземных войск никто из нас не имел, следовало позаботиться о безопасности людей и техники, поэтому личный состав частей занял на аэродромах круговую оборону.

Наступившее утро ясности, в положение дел не внесло. Меня вызвали на КП дивизии. Там, находились полковники В. Я. Кудряшов, А. Г. Андронов и несколько офицеров управления.

- Звонили из штаба воздушной армии,- озабоченно сказал Кудряшов.Предлагают определить местонахождение наших наземных войск, установить с ними связь. Сумеете поднять машину?

Рассчитывать, что удастся поднять в воздух истребитель, не приходилось. Взлететь при тогдашнем состоянии грунта можно было лишь на легкомоторном самолете. В звене связи такие самолету имелись - По-2, прозванный "кукурузником", и УТ-1-учебно-тренировочный, почти игрушечный, прозванный "утенком". Площадь колес у По-2 и УТ-1 была одинаковая, но УТ-1 весил почти вдвое меньше, чем По-2, да и превосходил его по скорости и маневренности.

- Разрешите лететь на "утенке", товарищ полковник! - попросил я.

Командир дивизии поколебался, но возражать не стал.

Ночной ветер улегся, облачность была высокой, тонкой, с большими окнами. Все обещало ясный солнечный день, вот только площадка, где стояли самолеты звена связи, для взлета не годилась: колеса всех машин больше чем на треть погрузились в вязкую грязь. Лишь одна полоска вдоль обочины ближнего проселка оказалась достаточно плотной. На нее, как на своеобразные рельсы, и выкатили УТ-1. "Рельсы" не подвели; самолет оторвался от земли быстро. Помог ему и прохладный, не успевший прогреться, плотный воздух.

Я взял курс на Верхний Рогачик: выйдя к этому населенному пункту, легче было ориентироваться.

На четвертой минуте полета в овраге с пологими скатами показалась идущая на восток колонна солдат. Враг?! Снизился, описал круг. Никто не залег, не стреляет, люди останавливаются... Сузил круг - стали видны серые шинели, желто-зеленые бушлаты, черные обмотки, даже алые буквы "Т" на погонах старшин.

Свои!

Посадил машину на залежь, спустился в овраг.

Многие бойцы без шапок, с расстегнутыми воротниками (упрели на марше!), ни у одного в руках нет оружия! Побросали, что ли?

- Куда путь держите, земляки? - спросил я.- Не в Крым за солью? Так в Крыму немец, он соли не даст!

Молчат. Опускают головы. Прячут глаза. Кой у кого на петлицах я различил скрещенные пушечки. Обратился к небритому дядьке со старшинскими погонами:

- Откуда вы, боги войны? Что в молчанку играете? Куда направляется колонна?

Последние слова я произнес уже строго, и старшина вытянул руки по швам:

- Не могу знать, товарищ...- не увидев на моем реглане погон, он замешкался, однако выход из положения нашел: - товарищ начальник! При нас старший лейтенант есть. Разрешите позвать?

Бойцы расступились-пропустили вперед сутулого старшего лейтенанта в больших роговых очках. Линзы в правом окуляре очков не было, старший лейтенант щурил правый глаз, казалось, он подмигивает.

Из объяснений старшего лейтенанта узнал: обнаруженная колонна состоит из солдат и младших командиров тылового подразделения артиллерийского корпуса; ночью сообщили о прорыве врага, приказали отходить к селу Успенское, но старшие начальники то ли уехали вперед, то ли остались сзади, и колонна идет без командира.

- А вы кто?

- Я нестроевой командир! - сказал старший лейтенант.- Я начальник финчасти. Мое хозяйство в обозе.

- У вас и обоз имеется? Что же в нем?

- Снаряды, горючее. Наше оружие.

- А почему оружие в обозе?

- Без него идти легче.

Этот человек, очевидно, даже не подозревал, что он и его воинство могут быть перебиты каким-нибудь десятком вражеских автоматчиков, стоит тем появиться неподалеку!

- Вы имеете представление о том, где сейчас противник? - спросил я.

Представления об этом старший лейтенант не имел. Меня разобрала злость. Я приказал остановить колонну, подогнать обоз, раздать людям оружие и патроны, занять оборону, окопаться и стоять насмерть, пока не вернусь.

- Вас назначаю старшим! - объявил я старшему лейтенанту.

- Но смогу ли я? Ведь я...

- Сможете! А не сможете - ответите. Учтите, я возвращусь.

Старший лейтенант стал нервно протирать уцелевшее стекло очков...

Первый раз меня обстреляли на северной окраине Верхнего Рогачика. Из "эрликонов". Стало быть, сюда противник проник. А куда еще он проник? В Новопетровке дымили догорающие хаты, но войск не было. Решил лететь к Большой Белозерке. Пересек речку Белозерку. Окрест - пустое, ровное поле, и по нему бредет на северо-восток человек. Может, местный житель? Может, знает что-нибудь? Снизившись до двадцати метров, я разглядел одинокого путника. Это был мужчина в гражданском, с мешком за плечайи. При снижении самолета он не побежал, остановился. Я тотчас отметил, что ноги путника в земле не вязнут, понял, что поле достаточно твердо, и посадил самолет. Путник приблизился. Ему было под сорок, обветренное крестьянское лицо - в густой рыжеватой -бороде, на пиджаке заплаты, лямки у мешка веревочные.

Я заговорил с мужчиной по-украински, он отвечал по-русски. Сказал, что новопетровский, что немец напал на Новопетровку вчера вечером, наши после сильного боя отошли, а жители разбежались. Он вот всю ночь просидел в лозняке около речки, а теперь идет в колхоз "Красная заря", в Новотроицкое.

- А чьи войска в Новотроицком?

- Не знаю, товарищ! Да больше податься некуда. Там хоть какая родня есть...

Внезапно глаза у мужчины стали большими, тревожными.

- Немец! - шепотом сказал он.- На дороге!

Действительно, по высокой насыпи находящегося в трех километрах от нас шоссе Каменка-Днепровская - Большая Белозерка двигались не то танки, не то бронетранспортеры.

- Стрелять начнут! - сказал мужчина.- Послушай, забери меня с собой, а? Забери!

С радостью забрал бы я земляка, но в кабину УТ-1 второй человек не помещается, с крыла он сорвался бы, а случись такое - всю жизнь бы совестью терзался.

Метров за триста от самолета разорвался первый снаряд. Мужчина кинулся в сторону, упал на землю. Медлить не приходилось. Довернув нос машины левее места разрыва, я начал разбег, и следующие снаряды разорвались уже позади "утенка".

Пройдя километров десять в северном направлении и ничего не заметив, я развернулся, полетел вдоль шоссе Каменка-Днепровская - Большая Белозерка, к югу. Летел, маневрируя по горизонтали и вертикали, и на участке между селами Первомайское и Новотроицкое увидел пять бронетранспортеров и четыре танка противника, а, не долетая трех-четырех километров до Большой Белозерки, обратил внимание на высокий курган, как бы перерезанный черной зигзагообразной полосой свежевырытой земли. Сделал над ним вираж. Зигзагообразная полоса оказалась траншеей, заполненной людьми. Они махали мне, у них были советские погоны. Я посадил УТ-1 южнее кургана. Пожилой полковник торопливо приблизился и попросил отрулить на восточную сторону, чтобы самолет не накрыла фашистская артиллерия. Я доложил, что являюсь делегатом 8-й воздушной армии, имею задание выяснить обстановку и установить связь с находящимися в данном районе войсками.