Итоги № 5 (2012) - Итоги Итоги

— Новогодний фильм-катастрофа? Что-то новенькое.

— Не-ет, давайте не будем ни путать, ни пугать рынок заранее. Конечно, есть мнение, что в Новый год люди хотят смотреть позитивное кино — мелодрамы и комедии. Но мне, например, интересно было следить за тем, как в этом году публика отнеслась к «Фантому» и «Девушке с татуировкой дракона» — не рождественским сказкам. Зрители же разные, значит, и фильмы должны быть разные. Так что, возможно, и «Метро» в новогодней сетке будет уместным — это же не триллер и не хоррор.

— Насчет «Испытания» какие у вас планы?

— Это уже серьезная ретродрама. Дорогая, сложная. И, казалось бы, она имеет меньший потенциал привлечь ту публику, которая сегодня ходит в кино. Структура аудитории некоторых фильмов не так проста, как мы обычно себе представляем. У нас есть пример, правда, семилетней давности, когда тоже серьезная ретродрама того же режиссера Павла Чухрая «Водитель для Веры» собрала 2,6 миллиона долларов — на сегодняшний день цифра более чем скромная. А вот сборы на каждую копию были больше 20 тысяч долларов, что даже по нынешним меркам очень неплохо. Залов-то было меньше, и зрители на российское кино ходили неохотно. Сегодня ситуация другая. «Высоцкий» ведь не попкорн-комедия, а зритель тем не менее пошел. Поэтому я рассчитываю, что «Испытание» тоже будет способно собрать серьезную кассу.

— Это про испытание водородной бомбы?

— Ничего подобного. Это история про молодых людей — о первой любви московского парнишки и казахской девочки, которая случилась в августе 53-го года в Казахстане, как раз когда там проходили испытания водородной бомбы, так называемой сахаровской. У нас есть еще другое рабочее название — «Москва-400». Так условно обозначали Семипалатинский полигон. С одной стороны, оно лучше «Испытания». С другой — напишешь на афише «Москва-400», а что это такое, будет непонятно. Поэтому мы пока размышляем над названием, время есть.

— Можно ли назвать ваш бизнес успешным? Есть профит у «ПРОФИТа»?

— Бизнес в этой замечательной сфере сложный, а не успешный. Это шутка. Наша компания занимается и кино-, и телепроизводством. Если эти два направления сбалансированы, то можно говорить об успешности.

— Иначе говоря, телевидение подкармливает кино, да? А от кино есть хоть какой-то навар?

— Бывает, но редко. Рентабельность большинства российских кинопроектов вещь эфемерная. Тут необходимо учитывать господдержку, деньги, которые не нужно возвращать инвестору. Точнее, надо вернуть небольшую часть средств, выделенных Фондом поддержки отечественной кинематографии, а именно пять процентов от доли в бюджете фильма. Если в бюджете фильма, скажем, 50 процентов господдержки, то на самом деле это не 5 процентов от дохода, а соответственно 2,5.

— И что отражают эти проценты?

— Они отражают реальное положение дел в отрасли, которая нуждается в дотациях. Когда три года назад была проведена реформа господдержки и создан фонд, перед компаниями, так называемыми лидерами индустрии, поставили довольно сложную задачу. Мы должны запустить механизм производства фильмов кассовых, коммерчески привлекательных для зрителя, чтобы поднять долю российского кино в общих кассовых сборах по стране. Производство таких фильмов должно стать системным, долговременным, тогда и будем говорить о рентабельности. Однако все ждут результатов реформы немедленно. В этом случае вспоминается Остап Бендер с его великой фразой: я бы взял частями, но мне нужно все и сейчас. Деньги фонда были перечислены в компании во второй половине 2010 года. А кинопроизводство устроено таким образом, что нельзя щелкнуть пальчиком, как факир, и тут же появится у каждой компании несколько фильмов — крупнобюджетных, при этом выдающихся да еще и принесших большую кассу.

— А что мешает-то?

— До начала реформы кинокомпании в России практически не занимались долгосрочным планированием производства. И уж тем более почти никто не рисковал замахнуться на крупнобюджетные проекты. Конечно, драму с двумя артистами в главных ролях и с понятной историей легко можно превратить в качественный продукт. При работе с остросюжетной драматургией, сложнопостановочными сценами, компьютерной графикой продюсеры рискуют больше. Но мы не удивляемся, когда в Штатах проваливаются стомиллионные блокбастеры. Говорим: ну да, бывает. А другой такой же попал в точку и собрал гигантскую кассу. Тоже бывает. У нас все то же самое, за исключением того, что стомиллионных бюджетов нет.

— Реформа вызвала много обид у тех продюсеров, которые не вошли в список лидеров отрасли. Когда станет ясно, что она дала нашему кино?

— На мой взгляд, реальным будет срок четыре-пять лет. Большие фильмы делаются долго. Недавний пример: в конце прошлого года был серьезный успех у «Высоцкого». Так коллеги занимались этим проектом пять лет.

— Ну, знаете, если каждый проект столько станут высиживать!

— А кто говорит, что каждый? Производство среднебюджетных или малобюджетных картин как шло, так и идет. Если есть хорошая история, недорогая, почему же ее не сделать. Но при запуске реформы речь шла о том, что у касс зрители активно голосовали против российского кино как такового. И эту ситуацию надо было переломить. Сегодня бокс-офис показывает, что зритель уже не шарахается, услышав, что фильм российский. Пример? Пожалуйста. Вот вышел осенью третий «Бой с тенью» с хорошим результатом. Это при том, что он стоял в прокате рядом с голливудскими «Сумерками», в ситуации жесткой конкуренции. С одной стороны — мировой хит, все тинейджеры дрожат от нетерпения увидеть очередное продолжение и покупают билеты заранее, а с другой — тоже франшиза, но российская. В итоге наш фильм собрал всего примерно в два раза меньше.

— Так меньше же!

— Но давайте оценим вложенные ресурсы: там 110 миллионов долларов бюджет, а здесь пять. И получится, что «Бой с тенью» совсем даже не проиграл «Сумеркам».

— Есть ли еще позитивные изменения?

— Кинозалов стало больше. В кризис из-за заморозки строительства и ограничения ввода в эксплуатацию торговых центров их рост прекратился. А у нас развитие киносетей пошло так: в каждом торговом центре свой якорный арендатор — кинотеатр. Не всякий покупатель пойдет в кино, но многие зрители станут заодно и покупателями, посидят в кафе. Это взаимообогащающая, синергетическая зависимость. Отдельно стоящий кинотеатр у нас пока не так выгоден. Тогда как срок окупаемости кинотеатров в торговых центрах плюс-минус пять лет, реальные сроки. Строить ничего не надо, все площади арендуются. Так что это наш путь.

— У нас во всем свой путь. Критики реформы приводят такой аргумент: кино должно жить, как Голливуд, на собственные заработки, а не на бюджетные средства.

— Да, периодически предлагают: а давайте господдержку отменим вообще, если умрет кино, так туда ему и дорога. Дикий взгляд, конечно. Это все равно что сказать: раз не заработала старушка пенсию, то пусть живет на три рубля в месяц — зачем на нее тратиться? У нас страна с большой историей, в том числе кинематографической. Не понимаю, как можно предлагать вычеркнуть целый пласт культуры. Государству это, слава богу, в голову не приходит, и оно продолжает серьезно поддерживать кино. Кстати, фонд дает возможность снимать не только дорогое коммерческое кино, но и высокохудожественное, арт-хаусное. А через Минкультуры, помимо традиционной поддержки арт-кино, сейчас на анимацию добавили большие бюджетные суммы. В этом году будет программа по поддержке детского кинематографа. Так что процесс медленно, но запускается. Критики господдержки не понимают главного: наше кино ни в коем случае нельзя сравнивать ни с американским, ни с французским, ни с любым другим кино, если оно десятилетиями находится в состоянии непрерывного развития. Потому что мы сейчас пытаемся вернуть к жизни разрушенный завод. Были 90-е, когда кино оказалось вообще никому на фиг не нужно. Все было уничтожено — идеи, фильмы, профессии, кинотеатры, зрители. А сегодня у нас колоссальная нехватка, страшный дефицит тех, кого на Западе называют одним словом — «таланты», под которым подразумевают авторов сценария, режиссеров, продюсеров, актеров, художников, операторов и т. д. В СССР в конце 80-х производилось порядка 150 игровых художественных фильмов в год и приблизительно столько же телевизионной продукции, тоже игровой. И это постоянно воспроизводилось. В 90-х кинопроизводство упало до 30—40 фильмов в год, телепроизводства вообще никакого не было до 2000-х. Это время вымыло из нормального процесса воспроизводства кадров как минимум одно поколение. Поэтому сегодня я печально смотрю на лонг-лист действующих режиссеров, состоящий примерно из тысячи человек…