Судные дни - Адам Нэвилл

– Фильм, – Дэн заглянул в налитые кровью глаза друга, – что-то с ним не то.

– Не может быть! Макс нам не все рассказывает. Он нас обманывает с самого начала.

– По поводу?

– Без понятия. Он вызверился, когда я поговорил с той юристкой. Сказал, что я ухожу от темы. Но она же жила в доме, где был их первый храм. Как это может быть неважно? А то, что она рассказала о стенах. Как появились пятна, а в них что-то было. И это никакие не протечки и не проводка. Вообще. Мы с ней по детялям не обговорили, но мне кажется, что подвал на Кларендон-роуд очень похож на этот чертов сарай с его стенами, – Кайл ткнул пальцем в экран. – Рашель Филлипс слышала звуки. Те же, что и мы. И эта фигура… в пентхаусе. Это все связано с Собором. Наверняка. Легенды, похоже, не просто легенды. Поверить трудно, что я такое вообще говорю.

– Об этом вроде как и должен быть фильм. Этого хотел Макс. Как по мне, слишком удачное совпадение. А здесь? Эти штуки на стенах… Это точно не пятна. Они нарисованы. Кто будет такое рисовать? Только чокнутые.

– Они не нарисованы.

– В смысле?

Кайл сглотнул:

– Они… прямо внутри камня. Я потрогал одну. Как будто они сгорели… прямо в кладке. Это не краска – больше на копоть похоже. Она воняет. Как будто кто-то умер в стене.

– Здесь не курят? – спросил Дэн вместо ответа. Кайл кивнул. – Да и черт с ним.

Дэн дотянулся до Кайловой пачки «Лаки Страйк», лежащей на тумбочке.

– Будешь?

Кайл согласно кивнул и поймал брошенную сигарету.

Дэн бродил по комнате. Кайл упорно смотрел на его волосатые ноги, чтобы не видеть волосатого живота. Щеки оператора покраснели, и говорил он беспорядочно:

– Какое-то дерьмо. Гавриил чуть не умер. Если бы я не наложил жгут из своей рубашки, он бы истек кровью. Так сказал врач. Или показал. Сьюзан Исида, или как ее там, мертва. Мертва. И еще какой-то старый хиппи, которого Макс в это втравил. Кажется, дело гиблое. Я знаю, что у тебя долги, что сотня тысяч – это куча денег, но нам надо сваливать. Просто сваливать, черт возьми.

Кайл с трудом подавил свое раздражение и недовольство. Дэн предложил отказаться от фильма. И от какого фильма! Естественно, он был расстроен, но предложил он что-то совершенно нереальное.

– Слушай. Сейчас не время принимать важные решения. Сегодня…

– Сегодня худший день моей жизни. Полное дерьмо.

Он никогда не видел Дэна таким. Тихо, осторожно выбирая слова, продолжил:

– Согласен. Но признайся, несмотря на все, через что мы сегодня прошли, это бомба. Мы снимали в двух локациях, и в обеих я заснял что-то странное. Это что, часто случается? Да никогда! Такого вообще ни разу не происходило, насколько я знаю. Ни с кем, кто держал в руках камеру. В фильме ужасов от крутой студии могут быть такие спецэффекты. Но там спецэффектами не пахло!

Дэн закрыл глаза и, кажется, предпочел бы и уши заткнуть.

– Кайл.

– А интервью! Ну да, они странные, но материал-то фантастический. Да мы как будто всю жизнь этого ждали. В «Шабаше» и «Кровавом безумии» не было столько сверхъестественного! Пара хороших интервью. Пара кадров с места убийства. Два отличных фильма. Но это же совсем другой уровень! Это наш шедевр! Наш шанс! Мы это сделаем!

– Ну да. Вот только из двух бывших членов Последнего Собора, которых мы снимали, один умер, а второй лишился ноги! – Дэн явно хотел от Кайла объяснений, но таковых не последовало.

– Дэн. Когда мы снимаем сцену, мы хотим чего-то добиться. У нас есть цель. Мы хотим рассказать историю. Историю, понимаешь? А сейчас мы получаем даже больше, чем просим. Гавриил, может, и выдохся, но сама ферма рассказала нам гораздо больше. У нас каждый раз получается один непрерывный план. Это слишком круто, чтобы все бросить. Что-то в этой истории есть. Что-то они все пережили. Никто из них не ходит вокруг да около, не пытается подать себя в выгодном свете. Они как будто вынуждены говорить правду. Ты часто такое видел? И ты хочешь все бросить? Правда?

Дэн смотрел в пол:

– Блин! Не знаю! Мне нужно уехать подальше от этого места, а потом хорошенько подумать.

– Твое право. Но без тебя я не справлюсь. Времени нет. И заменить тебя некем. Нам нужно быть в Америке через два дня, – Кайл долил ром в кружку Дэна, – у меня нет выбора. Я торчу тридцать штук. Мне нужен этот фильм.

– Я знаю. Знаю, чувак. Просто… Я не могу.

– Переспи с этой мыслью. Пожалуйста. Не бросай меня, Дэн.

– Это еще не все.

– Что еще?

– В больнице, когда ты вышел поговорить с Максом, мне стало интересно, что за француз поехал с нами, чтобы поговорить с врачом. Они целый час трындели. И этот чувак реально завелся. Я спросил у врача, о чем он, вообще, говорит. Предчувствовал, что разговор шел о ферме.

– И?

– Ну по-английски он говорит не то чтобы хорошо, но француз из деревни рассказывал ему, что птицы никогда не возвращаются. Или что-то такое. Птицы не возвращаются. Наверное, на ферму. И еще он сказал, что собаки тоже туда не ходят.

– Офигеть.

– И вот еще, – Дэн подошел к тумбочке и взял свой айфон, – сообщение пришло, наверное, днем. Просто мне в голову не приходило проверять телефон, пока ты в душ не пошел. Сообщение от Мауса. О записи с Кларендон-роуд, – Дэн поковырялся в телефоне и протянул его Кайлу.

Сообщение гласило: «Звонил весь день. Вы должны это увидеть. Пока вы там в панике носились, как две школьницы, фоном шла какая-то непонятная хрень. На трех аудиодорожках. Это ненормальные звуки. Наверное, вы там диск включили. И тот мужик, который был с вами в доме, наркоша, который выглядит так, как будто вылез из саркофага в Британском музее. Так вот, не нарик он. Я изображение увеличил, и у него целых кусков не хватает. Нет их. Или они прозрачные. Как вы это сделали? Скажите, что это розыгрыш, и вы там надо мной ржете. М.».

Они не ржали. Дэн тихо спросил:

– Что он имеет в виду?

Кайл почувствовал, что бледнеет.

– Понятия не имею.

Кан, Нормандия.

16 июня 2011 года. 05.00

Здесь не было солнца. Черные тучи затянули небо от горизонта до горизонта, а под ними темнела вода и иссушенная равнина. Здесь ничего не росло. Холодный ветер гонял серую пыль, пепел и головешки, шевелил стоячую воду.

Его появление в такой пустоте сразу заметили. Потрепанные существа на соленом берегу, куда накатывали и отступали, накатывали и отступали маслянистые волны, с трудом поднялись на тощие ноги. Тонкие руки, кое-как прикрытые лохмотьями, вскинулись к небу, а из невидимых ртов вырвался тонкий визг.

В воздухе не было птиц – они, как мусор, лежали у мертвой воды. Тысячи тел вздымались и опадали в ритм прибоя. Черная стая костей и перьев, на которую накинулись оборванцы, загребали трупики костлявыми руками и протягивали их перед собой, будто нищие попрошайки, подносящие драгоценности своему королю.

Кайл очнулся. Почувствовал дорожки от высохших слез на лице.

Он спал несколько часов, но запомнил только кусочек длинного кошмара про огромное мертвое море. И еще толком не проснулся. Не смог.

Ошеломленный странным видением и темнотой вокруг, Кайл не мог понять, где находится. Где-то далеко от него приоткрылась дверь, сквозь щели вокруг нее просочился слабый желтый свет. Через порог лился пульсирующими волнами аромат огня. Осеннего костра из листьев, потрескивавшего очага под холодным дождем, дыма от подгоревшего, но уже остывшего мяса. И еще запах прохлады, что идет от влажных камней.

Кайл попытался пошевелиться, но не вышло.

Он не чувствовал собственных конечностей – лишь онемение, пустоту в суставах. Дышал коротко и судорожно, перед глазами клубился мрак, как будто что-то пережало дыхательное горло. Или просто объема легких не хватало.

В мозгу вспыхнуло какое-то странное ощущение. Как будто он спускался в холодные глубины темного океана, под лед, под беззвездные небеса, непонятная сила притяжения тащила его вниз и вниз, выдергивая из самого себя.

Борясь с небытием, пытающимся загасить крошечную искру лихорадочно мечущегося сознания, он вдруг ошеломляюще резко ощутил собственные конечности. Они как будто проявлялись из темноты, почти не двигаясь, но по их размеру, весу, незнакомой длине пальцев он чувствовал, что это не его руки. И не его ноги. Слишком длинные и тонкие, громоздкие безжизненные ступни свисают с матраса, как будто он вдруг перерос кровать.

Кайл ощущал свое – чужое лицо. Другие скулы, другой лоб, маленький рот, острые зубы. Длинные кудрявые волосы свисали ниже глаз, до подбородка. От них воняло. Жирные немытые патлы, мокрые от сточной воды, на грязной, в потеках подушке. Он ее не видел, но знал, что вся наволочка покрыта старыми пятнами.

Кайл еще глубже погрузился во тьму, под незнакомое тело, пытающееся удержать его – как схватить дым пальцами. Погрузился туда, где кричали птицы и люди, – далеко, но этот звук надвигался. Всех влекло к нему, парализованному, падающему вниз. Водоворот какофонии расходился от криков зверя в его сердце. Свиной визг, козье блеяние вырывались из дрожащего огромного рта. Черный язык и желтые зубы. Влажные, близкие…