Совместный исход. 1976 - Анатолий Черняев

Ненашев его заверил, что мы-де это понимаем, вот, мол, состоялось решение ЦК об Агентстве печати «Новости», где предусмотрен штат специальных обозревателей, которые знают западную аудиторию.

Между тем, спустя несколько дней я узнал следующее. Уже после выход этого решения, которое «укрепляло и расширяло» АПН, Брежнев позвонил Кириленко (из Крыма) и, очевидно, даже не подозревая об этом решении, стал ему говорить, что, мол, эта организация только деньги жрет народные и вообще «раздули», а продукция их валяется по коридорам посольств.

Вслед за этим сразу же появилась записка за подписью двух членов Политбюро: Кириленко и Андропова в этом духе. И тут же было принято другое решение ЦК, которое сокращало АПН на % и вообще низвело ее до уровня, которого, впрочем, она заслуживает. Ее вообще бы закрыть. Сама идея изначально была выморочная. Толкунов сейчас рассовывает своих работников по разным местам их сотни и, трудно поверить, - тысячи.

Принимал я перед отъездом в отпуск несколько делегаций от компартий. Итальянская - 15 секретарей райкомов. Говорил им о величии их партии, о значении того, что она делает для всех нас. О том, как важно, «несмотря на расхождения», что мы и они (Брежнев- Берлингуэр) демонстрируем перед всем миром нашу дружбу, разочаровывая и сбивая с толку противников.

18 сентября 76 г.

В первой половине сентября был с дочерью в Венгрии. Венгры принимали широко, показали много интересного.

Здесь я прочел запись беседы Брежнев-Кадар в Крыму (26 августа 76 г.). Брежнев Кадара «на ты», Кадар его - «на Вы». Поучающий тон, вплоть до оценок руководящих деятелей Венгрии с рекомендациями на их счет. Но вместе с тем искреннее выражение доверительности, похвалы в адрес самого Яноша; за интернационализм, понимание и мудрость. Брежнев держался как «старший» и «непререкаемый», он не «советовался», а советовал.

Между прочим, меня поразила жесткость, с какой Брежнев говорил о внешнеполитических и особенно идеологических вопросах (много жестче, чем в Завидово перед XXV съездом). И в отношении проблем ФРГ-ГДР - «никаких послаблений» Шмидту, и в отношении идеологической непримиримости к шатаниям, осудил Ацела (член Политбюро ВСРП), который-де опасен своими либеральными замашками.

Удивило меня и его заявление по поводу нового международного Совещания МКД. Мол, в практическую плоскость его ставить рано, но думать о формах, подходах, методах пора. Мы все равно не дождемся, пока китайцы согласятся на Совещание. И вся проблема единства МКД (несмотря на Берлин) у него сведена к новому Совещанию.

В Будапеште один вечер мы провели у Нади Барта, помощницы Кадара. Очень мило беседовали на литературно-социологические темы. Надя мне предложила почитать «Континент». «Не стесняйтесь, у нас ведь это просто. Завтра будете в ЦК, отдайте кому- нибудь, они мне передадут!».

И вот №№ 7 и 8. Максимов, Некрасов и тьма других ранее известных у нас имен. Две ночи я читал это. В том числе Наума Коржавина, памфлет - обращение к «левым интеллигентам» на Западе. Его оценки Фиделя, Че-Гевары, Альенде. Не всякий на такое решится.

И какая сила слова! Видишь абсурдность, нелепость его взглядов, готов полемизировать и есть для этого убийственные аргументы. Но неотразимо действует! Сам стиль, сатира и яд как таковые. Владение словом, мастерство. Там же - главы из второй книги В. Гроссмана - продолжение «За правое дело». Называется «Жизнь и судьба». О подготовке окружения Сталинграда. Сильнейшая вещь. И послесловие литературного критика Ямпольского - о последнем десятилетии жизни Гроссмана, после ареста рукописи в 1963 году, о его похоронах.

Протест Е. Эткинда, известного литературоведа, гнев и поношение судей и гбэшников, которые вынудили его покинуть страну (в 1974 году), а он-де ничего антисоветского не сделал и не собирался сделать, и ничего такого публично не писал. Инкриминировали ему несколько фраз из письма к зятю, который собрался уезжать в Израиль и которого он отговаривал это делать: мол, здесь надо бороться за справедливость, а там ты никому не нужен. Письмо, конечно, попало куда надо. Описывает, как его исключали из Союза писателей и из Пединститута им. Герцена в Ленинграде, как вели себя его друзья - писатели и поэты.

Очень у меня испортилось настроение от этого чтения. Пожалуй, теперь уже сотни талантливейших и образованных людей уехали на Запад и там рассказывают подноготную нашу во всеоружии знаний и мастерства.

В Будапеште я сразу узнал, что меня определили в делегацию на съезд КП Дании (23.09. -26.09.) во главе с Черненко. Вернулся в Москву - и пошла куралесица с бумагами: речь, памятки, «подарки», главный из которых - заказы на суда в «Бурмайстер и Вайн», где самая большая парторганизация.

Пока общение с Черненко (едва ли не самый близкий и доверенный человек Брежнева) показывает, что он умен и прост, без суеты, хотя дело для него новое.

Почти каждый день по телефону общаюсь с Б.Н.'ом, который в Крыму. Занимаюсь статьями о «социал-демократии» и о «советской демократии», предстоящей поездкой делегации КПСС в Англию.

Сегодня сходил на выставку Кончаловского. Должно быть, впервые он выставлен целиком - во всех его этапах, с 10-х до 50-х годов. Да, мы помаленьку становимся взрослыми и не боимся уже показывать художников, которые во время Октябрьской революции, Гражданской войны и первых пятилеток рисовали голых натурщиц, цветы и виды старинной природы, семейные портреты.

Потрясающая графика литовца Краскауса - «Память», «Борьба», «Жизнь» - три серии. Выставлена на Государственную премию за этот год.

16 октября 76 г.

С утра до ночи «готовлю» Б.Н.'а в Англию. Ворох всяких справок, заготовок речей, тостов, памяток для бесед. Все это, конечно, пойдет в корзину. Его «руководство» заключается в том, что эти бумаги все больше насыщаются пропагандой (и во многом - демагогией), которая, конечно, только покоробит англичан. И меня вновь и вновь поражает, как он, человек с острым практическим взглядом на вещи, со склонностью смотреть с изнанки, видеть скорее плохое в людях, чем хорошее, всегда подозревать их в корысти (если они что-то делают не для него непосредственно), человек с таким политическим опытом и иногда даже полицейским подходом к иностранным делам, - как он может рассчитывать, что англичане, лейбористы, на уровне руководства ЬР и ЬЭ, дадут ему произносить часовые речи с призывами к разрядке, сокращению вооружений, прекращению гонки, уменьшению военных бюджетов, а заодно «агитировать за советскую власть» указанием на то, что у нас хлеб - столько-то копеек, молоко - столько-то, трамвай и метро - столько-то. И все это неизменно уже 50 лет!

Сколько бы я ни убеждал его, что разговоры будут сугубо деловые, он только раздражается. Я готов биться об заклад, что у Каллагана-Хили-Кроссленда вопросы будут такие: когда приедет в Англию Брежнев; почему мы мешаем мирному урегулированию в Южной Африке; почему мы наращиваем военно-морскую мощь, сверх необходимых для обороны пределов; о диссидентах и евреях (третья корзина Хельсинки); почему мы так плохо выбираем полурамиллиардный заём, который англичане нам предоставили в 1975 году, и занимаемся при этом разглагольствованием о необходимости всемерного развития экономических отношений.