Юность полководца - Василий Ян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много говорили гости, жаловались и вздыхали, упрашивая князя Ярослава вернуться в Новгород, обещая ему всякие блага.
– Очень у вас густой дым новгородский, – отвечал Ярослав. – В этом мутном дыму не разберешь, кто друг, кто крутила, кто скрытый недруг. Да мне и не ко времени снова браться за новгородские дела.
Бояре горячо настаивали на своей просьбе и упрашивали приехать.
– А вы попросите лучше опять моего сынка.
– Был у нас недолго твой второй сынок, князь Андрей Ярославич, да вот не спелся и покинул нас. А нам нужна рука железная и воля булатная.
– Так в чем же заминка? Попросите снова князя Александра!
– Мы бы рады его просить, да боимся – он едва ли захочет и разговаривать с нами.
– А мы сейчас попробуем уговорить Александра… А ну, – обратился Ярослав к дружиннику, стоявшему у дверей, – попроси-ка к нам князя Александра Ярославича.
Вскоре пришел Александр и стал у стенки, прислонившись к зеленой изразцовой печке. Он ласково кивнул всем головой и стал внимательно слушать, как новгородские послы жаловались на трудные времена.
Заговорил сумрачный владыка Спиридон:
– Я припомню тебе, княже Александр, твои же слова. И я слыхал о том последнем большом вече, где неразумники тебе говорили попреки и словеса обидные. А ты в ответ отрубил им, что «в Новгороде все же остался один твой друг – вечевой колокол», и ты обещал, что приедешь немедля, если в тяжкие дни этот колокол начнет бить тревогу и звать тебя на помощь. Вот теперь такие дни и настали! Ты, поди, уже слышал, что немецкие рыдели напирают на наши исконные земли в силе великой. А кто сейчас сможет встать в челе русских ратей? Кто, кроме тебя? И теперь все новгородцы уже зовут только тебя. Неверно ты сказал, будто в Новгороде у тебя остался только один друг – вечевой колокол! Нет, княже, твоими верными друзьями остались те, кто бился под твоим стягом на Неве со шведами. И по первому зову твоему к тебе так же дружно поспешат все, у кого в груди бьется русское сердце. Вслушайся, княже Ярославич: вечевой колокол уже выбивает тревогу и зовет тебя!
Все затихли и ждали от Александра, что он ответит. Долго он стоял молча, опустив глаза, затем выпрямился и сказал спокойно и тихо:
– Ладно! Приеду! Но не сейчас, с вами, а немного погодя. Хочу подготовить к походу мою дружину.
Забытые братья в беде
По Новгороду пробежали тревожные слухи: князь Александр со своей дружиной грабят всех богатеев, бояр, купцов, но не пропускают и мелкого люда. Слухи эти распускали враги князя.
И впрямь вскоре все увидели, как по улицам двигаются возы, покрытые большими кожами и увязанные веревками, окруженные княжескими дружинниками. Из домов выносили покрывала, кафтаны, сапоги, шубы, серебряные братины[56] и другое ценное добро. Все складывалось на подводы, которые переезжали к следующему дому.
В воскресенье, после обедни, в церквах на амвон вышли бояре, сторонники князя Александра.
– Слушайте, православные! – говорили они. – Вы живете спокойно, и никто вас не притесняет, но вы забыли о наших братьях, которые умирают с голоду в татарской неволе. Вы здесь не видели плена, его кровавых слез: татары не дошли до Новгорода. Святая София, премудрость Божия, сохранила вас, хотя по грехам вашим вы того не заслужили. Но тысячи и тысячи наших братьев татары угнали к себе в низовья Волги, где царь Батыга заставляет русских пленных строить ему новый город и стенобитные камнеметальницы для нового похода. Верные люди привезли сюда слезные письма и нас извещают, что татарский царь за большой выкуп готов отпустить пленных на родину. Можем ли мы остаться без сердца и не помочь нашим измученным братьям? Вы здесь едите пироги с кашей и жирной рыбой, а пленные наши голодают и побираются, прося милостыню у сыроядцев-татар.
Князь Александр и сам появлялся во всех церквах и призывал новгородцев жертвовать, не жалея, кто сколько может для выкупа пленных.
– Ты хочешь дань уплатить татарам? – слышались голоса из задних рядов. – Мы вольный город и никому еще дани не платили!
Александр отвечал гневно:
– Вы, крикуны, для наших пленных ничего не сделали! Стыдно вам не помочь братьям в беде!
– Да мы рады, мы что! Лишь бы татары к нам сюда не пожаловали!
– Вы можете уделить на выкуп наших братьев и кожи, и рухлядь[57], и мешки с зерном и мукой. Все мы сложим на возы и прочно увяжем, чтобы в целости доставить хану татарскому.
Больше всего хлопот и шуму было в Рюриковом городище, на княжьем дворе, где дружинники Александра разбирали все пожертвованное добро и складывали прямо под навесом.
В это время к княжескому дому пришел человек и настойчиво требовал, чтобы его пропустили к Александру. Князь вышел на крыльцо. Увидев пришельца, он сразу позвал его с собой в горницу.
– Ну, рассказывай, что тебя привело сюда?
Странник стоял высокий, строгий, с седыми вьющимися волосами, падавшими на плечи. Лицом он походил на святого, сошедшего с иконы. Несмотря на теплый весенний день, на нем был полушубок нерусского покроя, за поясом заткнут обернутый в тряпицу топор и подвешен на веревке небольшой глиняный горшок. В руках он держал половецкую волчью шапку с отворотами. Видимо, он очень волновался и вдруг упал на колени, кланяясь до земли.
– Тебе пришел поклониться, наша надежда, наше солнышко ясное! Ты один вспомянул мучеников, попавших в татарский полон. И моих два сына там у татар. Живы ли они али нет – кто скажет? Вещуньи старые мне нагадали, что сынки мои живы. Я сам хотел было пробраться в волжские низовья, да попал в половецкий аркан. Половцы заставили меня пасти их быков. Только хитростью, в бурю, уведя двух половецких коней, я спасся и, укрываясь по оврагам, добрался до Русской земли.
Александр поднял странника и усадил его рядом на скамье.
– Ну, старик, рассказывай, откуда ты родом и как звать тебя.
Странник бросил свой колпак на пол и отер лицо заплатанным рукавом:
– Зовут меня Авксентий. Родом я из Ростова. Плавал и гребцом, и плотовщиком. Два моих сына были в дружине князя Владимирского Юрия Всеволодовича и попали в полон, когда татары жгли Суздальскую землю. Говорил мне один странник, бежавший из татарской неволи, будто видел их, да едва признал – больно уж отощали они на тяжелой работе да худых кормах. И все наши, сказывают, ходят там сухие, как смерть. В мои молодые годы и мне довелось не раз бывать в низовьях Волги. Тогда о татарах никто еще и не слыхивал.
– Ты с товарищами, видно, ушкуйничал? Персидские берега шарпал?
– Вроде того, – нехотя протянул старик. – Да что вспоминать! Давно это было. А теперь земно кланяюсь тебе: пошли меня с обозом! Уж я постараюсь, услужу тебе. Волгу я хорошо знаю и плоты по ней гонять умею.
– Если ты можешь плоты гонять, то пошлю тебя. Ты там пригодишься. Я дам тебе два десятка лесорубов-плотовщиков. С ними ты свяжешь плоты, на которые мы все, что нужно, погрузим. Сможешь ли ты спустить эти плоты в низовье Волги, прямо к стоянке татарского хана?
– А почему не смогу? Мне на реке Волге-матушке каждый поворот известен.
– Ладно, Авксентий, пошлю тебя с нашим обозом.
К Александру подходило много встревоженных людей. Все расспрашивали, когда и какой обоз пойдет в татары, где в плену томились их сыновья, братья, отцы и близкие.
Александр многим позволил сопровождать выкуп: обоз собирался большой и нужны были люди, чтобы присматривать за конями и гружеными подводами.
С первым обозом отправился Ратша, обещав Александру позаботиться, чтобы обоз благополучно добрался до места, и все, что можно, рассмотреть и разузнать в ставке татарского хана[58].
Глава седьмая
Рыцари мечи вострят
Это было в Бремене
В узком переулке, выходящем на пристань города Бремена, медленно проходил бритый пожилой католический монах в белой сутане и черном плаще с капюшоном, ниспадающим на спину. Он спрашивал встречных, где кузнечная мастерская Бернгарда Брудегама. Целый день в переулке слышался непрерывный грохот кузнечных молотков, рабочие тащили на спине тяжелые мешки, пробегали вымазанные сажей подмастерья. Монах посматривал по сторонам и старательно обходил лужи и груды угля. Встречные указали монаху, где мастерская, которую он ищет. Сам владелец кузницы, с седыми космами волос, охваченных ремешком вокруг головы, в кожаном переднике, вышел, держа в длинных клещах кусок раскаленного железа.
– Что вам от меня нужно, почтенный отец? Я уже внес более чем достаточно капеллану нашей общинной церкви святой Бригитты, и только с ним я имею дело. Да-да, хватит с меня!
– Я пришел не за пожертвованиями, почтенный мастер Брудегам, а привез вам письмо от вашего сына Теодориха, да хранит его Всевышний!
– Как! Он жив еще? Впрочем, это все равно: я давно уже отрекся от него и не хочу о нем слышать. Какое новое преступление он сделал? – И Брудегам прикрыл глаза выпачканной в саже рукой. – Новая ужасная весть!
