Кот в мешке - Иоанна Хмелевская

– Хорошо, что бренди кто‑то вылакал до того… Алиция, а ты уверена?.. Я знаю твою наблюдательность… Я бы подумала, что кто‑то подглядывал за нами, шпионил и застукал, когда мы обнаружили шахматы. И вот теперь ищет их!

– Шпионство исключается, – прервала я пустые домыслы. – Сама подумай, а лучше – осмотрись повнимательней. Мы их обнаружили и разглядывали в моей комнате, так? Неужели ты не обратила внимания на то, что там делается под окнами? Правильно, вьющаяся роза, а еще дикий виноград, и еще тот странный колючий куст, вымахавший на три метра. Да разве через все это продерешься к окну снаружи? А тут следует добавить и живую изгородь вокруг Алициного участка, она так основательно отделяет ее владения от улицы, что у нее во дворе хоть могилу копай – никто не увидит. Другое дело, что кто‑то мог раньше нас узнать о шахматах…

Кабы знал, в его распоряжении была четверть века на поиски, – в свою очередь перебила меня Алиция. – Давайте‑ка припомню: в той комнате ночевали Прохиндей, Падла, Психопат, Малга, Зенончик, Стася, ты и еще много кого может быть подозреваемых…

– Я в этом доме где только не спала, – отреагировала я, от неожиданности даже не успев обидеться.

Мажена спокойно продолжала:

– Ладно, значит, не обязательно все ищут шахматы, но и их нельзя исключить совсем. Полагаю, мы уже пришли к выводу: в этом доме кто‑то что‑то ищет. А с каких пор? Может, нам это что‑то даст? Алиция, как давно стали происходить в твоем доме такие вот неожиданности?

– Да, почитай, всю жизнь мне только и преподносят сплошные неожиданности, – завела обычную шарманку Алиция, но я ее резко одернула.

Раз мы говорим серьезно, брось эту свою дурацкую манеру и постарайся действительно вспомнить. Хочешь, начну я? Началось все это только после твоей первой Гренландии. Ты когда поехала туда? В восемьдесят пятом? Минутку… Семнадцать, нет, восемнадцать лет назад я была у тебя. Через месяц после твоего возвращения ты показывала мне фото и слайды, все лежало на месте, ты не глядя протягивала руку и брала, что требовалось. Никто ничего не трогал, никакого балагана никто в твоем доме не устраивал. Тогда в доме еще было много свободного места. И только потом… о, через год, когда я снова приехала, ты стала жаловаться, что ничего не можешь найти, в доме бардак, места не хватает. В тот год у тебя действительно было много гостей…

– Я даже фисгармонию выбросила… Сразу стало свободнее.

– …Но ненадолго. Ты все больше жаловалась на тесноту и тебе все труднее было найти требуемую вещь. Но сказать, что кто‑то роется в поисках каких‑то вещей, еще нельзя было… А когда стало можно? Это ты должна знать, я ведь не сижу у тебя постоянно… Но сдается мне, с весны. С появления Падальского.

– Правильно! – одновременно произнесли Алиция и Мажена.

– Рассказали бы о своем Падальском, – попросил Павел. – Не знаю я этого человека, но столько о нем слышу… И только плохое.

– И правильно! – опять дуэтом подтвердили Алиция и Мажена.

Не отвечая Павлу и не очень заботясь о том, что несколько отклоняюсь в сторону, я сообщила:

– Анита что‑то такое о нем знает… В чем‑то его подозревает, но по своему обыкновению молчит. Не знаю, играет ли какую роль тот журнал Яся, но вот яичко Фаберже я придумала точно под его влиянием. Журнал этот подонок мог подбросить просто для того, чтобы сбить нас с толку. А может, и нет. Вообще, куда он подевался? Алиция, найди и прочти весь, от корки до корки. И ты, Мажена, остальные не знают датского. Ведь не только об исландском мохе и пропавших драгоценностях в нем написано. Алиция задумчиво произнесла:

– И все‑таки баранья нога указывает, что искатели пытаются добраться до кошачьих мешков.

– Мне тоже так кажется, – поддержала ее Мажена, – но какой в этом смысл, если никто не знает, что в них спрятано?

– Вот именно! – подхватила я. – И пусть яйцо Фаберже я выдумала, а они ищут шахматы. Ведь в мешки она насовала черт знает что. Не станем упоминать «Семь цветов». Там могут быть и ценные вещи, в том числе шахматы. Но ведь искатель или искатели не знают, нашла ли она эту ценную вещь, а если нашла – то когда. Скорее это может быть известно людям, которые проживали в доме.

– Ох, не нравится мне этот ваш Падла. И Прохиндей, – заявила Беата. – Не знакомая с ними, а вот не нравятся.

– Памела! – ни с того ни с сего заявила вдруг Алиция. – Да что же это такое – у меня до сих пор нет кофе! Беата, включи чайник!

– При чем тут Памела? – удивилась я. – Нормальная женщина, может быть, излишне деловая и корыстолюбивая…

– Ха‑ха! – насмешливо отозвалась Алиция. – Немного…

Памела относилась к следующему поколению здешних поляков. В те дни, когда меня донимал у Алиции Падальский, она в Польше еще в школу ходила. Потом выросла, приехала в Данию и вышла замуж за датчанина. Богатого, ну и что? Нет такого закона, чтобы обязательно выходить за нищего. И чему тут удивляться, что симпатичная девушка, приехавшая из страны, где в ту пору магазины могли похвастаться лишь пустыми полками, поторопилась устроить свою жизнь? Памела не скрывала стремления стать еще богаче, в том числе и от Алиции, которой почему‑то такая черта в людях не нравилась. Подумаешь, неискренность и корыстолюбие, подумаешь, присматривается к каждому богатому мужику, – бывает хуже. Мужу Памела не изменяла, вела себя прилично, о доме заботилась, чего же еще? Правда, не раз говорила, что если ей подвернется миллионер, бросит своего Свена к чертям собачьим. Но миллионеры вокруг нее не ходили стаями, и, вообще, в Скандинавии с сексом неважно. Вот если бы она проживала где‑нибудь в Бразилии, в Египте или еще какой Аргентине, то интересная голубоглазая блондинка наверняка не засиделась бы за неказистым и не таким уж богатым Свеном, но в Дании…

И еще Алиции не нравилась мамуля Памелы. Мне тоже. В моей коллекции глупых и вредных баб эта мамуля занимала, пожалуй, первое место. Я понять не могла, как Памела выдерживает в своем доме такое чудище, и не удивлялась, что доченька подыскивает датского муженька и для мамули. Какого‑нибудь состоятельного старичка, лучше за девяносто, чтобы поскорее скопытился и оставил мамуле богатое наследство. А Алиции это тоже не нравилось. Не говоря уже о самой мамуле. Другой на месте Алиции давно послал бы мерзкую старуху куда подальше, а у Алиции язык не поворачивался. Ей все казалось, что раз договорились встретиться с ней в пять вечера, то та и придет в пять вечера, а не в пять утра. И просидит не больше часа, а не целые сутки. Или вообще, не договорившись о визите, забежит на минутку пристрочить на Алициной швейной машинке что‑то к юбке, а заодно и халатик перешить, и засидится до вечера. И никакого впечатления не производит на старуху тот факт, что, забегая «на минутку», она в дверях натыкается на Алицию с двумя чемоданами в руках, а в аэропорту самолет в Калифорнию уже перебирает ногами от нетерпения.

По‑моему, Памела и в подметки не годилась своей мамуле, так что Алиция излишне строга к ней. Настоятельно подыскивает мужа родительнице? Я лично ей не удивляюсь, и, если бы мне на выбор предложили пообщаться с Шмелиной мамулей или черной мамбой, еще не известно, кого бы я предпочла.

Впрочем, нам не дали поссориться из‑за Памелы. Мажена примирительно заявила:

– Памелы исключать не будем, но на первое место я бы поставила Падальского. Разве что они знакомы…

Ее вопросительный взгляд остался безответным. Никто из нас не знал, какие знакомства завела тут Памела. Я уже упоминала о разности поколений, в Данию она приехала намного позже Падальского. Не мешало бы спросить об этом Аниту, они с Памелой знакомы.

– А где взять Аниту?

– Анита вот‑вот должна появиться, – пообещала я Мажене. – Она теперь по делам службы ежедневно ездит в Гельсингор и по дороге заезжает сюда. Ее очень заинтересовало то, что происходит в доме Алиции, а кроме того, она хочет вернуть сыну тот самый журнал.

– Алиция, ты нашла журнал? – тут же спросила Мажена.

– Нет, и не собираюсь искать, – со злобой отвечала Алиция. – Да, я слышала, мы с тобой обязаны его прочитать, но сейчас меня интересует другое. ГДЕ КОФЕ?

У Беаты дрожали руки, когда она разливала по чашкам кипяток, я достала банку растворимого, Павел поспешил принести чистую пепельницу. Алиция наконец получила свой кофе. Одна Мажена упрямо пыталась продолжить разговор о главном.

– Даже если к этому кругу подозреваемых мы прибавим еще и Памелу, – начала было она и сама себя перебила: – Нет, Памелу оставим напоследок, сначала спросим Аниту. Вот вы говорите о котах в мешках… Алиция, помнишь, я наткнулась на два кошачьих мешка под шкафом с бельем, в последней комнате, той, что для Павла…

– Для Беаты, – поправила ее Алиция. – Павел спит в телевизионной.

– Не имеет значения. Я на них просто напоролась. Они уже тобой распакованы? Мне показалось – нет.