Волны словно кенгуру - Виталий Коржиков

- "Старый большевик". "Старый большевик". Я - "Уссурийск", прошу капитана. Приём, приём!

- Сейчас, сейчас! - как-то приподнято сказал начальник рации.

Я бросился за капитаном.

У рубки уже собралась целая толпа. Начальник остановил всех движением пальца: "Тихо!" - и сказал в микрофон:

- "Уссурийск", "Уссурийск"! Я - "Старый большевик"! Приём, приём!

И оттуда снова раздалось:

- Капитана, капитана!

Иван Савельич, волнуясь, схватил трубку:

- Витя, Витька! Это ты?

- Здравствуй, отец! - донеслось из висевшего на стене динамика. - Как здоровье?

- Всё в порядке! - весело сказал Иван Савельич. - А твоё?

- Нормально! - сказал Витька грубоватым голосом.

- Ну, так встретимся в Сингапуре? - спросил Иван Савельич.

Витька замялся, а потом сказал с улыбкой в голосе:

- Встретимся, отец. Обязательно дома встретимся.

- А сейчас?

- А сейчас на Камчатку! - сказал Витя.

- А домой, к маме, зайдёшь? - спросил тихо Иван Савельич. - Заглянул бы, скучает...

- И ты бы заглянул, - откликнулся Витя.

- Я не могу! Некогда! - быстро сказал капитан. - У меня груз! Люди ждут.

- И у нас груз! - ответил Витя. - И тоже люди. Ждут. Вся Камчатка.

Кто-то на "Уссурийске" рассмеялся.

- А мы вот в Индию. В Бомбей! А потом домой... - Иван Савельич потёр вдруг нос, вздохнул: - Ну ладно. Будь здоров, Витька! Будь здоров, говорю. Привет капитану.

Из аппарата на стене донёсся уже другой голос:

- Слышу, слышу, Иван Савельич, привет, привет!

В рубке снова что-то затрещало. И кто-то в эфире затянул:

- "О Неаполь, о мама миа!"

Начальник рации выключил аппарат. И Иван Савельич махнул рукой:

- Вот и поговорил с сыном!

Начальник задиристо поднял вверх руку с согнутым пальцем и сказал:

- Вот жизнь морская! Отец с сыном раз в три года поговорили! Это на берегу разве кто поймёт? - Он сердито прошёлся из угла в угол. - А что поделаешь? Люди ждут груз!

А я осторожно спросил:

- А с Москвой можно будет поговорить?

- С Москвой? Это когда пройдём Андаманские острова. За ними попробуем. Они как забор на пути. Ничего почему-то не слышно. Один треск, мяу да мяу... А за ними попробуем!

СЕМЕНА ДЕРЕВА С КРАСНЫМИ ЦВЕТАМИ

В Малакке мы остановились ненадолго, на рейде. Капитан торопился не зря: люди ждали работы. От берега к нам одна за другой тянулись по знойной воде баржи с полуголыми худыми грузчиками - малайцами, индийцами и увозили мешки с рисом к серым пакгаузам.

Я часто подходил к борту и смотрел в сторону города.

Когда-то мой братишка, который погиб на фронте, перебирал малайские марки, на которых был нарисован полосатый тигр, и вслух мечтал: "Малакка... Сингапур..."

И мне тоже хотелось посмотреть на землю, о которой мечтал мой брат.

Может, поэтому капитан подошёл ко мне и хлопнул по плечу:

- Ну-ка, держи бумаги! Едем в город часа на два!

Мы сели в маленький катер и через полчаса сошли на причал у небольшого мутного канала. В канале по илистой жиже двигались какие-то странные кузнечики. Я остановился посмотреть на них, но Иван Са-вельич позвал:

- Потом! В конторе ждут.

Мы поговорили в конторе с чиновником - толстым носатым индийцем, подписали нужные бумаги, капитан позвонил в порт Пенанг, чтобы готовились к приёмке груза. А потом с торговым агентом-малайцем мы пошли по тихому городку.

Тихие жители везли в тележках кокосовые орехи, развозили каучук с пальмовых плантаций.

Зной. Никаких тигров...

Только у набережной, будто островок давних времён, стояла башня старинной крепости. Она была сложена из кусков железной руды и вся затекла ржавчиной. Вокруг башни играли ребята. Они хлопали её по ржавым бокам, показывали на старые бойницы, из которых когда-то палили пушки по пиратским судам, валили клубы дыма и, конечно, с воем и свистом вылетали чугунные ядра...

А над башней, над всей набережной шелестело необъятное дерево с большими листьями и красными цветами. На земле под ним лежало множество семян.

"Вот дерево здесь особенное", - подумал я и наклонился.

Но ребятишки опередили меня, подобрали семена и протянули мне. Я положил семена в записную книжку.

Съезжу когда-нибудь в село Ново-Петриково на Украину, на могилу брата, и посажу возле неё эти семена. Правда, у нас не тропики, не та температура, но всё равно посажу.

Вдруг да вырастет и там большое дерево с далёкой-далёкой земли, посмотреть на которую так мечтал брат.

СТРАННЫЕ КУЗНЕЧИКИ

Пока мы ходили, я забыл про странных кузнечиков в канале. Но как только мы вернулись в порт, я снова увидел их.

Они выбирались из сухого канала и медленно ползли по суше к воде.

"Может, это не кузнечики, а головастики?" - подумал я и подошёл поближе.

Из жёлтого ила выползали не кузнечики, не головастики, а настоящие рыбки. Они были в глине, поэтому и трудно было их узнать. Рыбёшки становились на острые плавники и передвигались на них, будто на ходулях. Ползли они к воде целыми стайками. Я про таких рыб читал: они могут дышать и в воде и на суше. Но видеть никогда не видел.

Я поднял одну рыбку за хвост и положил на ладонь.

Она сразу же встала на плавнички, как самолётик на колёса, начала медленно поворачиваться из стороны в сторону - куда бы двинуться - и на минуту растерянно замерла.

- Своих ищет, - сказал капитан.

Глаза рыбки были залеплены глиной, но она всё равно повернулась к воде.

Я поднёс её поближе, опустил, и она сразу же сделала шаг за своей стаей.

- Догоняет, - усмехнулся капитан.

"Я ВЕДЬ ВСЕГДА ГОВОРИЛ..."

Пароход наш неподвижно стоял вдали, у горизонта.

А катера всё не было. И капитан сказал маленькому агенту-малайцу:

- Пойдём-ка пообедаем по-малаккски, о делах поговорим и матроса накормим, - показал он на меня.

Агент бросил на меня лукавый взгляд и весело кивнул хрупкой, словно бы фаянсовой, головкой.

В ресторане небольшого отеля почти никого не было. Только чинно обедала семья американских туристов с двумя детишками.

Мы сели за стол. Агент что-то сказал смуглой официантке, и она принесла блюдо за блюдом.

Хрустящий салат из молодого бамбука. Суп из акульих плавников. Тонко нарезанный перец. Острые соусы. Какую-то особо почитаемую рыбу.

А когда мы всего отведали, поставила на стол блюдо, в котором дымился рис, лежали кусочки орехов и какого-то мяса.

- Пробуй, - сказал мне капитан и подвинул блюдо.

Я положил немного кушанья к себе на тарелку, попробовал.

Под зубами хрустнули орешки, сладко расплылся рис и остро запылало на языке нежное мясо. Это было вкусно!

- Бери побольше, - весело кивнул мне капитан.

- Йес, йес, побольше, - поддержал агент и улыбнулся капитану.

Я положил побольше. Стало совсем вкусно. Капитан тоже положил себе немного и съел.

Я посидел, отдохнул, но от кушанья всё тянуло удивительным ароматом.

Капитан и малаец были заняты деловым разговором, и я решительно подвинул блюдо к себе.

- Давай-давай! - улыбнулся капитан. Малаец тоже улыбнулся.

На блюде ещё кое-что оставалось. Я чувствовал себя неловко: одному уписать такое блюдо! Но удержаться уже не было никакой возможности. Я махнул рукой и съел последние кусочки мяса.

- Ну что? Вкусно? - спросил Иван Савельич и посмотрел на малайца.

- Вкусно? - спросил малаец.

- Очень! Невероятно!

- Ну вот видите! - сказал капитан агенту. - Я ведь всегда говорил, что малаккские лягушки очень вкусны!

МАЛЕНЬКИЙ МОХНАТЫЙ ОРЕХ

В порт с певучим названием Пенанг мы отправились почти всей командой на рейдовом катере. В белых рубашках, под ветерком. У каждого были дела: кому нужно было что-то купить, кому сверить в порту карты. А кому просто походить по твёрдой земле.

По небу лёгкими белыми катерками носились облака. С причала, казалось, доносилось чьё-то пение. Даже волны плескались певуче: "Пен-анг, Пен-анг..."

И радист Митя, по-птичьи наклонив голову, прислушивался, будто запоминал мелодии, которые обещал привезти ребятам в свою школу.

- Цветной город, - сказал Ваня, вытирая лоб наутюженным платком.

- Да, цветов здесь, куда ни глянь, хватает, - рассмеялся боцман. Цветник.

И я уже заранее представил себе город в пальмах и в тропических цветах.

Едва мы выпрыгнули на причал, за стеклянными витринами магазинов засверкали сувениры для туристов: перламутровые раковины, жемчуг, парусники в бутылках. А в темноте какой-то лавки вдруг заплясали раздувшиеся кобры.

Всё дышало тропиками и экзотикой.

Но вот мы вышли в город, и улочки сразу стали неуютными, закопчёнными, как печное поддувало.

Теперь только чистое небо да белые облака над нами всё ещё украшали город. Внутри лавчонок виднелись банки и бутылки с громадными змеиными головами и какими-то корнями. Потом потянулись лотки с жёлтыми гроздьями бананов и ананасами.

Рядом с нами, оглядываясь по сторонам, ехали на велосипедах рикши. Столько рикшей я ещё не видел нигде.

Рикши, рикши, рикши... Одни в рваных рубахах, другие в аккуратных костюмчиках. Они догоняли нас, зазывали к себе.