Наследник Четырех (СИ) - Вяч Павел

— С такой крепостью — это вопрос времени, — усмехнулся гном, с удовольствием хрустя зелёным луком и заедая его посыпанной солью краюхой хлеба. — М-м-м-м, божественно!

Я же, с удовольствием впился в зеленоватое яблоко и подошёл к краю площадки.

Со стороны Бастион походил на десятиметровый шестигранник, воткнутый в землю — эдакий гигантский карандаш. Ни тебе башен, ни ворот… Бойниц и тех не было. Не знаю, чем руководствовался Добрыня, создавая этот шедевр, но… на мой взгляд, вышло удачно.

Во-первых, ни одна неживая тварь до нас не достанет — самые здоровенные представители войска нежити едва доставали до половины «карандаша». Во-вторых, Бастион был полностью монолитным, а значит — крепким. Лучшего в нашем положении и придумать было нельзя.

Ну а в его крепости я мог убедиться прямо сейчас.

Те гончие, которые пробежали сквозь недостроенный лабиринт, без устали царапали наш Бастион, но красивая цифра 10.000.000 и не думала снижаться.

— Живём, Добрыня! — впервые за долгое время я позволил себе чуточку расслабиться.

— Присядь, Алекс, — отозвался гном, уплетая гречневую кашу за обе щеки. — Не дразни их.

— Хах! — меня против моей воли охватило странное иррациональное чувство сделать наоборот.

Захотелось шибануть по нежити Цепной молнией, прокричать что-то обидное или, на худой конец, запульнуть кому-нибудь в черепушку огрызком. Желание было настолько сильным, что мне стало не по себе. Усилием воли я посмотрел на себя со стороны и увиденное мне не понравилось.

На краю площадки стоял Макс.

Такой же самоуверенный, такой же эгоистичный, такой же… высокомерный. Неужели на меня снова кто-то влияет? Опять какое-то испытание? Чёрт возьми, как же я от всего этого уже устал…

— Добрыня, немного странный вопрос, но… на нас сейчас никто не влияет?

— Никто, — покачал головой гном, доедая незамысловатый, но сытный крестьянский обед, — но я, кажется, знаю, что тебя тревожит.

— Неужели? — саркастически отозвался я и тут же прикусил себе язык. Какого чёрта?

— Посмертие обнажает самые глубокие наши страхи и обиды, — гном сделал вид, что не заметил моей резкости. — Слышал фразу: limits are in our head?

— При чём тут это? — я всё же швырнул огрызок в толпу костяных гончих и, не удержавшись, сплюнул вслед.

— Все эти ограничения — это последствия каких-то ситуаций из нашего детства, — терпеливо продолжил гном, сворачивая и разворачивая дастархан. — Обычно это не что иное, как негативное ограничивающее убеждение. Кого-то в детстве заставляли переписывать помарки в домашней работе, кому-то говорили, что все богатые — воры. Кому-то…

— Я понял, — прервал я гнома. — То есть сейчас вся эта гадость лезет наружу?

— Это твоё прошлое, — пожал плечами гном, с любовью смотря на вновь появившийся крестьянский обед. — Тебе виднее — гадость это или нет.

— А я могу взять и с корнем выдрать эту штуку? — с интересом поинтересовался я.

— Вряд ли, — покачал головой Добрыня, неспешно сооружая себе бутерброд из хлеба, соли, лука и сыра. — Это один из столбов, на которых покоится фундамент твоей личности. А ты хочешь взять и выдрать этот столб.

— И как тогда быть?

— Построй новый столб, — пожал плечами гном, с удовлетворением рассматривая получившийся бутерброд. — Взрасти новое убеждение рядом со старым. Сделай его крепче, больше, сильнее. Но для этого осознай негативное убеждение. Ведь поняв, в чём проблема, гораздо легче её решить.

— Звучит просто, — подозрительно протянул я.

— И на деле тоже просто, — усмехнулся гном. — Главное, ежедневно работать над этим.

Посчитав, что сказал достаточно, Добрыня с удовольствием принялся за свой бутерброд, а я уселся на краю Бастиона и свесил ноги вниз.

Чёртов гном был прав.

«Смотри, как Макс делает и повторяй», «Иди по стопам старшего брата», «А вот Максим никогда четвёрки по математике не получал», «Бери пример с Макса»… И это только верхушка из детских воспоминаний, которая всплыла у меня в памяти.

Я ведь и вправду всю жизнь находился в тени старшего брата. Донашивал его брюки, ходил в школу с его портфелем, учился у тех же учителей, что учили его… Да даже эти игры… Я пошёл в киберспорт вслед за Максом. Да, я неплохой геймер — не зря входил когда-то в топ 10 планеты, но… моё ли это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я покосился на скелетона тысячного уровня, приближающегося к Бастиону, и поморщился.

Ну почему все эти философские мысли вылезают так не вовремя?! Или, наоборот, вовремя…

Прикинув на глаз, сколько скелетону шагать до Бастиона, я обвёл взглядом остальных представителей нежити и посмотрел наверх. Как минимум минута у меня есть…

Так вот, Макс… Лучший всегда и во всём. Мой старший брат. Образец для подражания. Идеал, к которому я стремился всю свою жизнь… Да даже моя влюблённость в Маришку — это не про неё, это про него.

Оказывается, в глубине души я хотел, точнее, хочу быть таким, как Макс! Я им… восхищаюсь? Но уже не хочу быть им? Белиберда какая-то, похоже, без хорошего психоаналитика здесь не обойтись…

— Ты просто повзрослел, Алекс, — подал голос Добрыня. — Добро пожаловать во взрослую жизнь.

Я не стал спрашивать гнома, откуда он узнал, о чём я думаю, скорее всего, это было написано у меня на лице. Вместо этого я улёгся на чуть тёплый пол Бастиона и, закинув руки за голову, уставился в тёмную мглу, заменяющую в загробном мире небо.

Я действительно повзрослел.

Как лидер, как игрок, как тактик и стратег. Как мужчина.

Да, меня кто-то вёл всё это время, заботливо рассыпая по моему пути жирные крошки. Может быть — это Маришка, а может быть — сам Макс, а может, Пётр с Игнатом — не знаю. Но одно я знаю точно — этот кто-то сильно просчитался.

Из пешки меня превратили в ферзя, и для многих — это высшая цель жизни. Но не для меня. Не знаю, когда я это понял, но мне нравится быть не просто актёром, а… режиссёром. И я сделаю всё, чтобы не просто выиграть эту партию, но… стать игроком.

Внимание! Творчество +3 (текущее значение: 7)

Внимание! Восприятие +2 (текущее значение: 12)

Внимание! Смекалка + 1 (текущее значение: 3)

Не может быть выше двух базовых характеристик (Выносливость и Мудрость) и одной дополнительной (Творчество)

Хах. А ведь мне уже не раз приходили мысли о том, что пора выходить из тени Макса, и я не раз уже поступал по-своему. Хотя, наивно, наверное, полагать, что один поступок способен зараз изменить картину мира. Но вот ежедневные осознания — это совсем другой коленкор!

Осталось только следовать своему новому курсу!

Я улыбнулся, чувствуя, как в очередной раз с плеч падает целая гора. Да, эти минуты ожидания были томительными, нервными и даже… скучными, но, чёрт возьми, их пользу невозможно переоценить!

Поднявшись на ноги, я глянул на приближающегося скелетона и его свиту, окружённую целой армией нежити 500+ уровня, и с удивлением увернулся от костяной стрелы, которую выпустил по мне здоровенный лучник шестисотого уровня.

Надо же…

Постояв на краю площадки и поуворачивавшись от костяных снарядов, я подсел к Добрыне. Взял краюху хлеба, поспал её солью и с удовольствием откусил сразу половину.

— Знаешь, — гном одобрительно посмотрел на меня. — Чем-то мне наши посиделки напоминают сцену из одной древней книги. Там четверо друзей обедали под обстрелом целой роты врагов.

— Во-первых, нас двое, — усмехнулся я. — Во-вторых, мы максимум боевые товарищи.

— Суть-то та же, — пожал плечами гном. — Кстати, по условию пари им нужно было продержаться в брошенной крепости ровно час. Совсем как нам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Осталось двадцать минут, — я сверился с таймером и местоположением Лизуна на карте. — Девятнадцать.

— Моргнуть не успеем, — заверил меня Добрыня, с удовольствием растягиваясь на площадке во весть рост и не обращая ни малейшего внимания на свистящие над нашими головами стрелы. — У Бастиона до сих пор десять миллионов жизней.