Мэрилин Монро - Дональд Спото

Успех Слэтцера частично проистекает из того, что мир по-прежнему заворожен личностью Мэрилин Монро; для многих людей она является первой прославленной богиней кино, приговоренной в шестидесятые годы к преждевременной смерти. Более поздние "утверждения о том, что актриса была убита по политическим соображениям, дали ей место в пантеоне героев того лихо закрученного периода американской истории, а предполагаемое участие братьев Кеннеди в преступлении, являющееся очередной сенсацией в ряду многих слухов, и без того циркулирующих об этой семье, придает всему делу привкус заговора.

Откуда же взялись столь колоритные и живописные повествования?

Начало сплетням еще перед смертью Мэрилин положила нью-йоркская журналистка Дороги Килгэллен. В пятницу, 3 августа 1962 года, она опубликовала сенсационное сообщение, что Мэрилин «очарована одним элегантным джентльменом, имя которого значит в мире гораздо больше, чем имя Джо Ди Маджио»[508]. Еще дальше зашел публицист Уолтер Уинчелл, обративший внимание на «одну из знакомых президента... к которой тот помчал, словно истосковавшийся муж [sic!] к своей жене». Примеру Уинчелла последовал фанатик правого толка Фрэнк А. Кэпелл, человек, который — точно так же, как Уинчелл, — всем сердцем ненавидел каждого из Кеннеди, считая, что они слабо борются с коммунизмом. Кэпеллу, который с 1938 года работал секретным агентом, а потом начальником отдела по борьбе с подрывной деятельностью и выступал от имени шерифа округа Вестчестер в штате Нью-Йорк, везде мерещились затаившиеся в засаде коммунисты. Но сам он отнюдь не был примером образцового американца: после того как его перевели в отдел, подчинявшийся министерству по делам промышленного производства на военные нужды, Кэпелл был в 1945 году обвинен и признан виновным в том, что по сговору с сослуживцем трижды требовал взятки от бизнесменов, которые получили правительственные заказы на оборонную продукцию. Оказавшись вынужденным жить в гражданской одежде, он начал издавать антикоммунистический бюллетень под названием «Глашатай свободы».

Одним из коллег Кэпелла был Джек Клеммонс — полицейский, прибывший в дом Мэрилин сразу после ее смерти. Клеммонс располагал также связями с аналитическим центром полиции и пожарной службы — группой, которая намеревалась разоблачать «подрывную деятельность, представляющую собой угрозу для нашего американского образа жизни». По этой причине Клеммонс и Кэпелл встретились через шесть недель после смерти Мэрилин, чтобы подробнее разобраться в мнимых связях коммунистов с Голливудом. Клеммонс представил тогда Кэпелла некоему Морису Ризу, председателю Союза кинематографистов, боровшемуся за сохранение американских идеалов в неприкосновенности; это была антикоммунистическая общественная организация, не сходившая в пятидесятые годы с первых страниц американских газет после выдвинутого ею против голливудского Союза киносценаристов обвинения в том, что тот поддерживает коммунистическое нашествие на мир кино. Во время встречи, в которой участвовали все три вышеуказанных господина, Риз, предложив предоставить своим гостям для последующего рассмотрения доступ к личным делам всяких знаменитостей, которые он собирал, перешел в конечном итоге к делу Мэрилин Монро.

«Вот что я вам скажу, — изрек Риз. — У Мэрилин был романчик с Бобби Кеннеди, и Бобби обещал, что женится на ней, а потом передумал и захотел от нее отделаться. Но она ему угрожала, что расскажет обо всем прессе, вот семейка Кеннеди и прихлопнула девушку, чтобы заткнуть ей рот».

«Это очень интересно», — констатировал Клеммонс. Потом он добавил: «Кэпелл сказал, что мы должны с этим разобраться. И спросил у меня: "Джек, ты поможешь мне?" А я ответил: "Ясное дело, помогу"».

Помощь полицейского выразилась в телефонном звонке в бюро коронера, где он узнал, что во время аутопсии в желудке Мэрилин не было обнаружено никаких следов лекарств. «На протяжении длительного времени это была действительно единственная важная улика, которой мы располагали по данному делу», — вспоминал потом Клеммонс. Но даже одного этого факта оказалось достаточно для того, чтобы убедить и его, и Кэпелла в правоте Риза, после чего Кэпелл немедленно (так утверждает Клеммонс) «передал указанную информацию Уолтеру Уинчеллу, а тот через какое-то время опубликовал всю эту теорию в своей рубрике».

Кэпелл изложил и собственную версию данной истории, сделав это в книге «Странная смерть Мэрилин Монро», напечатанной в 1964 году «Глашатаем свободы». В этом своем семидесяти-страничном памфлете он неожиданным образом сопоставил результаты вскрытия, полицейские рапорты и судебные отчеты с произвольными и несколько истероидными воспоминаниями почти всех лиц, сыгравших сколь-нибудь важную роль в жизни Мэрилин и якобы связанных с коммунистами, — начиная от Артура Миллера и вплоть до Ральфа Гринсона и Хаймена Энгельберга. Кэпелл использовал фрагменты, запущенные в обращение Уинчеллом (тем самым цитируя себя самого), и торжественно провозгласил свой вердикт. Закончив обсасывать домыслы насчет романа Мэрилин с Робертом Кеннеди, Кэпелл заявил, что актриса «вполне могла поверить в наличие у него серьезных намерений, так как их связывала близкая дружба». Потом он сделал вывод, что поскольку Кеннеди симпатизировал коммунистам, то «хотел избавиться от нее» по причине своих «безумных амбиций», и потому прикрыл и затушевал ее убийство, «создав собственное гестапо». Столь параноидными обвинениями не бросались, пожалуй, со времен сенатора Джозефа Маккарти.

В этот момент на сцене появился Дж. Эдгар Гувер, узнавший от Уинчелла, своего близкого друга и регулярного поставщика информации о знаменитых людях, про книгу Кэпелла, которая вскоре должна выйти из печати. Обрадованный директор ФБР немедленно написал Роберту Кеннеди: «В книге [Кэпелла] вы найдете сведения о вашей якобы имевшей место дружбе с мисс Монро. Мистер Кэпелл заявил о намерении показать в своей книге, что вас связывали с мисс Монро доверительные отношения и вы находились в доме Монро в момент ее смерти». Применительно к известной ему реальной ситуации, Кеннеди не ответил на указанное письмо.

В 1964 и 1965 годах Кэпелл и Клеммонс пошли еще дальше, приступив вместе с радикальным право-консервативным идеологом Джоном Фергюсом к очередной клеветнической политической атаке — на сей раз направленной против сенатора Томаса Х. Качела из Калифорнии, республиканца, который поддержал переломный для страны закон о гражданских правах 1964 года, чем восстановил против себя различные расистские группировки.

В феврале 1965 года Кэпелл, Клеммонс и Фергюс были поставлены в Калифорнии перед судом присяжных за организацию заговора, имеющего целью опорочить и обесчестить сенатора Качела посредством получения и последующего распространения сделанного под присягой ложного заявления. В нем утверждалось, что Качел ранее арестовывался за постыдное нарушение правил морали — которое выразилось, в частности, в следующем: он якобы вступал в гомосексуальные половые сношения на заднем сиденье автомобиля. Это сделанное под присягой заявление основывалось на совершенно конкретном случае, действительно имевшем место в 1950 году, но в том деле речь шла о совершенно других людях, никоим образом не связанных с Качелом. После того как этой троице было предъявлено обвинение, Кэпелл и Клеммонс опубликовали невольно возбуждающее улыбку совместное заявление, в котором настаивали, что пресса «пренебрегла нашими принципами fair play [честной и справедливой игры]». После длившегося два месяца судебного процесса было вынесено решение о том, что заговорщики воспользовались «силой или уговорами», дабы получить ложное заявление, которое «со злобным удовлетворением начали затем использовать в собственных^ целях». Судья принял во внимание признание Кэпелла и Фергюса в своей виновности; обвинения против Клеммонса были отозваны при условии, что он откажется от работы в управлении полиции Лос-Анджелеса.