Белые ночи с Херувимом - Наталья Александрова

– И я с вами! – подхватил ее подельник и устремился следом.

Василий Макарович держался удивительно спокойно. Стоя в прихожей за спиной прохиндеев, он только проговорил:

– Ну-ну, скатертью дорога!

Лариса потянулась к дверному замку, но не успела до него дотронуться: дверь распахнулась сама.

– Ой, что это?! – испуганно вскрикнула женщина и попятилась. Семен Ильич налетел на нее и едва не свалил с ног.

– Что же вы… – бормотал он, неловко протискиваясь к двери. – Пойдемте отсюда, нам здесь делать нечего…

– Вот и идите вперед, если вы такой смелый! – процедила его сообщница, отступив в сторону.

Ривкин шагнул было вперед… но тут же отступил, бледнея на глазах.

– Мама… – пролепетал он, разглядывая возникшее в дверях видение, словно явившееся из кошмарного сна.

Огромная лобастая голова, угрожающе оскаленная пасть, из которой капала слюна, и клыки, которые сделали бы честь льву или даже древнему саблезубому тигру…

– Здрасте, – проговорила я, заглядывая в прихожую, – а вот и мы с Бонни… А вы тут, я смотрю, уже поговорили?

– Да нет, у нас разговор не получился, – ответил за всех дядя Вася. – Наши гости были не в настроении и уже хотели уходить. Но я думаю, теперь обстоятельства изменились и они еще немного задержатся.

– Это насилие… – пробормотала Лариса Прокофьевна. – Вы не имеете права нас удерживать…

– А мы вас и не удерживаем, – Василий Макарович развел руками. – Пожалуйста, можете идти.

– Но это… – Лариса указала дрожащей рукой на Бонни. – Оно… она… он нас не выпустит…

– Ну, уж тут я вам ничем не могу помочь. Бонни – он не всегда меня слушается. И еще… еще он очень не любит преступников.

– Мы не преступники! – воскликнула Лариса Прокофьевна. – Это вы нас обманом заманили!

Дядя Вася не удостоил ее ответом.

– Мы будем жаловаться!

– Да ради бога! – Дядя Вася улыбнулся. – Жалуйтесь куда хотите: хоть в Роспотребнадзор, хоть в ООН, хоть английской королеве!

– Чего вы от нас хотите? – осведомился Семен Ильич, взяв себя в руки. – Может быть, мы можем договориться?

– Можем, – охотно согласился дядя Вася. – Вы мне все подробно и в деталях расскажете про квартиру Капустиных, а там… там я посмотрю, что можно для вас сделать.

– Какие Капустины? – вскрикнула Лариса. – Ничего про них не знаю! Они уехали в Америку!

– Ага, и письмо вам прислали с неизвестной женщиной – мы живем хорошо, здоровье наше хорошее, в гости не приглашаем… – ввернула я.

– Да, и письмо… – пробормотала та неуверенно.

Бонни переступил с лапы на лапу и грозно зарычал. Похоже, ему надоели пустые разговоры.

– Вот видите, – я развела руками, – даже Бонни вам не верит. А Бонни, он очень хорошо отличает ложь от правды…

– В общем, так, – строго проговорил дядя Вася, – я вижу, что они не хотят ни в чем признаваться. Тезка, вызывай милицию!

– И в чем вы нас обвините? – подал голос Семен Ильич. – В том, что мы вам предлагали обменять квартиру, нет ничего противозаконного!

– А при чем тут моя квартира? – удивился дядя Вася. – Квартира тут ни при чем!

– Тогда о чем вообще речь?

– Об убийстве, конечно!

– Что?! – Семен Ильич закашлялся. – Какое еще убийство? Вы что несете?

– Убийство гражданки Баранкиной Нины Петровны! – твердым официальным голосом произнес дядя Вася.

В прихожей наступила тишина.

Через несколько секунд Лариса Прокофьевна не выдержала и заверещала:

– Да я ее вообще не знаю! Да кто это такая? Первый раз эту фамилию слышу!

– А вот ваш сообщник не делает таких опрометчивых заявлений, – перебил ее дядя Вася. – Потому что знает: опровергнуть их ничего не стоит. Ведь несколько лет назад они с Баранкиной проходили соучастниками по одному делу о мошенничестве.

– Нет, ну я ее, конечно, знаю… то есть знал… – неохотно признался Ривкин. – Но к ее убийству я не имею никакого отношения! Вообще у меня на тот момент имеется алиби!

– На какой именно момент? – осведомился дядя Вася. – Между прочим, точное время убийства не сообщалось в СМИ! Так откуда же вы его знаете?

– Ну… у меня есть свои источники информации!

– Ну вот о них вам и придется рассказать милиции! – Дядя Вася оглядел наших «гостей» и решительно проговорил: – Что это мы топчемся в прихожей? Как я понимаю, уходить никто не собирается, так что пойдемте в комнаты. Причем для чистоты проведения допроса разделим подследственных. Вы, Лариса Прокофьевна, как-никак дама, так что проходите в мой кабинет. А вас, гражданин Ривкин, попрошу в спальню!

Мошенники нехотя разделились, подчинившись грубой силе. Роль грубой силы играл Бонни, который в нужный момент громко рычал и очень артистично скалил зубы.

Оказавшись один на один с Василием Макаровичем, Ривкин оживился и попробовал начать переговоры.

– Вы ведь, как я понимаю, лицо неофициальное? – начал он издалека. – Частный детектив?

– Допустим, – осторожно ответил Куликов.

– Значит, заинтересованы в получении гонорара. Так вот, давайте договоримся: я вам заплачу… э-э… некоторую сумму, и вы забудете о моем существовании!

– Не выйдет! – отрезал дядя Вася. – В деле об убийстве не может быть никаких сделок!

– Но я не имею к этому убийству никакого отношения! – заныл Ривкин. – У меня алиби!..

– А вот мы вызовем милицию и посмотрим – примут они ваше алиби или нет. И мне почему-то кажется, что они очень обрадуются: вы – идеальный подозреваемый. У вас темное прошлое…

– Ну, вы скажете! Какое уж такое темное?

– Вы судимы, а этим все сказано! Кроме того, у вас есть мотив…

– Да с чего вы взяли? Какой у меня мотив?

– Известно какой: Баранкина была вашим сообщником несколько лет назад. Логично предположить, что вы с ней и сейчас сообщники, вы вместе с ней провернули аферу с квартирой Капустиных. Причем Баранкина в этой афере засветилась, и вы решили от нее избавиться, чтобы оборвать все концы…

– Бред! – воскликнул Семен Ильич.

– Вот это вы и скажете следователю…

В то же время в другой комнате я беседовала с Ларисой Прокофьевной.

– Надеюсь, вы понимаете, что я не имею никакого отношения к убийству этой Бубликовой… то есть Сушкиной… – заявила Лариса, как только мы остались одни.

– Баранкиной, – поправила я машинально.

– Какая разница! Вы видите, я даже фамилии ее не знаю!

– Это трудно будет доказать. Тем более ваш сообщник, кажется, разливается соловьем… – Я сделала вид, будто прислушиваюсь к доносящимся из соседней комнаты голосам. – Вы ведь знаете, что несколько лет назад, когда их с Баранкиной судили за мошенничество, он сумел свалить на нее большую часть вины, а сам отделался символическим наказанием? Думаю, он и на этот раз постарается все свалить на вас. И скорее всего ему это удастся…

– Почему это? – недоверчиво переспросила Лариса Прокофьевна.

– Потому что он уже начал сотрудничать со следствием! – строго проговорила я. – То есть, конечно, пока еще идет неофициальное следствие, но это не так уж и важно – ведь от нас будет зависеть, как подать следователю обстоятельства этого дела… Вы пока что молчите, а он уже дает показания!

– А я вас сразу вычислила, – заговорила Лариса льстивым голосом, – думаю себе: такая девушка красивая и судебным исполнителем работает. Костюмчик опять же дорогой…

«Если бы ты меня вычислила, то и на порог бы не пустила», – подумала я и постаралась выразить эту мысль взглядом. Получилось. Лариса закусила тонкие губы.

– Ну так что там насчет квартиры ваших соседей? Поспешите, а то Ривкин вас опередит…

– Он все врет! – выпалила Лариса, покосившись на стену, из-за которой доносились голоса дяди Васи и Ривкина. – Это он все придумал! Это он разработал операцию! Я только рассказала ему, что видела, как выносили моих соседей…

Она тут же прикусила язык, но было уже поздно: слово не воробей, вылетело – не поймаешь.

– Так! – проговорила я твердо. – Теперь попрошу с этого места подробно и обстоятельно. Значит, ваши соседи никуда не уехали? Значит, их вынесли? Как это – вынесли? Они все-таки не предметы мебели, не ковры или диваны!

– В тот момент они не очень-то от них отличались, – мрачно проговорила Лариса.

Лицо ее при этом отражало сложную гамму чувств – от страха до недоверия.

– Говорите же, я вас внимательно слушаю!

– В тот вечер из их квартиры доносились какие-то странные звуки, – нехотя продолжила Лариса. – Приглушенные голоса, удары… Сначала я подумала, они смотрят по телевизору какой-то триллер, но потом поняла, что звуки раздаются из разных комнат, даже из коридора. Тогда я решила выйти и послушать снаружи, но, к счастью, не успела этого сделать. Дверь их квартиры открылась, и кто-то вышел на лестничную площадку. Я заглянула в глазок. И тут-то увидела, как их выносят из квартиры…

– Выносят? – переспросила я.