Ограниченная территория - Вероника Трифонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас качающиеся жёлтые солнышки навевали тоску, напоминая о чувстве потери и о том, что я так и не сказала Антону вслух.
* * *
Часть дня я потратила на различные домашние хлопоты. Приготовить я решила тушеную картошку с грибами, которые нашла у папы в банке на верхней полке холодильника. Смешала их я только с половиной порции картошки, оставив Антону часть без шампиньонов — он вообще не любил грибы, в то время как остальные просто обожали. Мой муж никогда не жаловался на приготовленную мною еду, однако, как истинный учёный, был большим привередой, а в кулинарных делах и вовсе демонстрировал большую избирательность. Поэтому дома он обычно сам и готовил: всё, что ему хочется и как ему хочется, в нужных пропорциях. Надо отдать ему должное: получалось действительно вкусно. Сделав ещё окрошку и салат из огурцов и помидоров, янаконец присела в кресло, которое когда-то любила мама, и взяла с рядом стоящей тумбочки свою незаконченную работу.
Пока что это было белое шерстяное полотно на спицах, с тянувшейся от него похожей на пуповину нитью, которая соединяла его с «родителем» — клубком. Со временем ему предстояло превратиться в мужской свитер.
Такой Антону должен понравиться. По крайней мере, на этот раз на нём не будет никаких изображений. Я усмехнулась, вспомнив подаренный когда-то мужу на Новый год свитшот с большим футбольным мячом посредине груди.
«Тим, когда меня увидел, полчаса ржал! Но это потому, что он дурак. Не понимает стиля!»
«И правда не понимает… Но вот что скажу по секрету: теперь можешь и ты над ним поржать. Ему я связала с плюшевым мишкой. Я завтра прямо во время застолья на него и надену».
Да, Антон, услышав об этом, буквально стонал от смеха…
Мои воспоминания прервал звук приближающихся автомобилей. Сердце затопила радость. Делала петлю за петлей, я с нетерпением вслушивалась в звуки. Вот машины остановились за домом — заглохли моторы — скрип калитки — и на вымощенной досками дорожке послышались шаги, а следом — голоса.
— Детка, я понял, что ты хочешь погонять на мопеде. Мне и самому понравилось. Ветерок, скорость! Только задницу немного жмёт.
— Нечего злоупотреблять фастфудом. Скоро ты вообще её в сиденье не вместишь!
— Малышка, ты же знаешь, я тебя люблю. Но когда ты приносишь что-нибудь из ТОГО магазина…
— Тим, я тебя тоже, но в те разы у меня не было выбора, и потом, не всё там плохое!
— Короче, оболтусы. Я вам щас картошки из подпола достану — жрите, сколько хотите! — не выдержав, вклинился в типичный супружеский диалог Вердиных мой отец. — И доче с зятем. Катюха! Выходи!
Я охнула, отложила вязание и пошла на зов. Всё-таки с папой в одиночестве долго не отдохнёшь.
Выйдя на веранду-прихожую, я вдруг подумала: а что, если он не один? Вдохнув поглубже, я открыла дверь и с облегчением заметила у крыльца только Тима, Марго и папу, который стоял на два шага впереди них.
Несмотря на то, что отцу было семьдесят два года, выглядел он лет на десять моложе. Густые и абсолютно седые волосы, глаза — такие же карие, как мои, не потерявшие былого задора, с россыпью морщин вокруг, а кожа лица и сильные руки — загорелые от частого пребывания на солнце. Помимо этого, он обладал плотным, коренастым телосложением и средним для мужчины ростом: сейчас было заметно, что папа где-то на пять сантиметров ниже меня и Тима, но примерно на семь-восемь выше Марго.
— Антон ещё не приехал? — удивилась я. — Вы вроде вместе все договаривались вернуться.
— Ха! Этот тормоз опаздывает. То есть твой муж, Катюха, прошу прощения. Мы когда по нашим сельским гравийным дорогам фигачили, его на мотике несколько раз обогнали! — похвастался Тим.
— Ты специально останавливался, а потом его обгонял, придурок! — Марго, помотав головой, закатив глаза.
— Конечно. Пусть знает, что наша посудина круче «Фольксвагена Тигуана»!
— Тебе лишь бы повыпендриваться. Завидуй молча! Нас и так на въезде из-за этого чуть не поймал гаишник.
— А я его и не боялся. Главное — я взял права. А то не хотелось бы, как в тот раз, потом доказывать…
— Это когда ты мопед угнал у Славина? — хихикнула я.
— Не угнал, а позаимствовал! Ванька всё равно набухался и дрых, а ещё был мне денег должен — я его потом простил.
— Три раза заимствовал.
— Да, Тимоха. Мы с отцом твоим потом разбирались, — зацокал языком мой папа. — Хорошо, хоть в аварии не попадал.
Я ухмыльнулась, но промолчала. Подробности давних московских приключений моего друга папе сейчас знать не обязательно.
— Ну, я побежала, — Маргарита счастливо махнула нам рукой. — Надо успеть покататься, пока кое-кто окончательно не продавил сиденье.
— Зато у кого-то сидит — загляденье. Ах, кто-то сейчас получит по этому самому месту!
Марго, с визгом и смехом увернувшись от шлепка мужа, побежала к калитке. Захлопнув её за собой, она помахала мне рукой, после чего прытко ретировалась.
— Это ты неплохо заметил, — одобрил папа. — Я тоже на той неделе сделал, как ты в тот раз посоветовал — сказал Устинье, какой у неё классный «подсвечник». То есть ты понял, о чём я…
Мой папа и Тим расхохотались, довольные собой. Я поджала губы и постаралась сохранить непринуждённый вид.
— Катя, пошли-ка в подпол. У меня для тебя там кое-что есть. Тебе точно понравится.
— Что, пап? Картошка? Не спорю, но, может, лучше после еды? Она, кстати, уже готова.
— Не только. И я не про морковку, свеклу и лук, — предвосхитил папа все мои следующие вопросы, увидев, что я уже открыла рот. — И ты, катастрофа, тоже с нами, — махнул он Тиму. — Нам ещё овощи поднимать!
Пройдя мимо раскидистого вишневого дерева, мы подошли к деревянному сараю, стоявшему в конце двора. Папа толкнул старую дверь, и та со скрипом открылась.
Внутри было темно, и витал знакомый запах пыли и дерева. Я щёлкнула выключателем. Старая, подвешенная к потолку на проводе лампа озарила маленькое помещение с тянущимися вдоль стен полками и заброшенными рабочими столами, на которых возвышались, покрытые пылью, рабочие инструменты. На самих стенах чего
