Соломон Крид. Искупление - Саймон Тойн

– Это кто не хочет говорить? – спросила Холли, и в ее словах послышался искренний интерес.

– Морган и мэр. Думаю, единственная причина, по которой Морган согласился подвезти меня, это его желание торчать здесь и слушать. Или своим присутствием заставить вас не рассказать лишнего. Но его здесь нет. Так чего же именно не хотел коп?

Холли раскрыла рот, словно уже приготовилась говорить, но вовремя остановилась:

– Я только что похоронила мужа. Я не могу вам помочь. Простите, мне нужно привести себя в порядок. Так что, пожалуйста, оставьте меня.

Соломон кивнул. Осмотрел еще раз хаос вокруг. Вдохнул запахи дома, машинного масла, сена и меловой оттенок за ними.

– Хорошо. Если вы хотите, то я уйду. Но вам следует знать, что таблетки снотворного – печально известный ненадежностью способ самоуничтожения.

Холли моргнула. Прикрыла рукой грудь, словно застыдившись наготы, – жест человека, застигнутого врасплох. Догадка в точку.

– Я могу лишь представить вашу боль. В таком возрасте потерять любимого – страшно. Понимаю, что вы хотите прекратить боль, и я не вправе вас останавливать. Но если уж хотите взяться всерьез, вам следует побегать на месте перед принятием таблеток, чтобы сердце заработало быстрее. Тогда подействует скорее. И не разводите слишком сильно, ослабите действие.

Холли долго молча глядела на него, пытаясь понять, о чем же думает странный чужак.

– Кто вы? – спросила она наконец.

– Серьезно, ни малейшего понятия. Уж поверьте, мне очень не хотелось бы беспокоить вас, но я не знаю, что еще предпринять. Я всего лишь то, что вы видите перед собой. Ничего больше. Я потерялся и пытаюсь отыскать себя. И прошу вас о помощи.

– Вы приехали сюда с Морганом.

– Но ведь я не уехал с ним, разве нет?

– Это ничего не доказывает. Вы все равно можете быть заодно с ним, выказывая симпатию, стараясь втереться в доверие, говоря, что хотели помочь Джиму, – чтобы я потеряла осторожность и выболтала побольше.

– Думаете, если бы они и вправду хотели чего-то подобного, то нашли бы кого-нибудь вроде меня?

Холли окинула Соломона взглядом, чуть задержав его на босых ногах, затем снова посмотрела в лицо. По крыше колотил дождь, словно барабанная дробь предвещала ответ.

– Покажите мне книгу!

Соломон передал мемуары. Холли перечитала страницу посвящения, нахмурилась, кивнула, решившись. Затем встала и расправила платье:

– Пойдемте со мной. Думаю, вам стоит кое-что увидеть.

33

Кэссиди глядел на проносившийся за окном обугленный мир и все глубже погружался в отчаяние. Ремонт будет стоить состояние! А сколько еще потерь от неприехавших туристов из-за того, что на ремонте главная дорога в город.

– Кажется, исходная точка пожара – прямо впереди, – сообщил агент.

Как же его зовут? Странно, раньше не случалось забывать имена. Вот что делает стресс. Отец еще в детстве научил тому, как важно помнить имена.

– Они все знают твое имя, – говорил он. – Все знают Кэссиди. Так что тебе надо уравнивать счет, располагать к себе людей. Ты должен жать им руки так, будто всю жизнь мечтал встретиться с ними, и дважды повторять их имена, глядя при этом в глаза. Ничего не вызывает большего уважения, чем память на имена. Если забудешь – будто плюнешь человеку в лицо.

А нынешний Кэссиди забыл имя агента.

Машина, содрогнувшись, встала ярдах в двадцати от останков самолета. Сгорело все, кроме металла, дорога вокруг выглядела лужей расплавленного битума, выплеснутого на землю и оставленного остывать.

– Я выйду посмотреть, – сказал агент. – Думаю, вам лучше остаться в машине.

– Если вы не против, я тоже выйду посмотреть на то, что чуть не уничтожило мой город, – сказал мэр и добавил про себя: «И что все еще способно его уничтожить».

– Как хотите. Только, пожалуйста, не подходите вплотную к обломкам и ничего не трогайте.

Мэр вспомнил: агента зовут Дэвидсон.

Малкэй предпочел бы обойтись без мэра, но что тут поделаешь? Он открыл багажник и, укрываясь под ним от дождя, достал необходимый инвентарь: резиновые перчатки, мешочки для улик, фонарь. Да, лучший способ забрать что-либо с места преступления – не тайно прошмыгнуть и попытаться незаметно вынести, а спокойно подойти, будто все так и надо, сложить в пластиковый мешочек и спокойно уйти. Главное, вовремя попасть на место, когда еще дело в руках местных копов и царит всеобщее замешательство. Как сейчас.

– Ладно, пойдемте глянем, – заключил он и открыл зонтик со звуком, всегда напоминавшим ему выстрел сквозь глушитель.

Мэр нырнул под зонтик, и оба двинулись вперед, выбирая безопасный путь среди расплавленного гудрона. Жар ощущался даже сквозь подошвы.

– Ну и огонек, – заметил Малкэй, пытаясь немного разговорить и развлечь мэра, – а вдруг выдаст что-нибудь ценное? – Кажется, асфальт просто вскипел.

– Наверное, вы постоянно видите такие штуки, – предположил тот, кивая.

– Нет, – не стал врать Малкэй. – Самолеты нечасто врезаются в дороги.

– А взлетные полосы?

– Они совсем не шоссе. Покрытие гораздо устойчивее: обычно там либо бетон, либо смесь асфальта с бетоном. Они гораздо лучше выдерживают огонь, – уверенно процитировал Малкэй сомнительные сведения из «Википедии», почерпнутые по пути к Искуплению. – Чаще всего самолеты падают в море. Конечно, в подавляющем большинстве они не падают вообще. Это самый безопасный вид транспорта. И даже когда падают, не всегда авария фатальна для людей. И у вас, насколько я знаю, кто-то остался жив и здоров и спокойно ушел пешком.

– Да, он шел от места аварии, но он утверждает, что не летел на этом самолете.

– Нам будет необходимо поговорить с ним, запротоколировать его рассказ, – сказал Малкэй и добавил, глядя на мэра: – Простите, сэр, но я должен попросить вас остаться здесь.

– Пожалуйста.

– Зонтик мне нужно взять с собой.

– Никаких проблем, я понимаю: это ваша работа.

Осторожно пробираясь в клубах пара среди разбросанных обломков, Малкэй двинулся к центру кратера. Около кучи перекореженного металла он присел на корточки и достал из кармана пакет и фонарь.

Ливень барабанил по зонтику. Капли звонко ударяли по искривленным останкам самолета. Малкэй посветил фонариком, пытаясь разглядеть детали. Асфальт там расплавился, и то, что не пожрало пламя, лежало погруженным в битум. Идентифицировать что-либо было практически невозможно, но Малкэй упорно продолжал осмотр в поисках единственного существенного и важного объекта.

Как-то давно, еще во время службы в отделе убийств, Малкэя вызвали на склад, подожженный с целью скрыть тройное убийство. Малкэй повидал немало трупов, но увиденное на складе поразило сильнее всего. На том полу лежали останки трех человек, проснувшихся поутру, поцеловавших жену и детей – или кто там у них из семьи, – ушедших на работу… и закончивших день всего лишь грудой обугленных костей. Мало что в человеческом теле может выдержать высокую температуру. Черт возьми, на сильном жару крошатся и рассыпаются в пыль даже кости, а самолет пылал адским пламенем.

Может, вся эта поездка – лишь напрасная трата времени и лучше взяться за мэра и выудить информацию о выжившем?

Но сомнения исчезли, когда Малкэй заметил в луже асфальта большую берцовую кость. Шаря по обломкам лучом фонаря, Малкэй перебрался туда, где, по его представлению, находился нос самолета. Под толстой полосой металла обнаружились ломаные остатки ребер. Луч пополз назад, пока не наткнулся на вплавленную в битум нижнюю челюсть. А невдалеке от нее обнаружилось наконец то, что и искал Малкэй.

Череп лежал на боку, проломленный лонжероном. По лонжерону стекала вода, и тем легче было заметить отмытую от гари белую кость. Приблизительно на дюйм вверх от остатков правой глазницы торчала привинченная хирургическими шурупами маленькая прямоугольная металлическая пластинка.

– Оно самое, – пробормотал Малкэй.

Он взял фонарик в зубы, посветил на череп и сделал несколько фото телефоном.

– Нашли что-нибудь? – крикнул мэр сквозь шум лупящего по алюминию дождя.

– Человеческие останки, – вынув изо рта фонарь, ответил Малкэй.

Все, готово. Можно возвращаться к машине. Телефон – в карман, чтобы уберечь от дождя. Нужно поторапливаться. Скоро сюда прибудут настоящие федералы. Если хочешь остаться в игре и сохранить жизнь отцу, от них лучше держаться подальше.

– Я увидел достаточно, – сообщил Малкэй, минуя мэра. – Теперь пусть делом занимаются те, кому предстоит расследовать аварию.

Он сел в машину, завел мотор и дал задний ход прежде, чем Кэссиди успел пристегнуться.

– Я высажу вас у полосы, – сказал Малкэй, развернувшись и газуя, насколько хватало смелости, по изуродованной дороге. – Если сумеете не допустить никакой помехи движению по этому шоссе, до тех пор пока не прибудет бригада, я сообщу им об увиденном и попрошу поторапливаться. Они сделают все, чтобы открыть дорогу как можно скорее.