Две трети призрака - Элен Макклой

Однако легкая дорога к социальному признанию не удовлетворяет Варна. Его беспокойная душа ищет ответов на великие вопросы, которые человек издавна задает себе. Итак, Варн отправляется в паломничество к истокам знаний. Он читает все, что только попадает ему под руку. Поступает в Гарвардский университет на богословский факультет. Варн уже близок к цели, когда декан узнает о его прошлом.

Впервые Варна одолевают сомнения в непогрешимости Бога. Он отправляется в путешествие, которое приводит его сначала в Лондон, потом в Рим и на Дальний Восток, однако поиски его безрезультатны. В конце концов Варн умирает в одном из ночных клубов от сифилиса. Великолепно, волнующе написана исповедь Варна оказавшейся рядом с ним проститутке. «Я хочу с тобой проститься», — говорит он ей, но она даже не слушает его. И великая фуга Коттла заканчивается плачем о жизни, которая вся — бесконечное падение. Равнодушная проститутка не слышит последних слов Варна. И он уходит в небытие, нелюбимый и забытый всеми…

Когда Бэзил отложил газету, его охватило сомнение. Может, Варн — автопортрет Коттла, в котором эротика заменила алкоголизм, а церковь — медицину? Со вздохом Бэзил решил, что ему придется прочитать роман Коттла. Однако браться на ночь глядя за четыреста пятьдесят страниц «Страстного пилигрима» Бэзилу не захотелось, и он отправился спать.

11

В среду нью-йоркская погода сыграла очередную шутку: мороза как не бывало, температура подскочила до отметки двадцать пять,[13] засветило яркое солнце, и люди при встрече говорили друг другу: «Красавица весна выглядывает из-за зимы».

Утром, когда дети собирались в школу, квартира Веси напоминала сумасшедший дом. В теплые дни, не успев проснуться, Полли до самого выхода на все лады варьировала одну и ту же тему:

— Мамочка, посмотри, как тепло на улице! Никто из наших девочек не носит рейтузы. Салли Стивенс ходит в носках. Почему мне надо надевать рейтузы? Я их не люблю, а на улице светит солнце.

Хью был достаточно взрослым, чтобы спокойно одеться и быстро съесть завтрак. Полли умела одеваться сама, но о спокойствии пока и думать было нечего. Ее аппетит напоминал капризный апрель. Так что Мэг всегда завтракала после ухода детей.

В то утро Мэг как всегда с тревогой прислушивалась к тому, что ее голос звучит все резче и резче, а сама она все больше напоминает кудахчущую курицу. Гас, не обращая внимания ни на что, спокойно пил кофе и просматривал почту. Хью вышел пораньше, чтобы подождать школьный автобус на улице. Мэг накинула пальто и вместе с Полли спустилась вниз. Ждали они недолго. Медленным, величавым шагом принцессы, идущей на коронацию, Полли подошла к автобусу. Она ни разу не обернулась, ни разу не помахала рукой. Такое могут позволить себе только малыши…

Мэг вздохнула. Сначала детей увозят в детский сад, потом в школу, потом Полли поедет на работу, потом будет замужество и материнство, потом что-то вовсе неведомое. Неизвестно, что готовит детям ненадежное время. Когда Мэг попыталась заглянуть в будущее Полли, она всегда видела уходящую маленькую фигурку. Уходящую в неизвестность, где не будет ни мамочки, ни теплых рейтуз. На мгновение Мэг захотелось броситься вслед за дочерью, обнять ее и удержать время хотя бы на одно мгновение, хотя бы на один лишний поцелуй.

Мэг вернулась в столовую. Гас все еще разбирал почту. Он протянул ей внушительных размеров конверт:

— Пожалуйста, почитай сегодня. Ума не приложу, что с этим делать.

— Что это?

— Роман. В нем есть все: и хватка, и очаровательный фон, и живые характеры.

— Что же тебя смущает?

— В нем есть сюжет, — сказал Гас и вздохнул.

— Зачем же мне впустую тратить время? — возмутилась Мэг. — Отошли его обратно.

— Знаю, знаю. — Гас покачал головой. — Я ему уже говорил, что романы с сюжетом трудно продать, но у него просто психическое отклонение. Не может человек написать роман, не всунув в него сюжет.

Гас принялся читать другую рукопись.

— Займись лучше письмами, — сказала Мэг.

— Посмотри их, пожалуйста, сама, — ответил Гас.

Она разложила письма на три стопки. Одно письмо было личное, на нем стоял адрес отеля. Мэг вскрыла его и стала читать.

Услышав возглас Мэг, Гас отложил рукопись и подошел к жене. Она протянула ему листок бумаги.

— Это от Веры.

Гас нахмурился.

— Гас, ради бога, о чем она пишет?

Он немного помедлил, потом сказал:

— Будь я проклят, если знаю.

— Это похоже на… шантаж, — прошептала Мэг.

— Так оно и есть, — согласился Гас. — Но я не буду покупать кота в мешке. Придется ей высказаться определеннее. Думаю, она решила блефовать.

— Это неразумно, — медленно проговорила Мэг. — Что она может знать такого, за что ты должен ей платить?

— Вера блефует, — повторил Гас. — Она злится, что я получаю двадцать пять процентов, вот и думает, будто я обманывал Амоса.

— Какая нелепость! — воскликнула Мэг. — Вы оба столько сделали для Амоса. Кем бы он был без вас?

— Интересно, Тони она тоже написала?

— Почему ты думаешь…

— Но Вере точно так же не нравятся его пятьдесят процентов.

— Эта женщина сошла с ума! — Голос Мэг прозвучал слишком резко, как будто она хотела возместить этим недостаток убежденности.

Гас стал складывать бумаги.

— Я, пожалуй, заскочу по дороге к Тони.

Он надел пальто, перчатки, взял в руки шляпу. Мэг принесла его сумку и подставила губы для поцелуя.

— Гас! — Она обняла его. — В ваших делах с Амосом правда не было ничего нечестного?

— Конечно, нет, — не колеблясь ответил Гас и улыбнулся. — Не беспокойся.

Гасу нравилось жить в центре города. Он пешком добирался до своей конторы, а когда было надо, и до контор своих деловых партнеров. Гас шел, наслаждаясь солнцем и теплом, с удовольствием посматривая на радостные лица прохожих. Древний скрипучий лифт поднял его на этаж, где помещалась контора Тони Кейна.

Секретарша встретила его улыбкой:

— Мистер Кейн только что пришел. Он вас ждет.

Гас всегда запросто проходил к Тони, но такое радушие все-таки удивило его.

— Мистер Кейн просил меня позвонить вам, — пояснила секретарша, — и сказать, что ему надо немедленно вас видеть.

Проходя по коридору, Гас видел в открытые двери склонившихся над столами мужчин и женщин. У Тони работали только молодые редакторы, недавние выпускники колледжей, потому что он платил меньше всех в Нью-Йорке. Накопив кое-какой опыт, его служащие переходили в другие фирмы, где получали сносные оклады, а Тони опять собирал у себя цвет студенчества. Он обучил больше редакторов, чем любой другой издатель.

— Привет, Гас! — Тони, засунув руки в карманы и дымя сигаретой, стоял возле окна и смотрел на улицу. — Не может быть, чтобы до тебя успели дозвониться. Телепатия?

— Совпадение, — ответил Гас и бросил на стол письмо.

— А… Ты тоже получил… Наша маленькая Вера удивительно предусмотрительна. Не желает упустить ни одного шанса.

Гас смотрел на Тони и думал, насколько тот сильнее его. Управлять издательством труднее, чем агентством. Когда Тони бывал чем-то раздражен, у него начинали топорщиться волосы и он выглядел совсем не таким мягким и покладистым, каким его знали друзья. Я бы не смог, думал Гас, долго выдержать, если бы мне каждое утро приходилось работать до завтрака.

— Копия мистеру Веси, — мрачно пошутил Тони, сравнивая оба письма. — Вера не грешит разнообразием, даже вымогая деньги.

— Что делать? — спросил Гас.

— На шантаж не может быть другого ответа, кроме «Печатай, и будь ты проклята!»

— Миллионы на защиту и ни цента на дань? — подхватил Гас.

— Правильно. А что нам терять? — Тони пристально посмотрел на Гаса. — Мы не делали ничего незаконного.

— Слава богу, — прошептал Гас.

— Если Вера жаждет скандала, она его получит, но ей он обойдется дороже, чем нам.

— Ты с ней поговоришь?

— Ни в коем случае. — Тони разорвал письмо на мелкие клочки и выбросил в корзину. — Все. Я уже забыл о письме и тебе советую. Если мы будем вести себя спокойно, Вера поймет, что ничем нас не задела.

— Разве не задела?

— Тебя — может быть, но не меня. Гас, чего нам бояться? Я согласен, что Амос был мне чертовски полезен, когда я давил на Дэна Саттона, чтобы он сделал меня своим компаньоном. Тогда он был моим козырем. Я сказал Саттону: «Мне надоело получать жалованье. Я хочу стать вашим компаньоном. Иметь свою долю прибыли». Дэн знал, что денег у меня нет, зато был сенсационный писатель, и если бы я ушел, то вместе со мной он потерял бы и Амоса. Для него это был бы тяжелый удар. Дэн умер через два года, и с тех пор я веду все дела фирмы. Сейчас у нас есть другие писатели не хуже Амоса: Брэстрит, Элен Гарбор и еще десяток других. Они нам приносят неплохие деньги. Если прибавить еще доходы от детективов и учебников, то я вполне могу обойтись и без Амоса Коттла.