Комната Вагинова - Секисов Антон

Сеня краснеет и отводит глаза: все же наряд у Анны Эрнестовны чересчур откровенный.

— Спасибо, мне стало получше. Это все ваш волшебный чай.

Хозяйка одаривает Сеню грустной улыбкой, как будто он запоздал с комплиментом чаю на пару десятков лет.

Весь день Сеня проводит дома: спит или листает фрагмент книжки Чуковского с воспоминаниями о Вагинове. Почти ежеминутно Сеней овладевает предчувствие, что в дверь вот-вот постучат, но никто не стучит и даже не проходит по коридору. К вечеру начинается резкое потепление. Капли барабанят по карнизу без остановки. Сквозь сон Сене кажется, что карниз превратился в клавиатуру ноутбука, на котором его конкурент Валаамов как одержимый печатает текст биографии Вагинова.

Около часа ночи Сеня идет в коридор и долго стоит, прислушиваясь к звукам квартиры. Убедившись, что все затихло, он на цыпочках подходит к двери с отломанной ручкой. Он достает один из английских ключей и с первого раза открывает замок: тычет ключом в темноте наугад, но сразу же попадает в скважину. Сеню вдруг посещает философское озарение: в сущности, жизнь в коммуналке сводится к бесконечным манипуляциям с разного рода дверьми.

В ничейной комнате оказывается намного светлее, чем Сеня предполагал. Здесь нет штор, и фонарь с улицы бьет прямо в центр. У окна стол с компьютерным креслом, рядом диван и стеклянный стеллаж с фотографиями: в основном это даже не фото, а листы А4, на которых распечатаны изображения одного и того же парня лет восемнадцати: с прической каре и пирсингом на губе, одетого в жилет с ромбиками поверх футболки. На всех этих картинках у парня задумчивое и усталое лицо и он не смотрит в камеру. В темном углу комнаты стоит страшное черное кресло из кожи. От него Сене делается не по себе: в этом кресле есть что-то от глубоководного монстра. Сеня легко представляет, как это кресло поднимается из глубин. «Посмотрите, это же кресельный монстр», — объявляет неизвестный мужчина в панаме, не меняя ленивой позы на лежаке. Сеня догадывается, что этот мужчина — Валаамов, и глупый страх проходит сам собой.

Сеня осторожно ступает по полу, но половицы все равно немного скрипят. Из потолка торчит здоровенный железный крюк. В сочетании с ним кресло напоминает сорванную с крюка коровью тушу. Сеня подходит к окну и глядит в полукруглый двор. Все те же сараи, и та же мусорка, и дом напротив, кажущийся нежилым. Сеня очень долго смотрит в окно, пытаясь насладиться моментом. Пробравшись ночью на чужую жилплощадь с украденным ключом в руках, Сеня чувствует одуряющее спокойствие. В воображении сразу же возникает Вагинов, который перемещается по комнате какими-то квантовыми скачками: вот он у окна — а вот уже лежит на полу, скрестив руки. А вот сидит за столом, при свечах, задумчивый и печальный, старающийся не замечать симптомов запущенного туберкулеза.

Сеня медленно, как во сне, подходит с включенным фонариком к стене. Сеня отрывает кусок от обоев и видит под ним слой газет — старых и пожелтевших, явно принадлежащих той же эпохе, что и газета в комнате Сергачева. Это комната точно такого размера, как и у поэта-дольщика, но здесь все совершенно иначе. Другая энергетика. «Энергетика, аура, карма», — говорит шепотом Сеня, пытаясь вглядеться в шрифт. Забыв, где он находится и который сейчас час, да и вообще толком не понимая зачем, Сеня становится вплотную к стене и простукивает ее костяшками пальцев: возможно, надеясь узнать толщину стены, проверить, нет ли в ней полостей. На секунду квартира погружается в абсолютную тишину. А потом Сеня слышит грохот, оглушительный скрип половиц и следом за ним — отчаянный женский вой, практически рев: кто-то за стенкой зовет на помощь.

Артем не перестает удивляться своему хладнокровию. Он похитил человека в центре Петербурга, при свете дня, в неблагоприятных условиях, столкнувшись с огромными сложностями, а у него даже не участился пульс. Он держит ситуацию под контролем, не совершает фатальных ошибок, он действует, но в то же время видит события со стороны — как будто все происходит внутри его собственного воспоминания.

Он долго сидит на стуле, восстанавливая дыхание и изучая Нину (или того, кто скрывается за этим именем): руки и ноги сложены так, что она напоминает убитое на охоте животное. Затем Артем спускается, чтобы ее обыскать, и тогда замечает потерю. Недостает одной перчатки. Когда Нина садилась в машину, их было две. Артем тогда еще посмотрел на эти тонкие кожаные перчатки и подумал: неужели они греют руки? Артем вспоминает звук упавшей на снег женской перчатки. Это случилось на полпути к рынку, незадолго до похищения. Знак, опять знак. Вот из-за таких мелочей все и рушится. В ближайшие пару часов Артем сперва пытается забронировать ту же машину, на которой привез Нину, потом на такси едет за ней, обыскивает салон, возвращается на Удельный рынок, осматривает парковку, но это ни к чему не приводит.

Нина лежит в той же позе, по-прежнему в кроссовках и пуховике. Это нехорошо: если постоянно быть в обуви, нарушается терморегуляция ног, возникнет проблема с потливостью, что может вызвать грибок. Артем снимает с Нины кроссовки вместе с носками, проверяет, надежно ли связаны ее руки и ноги. На улице дребезжит люк: по нему время от времени прокатываются машины.

Артем только в эту минуту осознает, что Нина лежит на полу при открытых шторах. Конечно, вряд ли кто-нибудь разглядит ее в темноте, хотя Артем на пару секунд и включал свет, когда затаскивал Нину внутрь. Вообще-то за годы жизни в коммуналке на Грибоедова Артем видел людей в окнах напротив, может быть, только однажды. И еще несколько раз — какие-то тени, расплывчатые и очень условные фигуры.

Но почему бы именно в ту минуту, когда Артем заносил пленницу в комнату и для удобства включил общий свет, кому-нибудь из соседей не подойти к окну и не полюбопытствовать, а что же творится в окнах напротив. Артем бормочет ругательства и усаживается за ноутбук, чтобы заказать снотворное в ампулах и ксанакс.

Артем крепко спит. Ему снятся петербургские крыши, однотонное серое небо, огромные пустые пространства над головой. Ему снятся сплошные пустоты. Проснувшись, он не сразу вспоминает про Нину. Он поднимается, направляется к шкафу с бельем и едва ли не спотыкается о тело, лежащее на полу. Нина спит в той же жертвенной позе, мерно посапывая: она в отключке уже двенадцать часов или даже чуть больше. Артему очень не хочется, чтобы она открывала глаза, — по крайней мере прямо сейчас. Только не этот осуждающий взгляд пленницы в восемь утра, еще до зарядки и чашки кофе.

Артем готовит за столиком очередную инъекцию: снотворное плюс ксанакс — для хорошего настроения, сохранения позитивного взгляда на жизнь. Сделав укол, Артем подходит к окну и замечает фекалии на карнизе. Не голубиный помет, но нечто более основательное, оставленное существом покрупнее. Артем какое-то время задумчиво изучает эту субстанцию, после чего идет в другой конец комнаты, во второй раз чуть не споткнувшись о Нину, осторожно приоткрывает дверь и видит во тьме удаляющуюся фигуру енота. Одна из миллиона вещей, которых Артем не предусмотрел, — соседский енот Николай Васильевич, источник хаоса, любопытный и слишком пронырливый. Артем где-то читал, что еноты умеют вскрывать замки — может, не все еноты, но лучшие их представители. Каждый раз, открывая дверь, Артем рискует: в проем сразу может ворваться коварный не в меру энергичный енот, а следом за ним и хозяйка Лена — все это может произойти слишком резко, и Артем будет разоблачен. «Енот Николай Васильевич раскрыл преступление в одной из коммуналок Коломны» — Артем представляет статью, проиллюстрированную их фотографиями: морда енота и деревянное лицо Артема. Артем старался всю жизнь прожить так, чтобы оставить о себе минимум следов в так называемом реальном мире, но в итоге войдет в историю как человек, оказавшийся глупее енота.

На кухне сидит новый сосед, который смотрит на раковину так, будто она излучает божественное сияние. Артем никак не может запомнить его имя: Яша, Мотя, Веня… У Артема есть ключи от всех дверей в коммуналке, ключ от каретного сарая Анны Эрнестовны и даже ключ от «жигулей» Сергачева. Он проник в комнату этого нового жильца в первые же часы и пришел к выводу, что он абсолютно безвреден: инфантил и трус, маменькин сынок, живущий в мире детских фантазий. На столе фотографии мамы и папы. Ноутбук оклеен стикерами из комиксов. Этот тип точно не доставит хлопот.