Делирий - Василий Головачёв

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что искал.

— Нет, данные Афони не верны.

— Кто это — Афоня?

Роман покачал пальцем.

— Это секретная информация.

Юна рассмеялась.

— Я и так догадываюсь — чекист, с которым ты работаешь.

— Не осуждаешь?

— За что? Человек сам решает, с кем работать и ради чего. Главное, чтобы при этом работал не только ум, но и сердце.

Роман с интересом заглянул в глаза девушки.

— Кто тебе это внушил?

— А разве неправильно? Я сама делаю выводы. Патер всегда.

— Папа.

— Папа всегда с кем-то сражался, потому что остро чувствует несправедливость, и мама его всегда поддерживала, потому что он прав. Я чувствую, что и ты прав.

— Спасибо.

Юна снова рассмеялась, коснулась его щеки пальчиками.

— Я не люблю этого слова, оно осколок христианизированного «спаси бог», а меня спасать не надо. Пат. папа говорит — благодарствую.

— Хорошо, благодарствую. Кстати, как нога?

— Всё здорово! Втираю в колено гель, но оно уже не болит, ходить намного легче.

— Марш на кухню!

— Есть, товарищ главнокомандующий! — Юна коснулась виска ладонью, убежала.

Роман посидел, улыбаясь, несколько секунд, чувствуя небывалый душевный подъём, и

сосредоточился на проблеме.

«Обнять» Москву удалось с первой же попытки. А вот разобраться в её сложнейшем психоэмоциональном «муравейнике» Роман смог только ценой неимоверных усилий: спустя четверть часа он даже хотел выбраться из «муравейника» обратно, так как негативных структур, облаков и вихрей, а также смердящих «трупных пятен» в нём было слишком много. Однако заговорило самолюбие, и он остался внутри гигантского призрачного массива психоэнергетических образований, пытаясь найти ту, которая была, по его представлению, похожа на намерение совершить теракт.

И ведь нащупал!

Сначала через город (в его мысленном отображении) протянулась извилистая чёрная «лиана», вскипающая колючками и шипами.

Роман проследил за её извивами сначала в одном направлении, потом в другом и вычислил координаты обоих «трупных тупиков». Один торчал в скоплении зданий на юге столицы, второй располагался внутри большого дома недалеко от Третьего кольца в Дегунино. Он запомнил месторасположение «тупиков», выпал из ментального пространства и кинулся к атласу московских улиц.

Первый «тупик» совпал с Управлением внутренних дел Медведково. Второй — с корпусом Московского института педиатрии и детской хирургии на улице Талдомской.

— Чудо-юдо из Талдома! — пробормотал Роман.

В комнату ворвалась Юна.

— Всё? А то я жду, жду, стараюсь не мешать, уже кашу сварила, овощи тушу.

— Молодец! — Он усадил её на колени, прижался лицом к груди. — Ты вкусно пахнешь!

— Овощами? — лукаво спросила Юна.

— Звёздами.

— Правда?

Он поднял лицо. Несколько секунд они не сводили друг с друга глаз. Потом Роман вспомнил, что не завершил поиск.

— Мне нужна ещё пара минут.

— Хорошо, посижу там. — Она умчалась, лёгкая и стремительная.

Роман сосредоточился на вычисленном мединституте (похоже, сведения Афони действительно не точны, раз речь идёт не о больнице) и легко нашёл в пространстве колючую ниточку злобного замысла.

Его не ждали.

Ниточка намерения привела его эфирное тело сначала в клинический отдел врождённых и наследственных заболеваний (он прочитал название по мысленно-звуковому обмену в коллективе; оказывается, можно делать и такое), а потом к исполнителю замысла, который оказался, первое: врачом-психоневрологом, завотделом, второе: женщиной.

Русская, вспомнилось резюме Афанасия, муж погиб в Дагестане. Она или не она?

Последним мысленно-волевым усилием он проник в сознание психоневролога и в течение нескольких секунд получил ответы на все свои вопросы.

Кто-то посмотрел на него изнутри пси-струи, контролирующей сознание женщины-врача, с удивлением и угрозой.

Роман отключил все свои «рецепторы», оборвал мысленную связь и лёгкой пушинкой вознёсся в космос. Метнувшаяся за ним колючая «клешня» потеряла его в сиянии солнца.

Лица коснулось что-то влажное и мягкое.

Он открыл глаза.

Юна с испугом смотрела на него, держа в руке салфетку.

— Ты был как каменный, не отвечал!

— Всё в порядке. — Роман слабо улыбнулся, отвёл её руку с салфеткой. — Не надо, я умоюсь.

Он с наслаждением смыл пот с лица и шеи, вышел из душевой, вытираясь на ходу.

— Я не нашла у тебя пива, — заявила Юна.

— Не пью.

— Я тоже. А вино или что-нибудь покрепче, коньяк, например?

— Алкоголь не ласкает рот. Хотя есть исключения.

— Какие?

— Ликёры. Позволяю себе изредка вишнёвый или айриш. Но гораздо больше люблю

морсы из клюквы и брусники.

— Ты ходячая реклама безалкогольного образа жизни.

— Если тебе не нравится, начну пить.

Юна фыркнула.

— Пьяным я тебя ни разу не видела, интересно будет посмотреть. Идём, кормить буду.

— Подожди. — Он взялся за телефон. — Позвонить надо.

Афанасий отозвался мгновенно:

— Слушаю, Рома!

— Это не больница.

— Не может быть! Я сам лично.

— Не перебивай. Это Московский институт педиатрии и детской хирургии, Талдомская улица, дом два. Врач-психоневролог Лисина, заведующая отделом врождённых и наследственных синдромов. Она закодирована. Уже полгода таскает в институт взрывчатку — по пятьдесят граммов, чтобы не заметили. Сколько собрала — не знаю, много. Когда поступит команда на подрыв — тоже не знаю. Но её стерегут в ментале, следят. Могу попробовать нейтрализовать программу, хотя боюсь, что запаникуют её контролёры.

— Понял, не надо, теперь мы сами.

— Брать надо осторожно.

— Не беспокойся, оперативная группа зубы проела на таких операциях, сделает всё без шума и пыли. Больше ничего?

— Чего ещё?

— Позвоню. — Голос Афанасия пропал.

Роман выключил телефон, повернулся к Юне.

Глаза у неё были большими и серьёзными.

— Ты. искал. террористку?

— Она не террористка, хотя её мужа действительно убили в Дагестане в прошлом году. Она — кодирант. Кто-то нашёл её и решил усилить внутренний негатив, заставить служить Поводырям человечества.

— Кому?

— Пусть тебя это не волнует.

— Кто она? Что ещё за кодирант?

Роман отвесил себе мысленную пощёчину. Он разговаривал с Юной как с сотрудником «Триэн», а она была всего лишь дочерью сотрудника и могла не знать, чем занимается отец.

Он подошёл к девушке вплотную.

— Извини. Я иногда занимаюсь очень непростыми делами, не связанными с целительством. Жить со мной трудно и опасно. Если ты не захочешь.

— Нет! Я с тобой! — не дала она ему договорить. — Всегда и везде! Я сильная и ничего не боюсь, вот увидишь! И никогда никому ничего не скажу!

Он молча прижал её к себе, вдруг подумав, что вся жизнь ещё впереди.

В Санкт-Петербург на этот раз Фурсенюк поехал официально, для участия в международном симпозиуме «Нанотехнологии — рывок в будущее». Вообще он посещал «вторую столицу» России часто, хотя «нормальным» транспортом не пользовался. Под

Питером у него была своя база, замаскированная под старинный особняк князей Юсуповых, находившийся на реставрации.

Реставрировали особняк уже больше двадцати лет, но его мало кто видел вблизи, а тем более внутри. Делегации от мэрии города, комиссии по культурному наследию, пожарному надзору и прочие посещали его не чаще одного раза в три года, однако придраться ни к чему не могли. Все бумаги, подтверждавшие право нынешнего собственника на этот объект, находились в полном порядке, инструкции пожарных соблюдались, а причина того, что реставрация шла медленно, крылась в отсутствии у собственника необходимых средств, а также в тщательности, с которой проходил процесс восстановления древней архитектурной развалины.

Эдмон Арбенович переносился в особняк с помощью технологий, доступных на Земле только воображению фантастов, со многими из которых он был знаком, а некоторых, таких как Серго Лукьянов, даже использовал в программах зомбирования читателей. Выступая по ТВ, он иногда ёрничал на тему придуманных писателями «кабин нуль-Т», «линий мгновенного транспорта — метро» и «струнных звездолётов». При этом АПГ давно применяла «струнные» технологии для перемещения в пространстве и снабжала своих представителей портативными модулями перемещения, называемыми на Земле с лёгкой руки фантастов В-порталами, то есть — вневременными.

Фурсенюк побывал на приёме у питерского градоначальника, где много говорил о «возрождении культурных традиций Севера», потом отобедал в ресторане «Вита-Нова» на Литовском проспекте и направился в особняк князей Юсуповых, отпустив сопровождавших его московских и питерских чиновников.

Особняк располагался на окраине города, на берегу небольшого озерца, окружённый со всех сторон старым, но ухоженным лесом. Ничего особо примечательного в нём не было, такие здания возводились по всей России в восемнадцатом и девятнадцатом веках и благополучно дожили до нынешних времён.