Безудержная любовь - Мелани Харлоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она села прямее. — Определенно.
Я понизил голос. — То, что произошло прошлой ночью, не может повториться.
— Я полностью согласна.
— Это было просто… — я пытался понять, что это было. Полнолуние? Минутная слабость? Глубоко внутри меня поселился страх, что мой брат был прав и я действительно был гребаным идиотом?
— Я не думаю, что это было что-то одно, — сказала Вероника.
— Что бы это ни было, это останется между нами.
Она изобразила будто закрывает свой рот на замок, а затем улыбнулась мне, ее глаза заблестели.
Отлично, теперь у нас был секрет. Я не мог вспомнить, когда в последний раз у меня был с кем-то секрет. Это заставило меня почувствовать себя ближе к ней, что было прямо противоположно тому, что я хотел ощущать.
Может быть, именно поэтому я сказал то, что сказал дальше.
— Этого не должно было произойти с самого начала.
Она выглядела немного озадаченной. — Вероятно, нет, но…
— Это была моя вина, — перебил я. — Полностью.
— Я не думаю, что нам нужно кого-то винить, Остин.
— Ты была одинока, уязвима и растеряна. Это повлияло на меня.
— Хорошо, просто подожди всего одну минуту. — она подняла руку. — Может быть, я и была одинока, но я не была уязвима и растеряна. Я знала, чего хочу. — эти глаза пригвоздили меня ледяным взглядом. — И ты тоже.
— Не совсем. — я взял свою кофейную чашку и сделал глоток, не почувствовав вкуса.
— Ты хочешь сказать, что не хотел меня целовать?
— Я говорю, что было поздно, темно…
— Темно? — ее брови взлетели вверх. — Какое это имеет отношение к делу?
— Говори тише, пожалуйста. — я поставил кружку на стол, судорожно пытаясь придумать способ, как выпутаться из того бардака, который только что сам заварил. В чем, черт возьми, была моя проблема? — Все, что я хочу сказать, это то, что увлекся. Мне стало жаль тебя, и я повел себя совершенно не характерно.
— Тебе стало жаль меня? — она наклонилась вперед. Ее взгляд скользнул вниз, к моим коленям. — Так вот что прижималось к моему животу?
Мое лицо горело. — Послушай, я даже не знаю, о чем мы спорим. В итоге, пока ты работаешь на меня, нам придется держаться на расстоянии.
— Это не будет проблемой, потому что я не собираюсь работать на тебя. — с этими словами она положила разряженный телефон обратно в сумочку и вышла из кабинки.
Услышав, как прозвенел колокольчик над входной дверью, я закрыл глаза.
Тебе же лучше, сказал голос разума в моей голове. Ее присутствие рядом было бы катастрофой. Ты слышал ее — ее не нужно спасать. Тебя слишком влечет к ней, и она слишком легко проникает тебе под кожу. Ты был бы на взводе все это гребаное время.
Но куда, черт возьми, она собиралась идти?
— Папа, можно нам еще четвертаков?
Я открыл глаза и увидел близнецов, стоящих у стенда. — Нет. Это все, что я принес.
— А где Вероника? — спросила Аделаида, глядя на пустую часть кабинки.
— Она ушла.
Оуэн посмотрел за спину, в сторону двери. — Куда она ушла?
— Я не знаю, — раздраженно ответил я.
— А как же ее чемодан? Он в нашей машине, — напомнила мне Аделаида.
— Черт. — я ущипнул себя за переносицу.
Близнецы посмотрели друг на друга и задыхались.
— Да, я сказал плохое слово, — гаркнул я. — Смирись с этим.
— Почему ты так злишься? — спросил Оуэн, когда Ари пришла с едой.
— Не знаю, я просто злюсь! А теперь садись. — я указал на место, которое освободила Вероника. — Вы оба, вон там.
Аделаида выглядела обеспокоенной, бросив взгляд в сторону двери. — Но что, если Вероника вернется?
Меня больше беспокоило то, что она не вернется. — Давай просто поедим.
Но я не был голоден.
Пока дети поглощали свой завтрак, я пил кофе и размышлял о внезапном отъезде Вероники. Каждый раз, когда я слышал, как звенит колокольчик над дверью, то оборачивался в надежде увидеть, как она направляется к нашей кабинке.
Близнецы продолжали приставать ко мне. Куда она делась? Почему она ушла, не попрощавшись? Что мы собирались делать с ее чемоданом? Увидим ли мы ее когда-нибудь снова?
— Хватит уже задавать вопросы. — я поставил свою пустую кружку на стол. Моя рука дрожала, я выпил слишком много кофеина. — Мы найдем ее.
— Но почему она вот так убежала? — Аделаида настаивала.
— Она убежала, потому что я обидел ее, — наконец сказал я, подавая знак Ари принести счет.
— Что ты сказал?
— Это не важно. Но послушайте, вы двое. — я оперся локтями о стол. — Что вы думаете о том, чтобы она была вашей няней этим летом?
— Да! — сказал Оуэн, запихивая в рот вилку с блинчиком. — Она мне нравится. Она веселая.
— Вам, ребята, придется научиться готовить, — сказал я.
— Я уже умею кое-что готовить, — похвасталась Аделаида. — Я могу сделать начос, фруктовые кебабы и тарталетки.
Ари принесла счет и взглянула на нетронутую бельгийскую вафлю Вероники. — Ей… пришлось уйти?
— Да, потому что папа обидел ее, — сказал Оуэн.
— Я собираюсь извиниться, — сказала я, бросив на Оуэна грозный взгляд. — Как только мы ее найдем.
— Она будет нашей новой няней, — объявила Аделаида.
Ари улыбнулась. — Похоже, она будет действительно веселой няней.
— Ты знала, что вон там на стене висит фотография нашего дяди? — Аделаида указала на черно-белый снимок головы Дэша, который был подписан: "Всем, кто вернулся домой к Мо, Дэш Бакли". — Он телезвезда.
Улыбка сползла с ее лица, когда Ари взглянула на стену позади себя. — Да. Я знаю твоего дядю.
— Он тебе не нравится?
— Дэшиел Бакли нравится всем. Он сам мне это сказал. — Ари схватила чек и мою кредитную карточку. — Я разберусь с этим вместо тебя.
Я кивнул, задаваясь вопросом, не произошло ли что-то между лучшей подругой Мэйбл и Дэшем в какой-то момент. — Спасибо.
— Так где же нам следует искать? — спросил Оуэн, когда мы стояли на тротуаре возле "Мо".
Прикрыв глаза от солнца, я оглядел квартал направо и налево. По воскресеньям в центре города всегда было оживленно, и Мейн-стрит была запружена людьми, которые входили и выходили из магазинов и ресторанов или прогуливались по направлению к гавани с чашками кофе.
Я вспомнил, как Вероника вчера заметила, что она его еще не видела, и как ей хотелось хотя бы попробовать немного сливочной помадки, прежде чем она уедет из города. — Пойдемте со мной, — сказал я детям. — У меня есть идея.
Они последовали за мной в ближайшую кондитерскую, где я позволил
