Ганфайтер. Огонь на поражение - Валерий Большаков

– Так вам и надо! – сказал Илья с глубоким удовлетворением.

Браун развернул субмарину и увидел, как с востока, взмывая в воздух, приближаются еще две «Орки».

– Сихали! – завопил в наушниках голос Шурика Рыжего. – Ты чего такой жадный? Всех подбил! А мы?!

– А я парочку оставил. Можете их утопить!

Из люка целого «Скаутсаба» выглянул человек и замахал чем-то белым. Лицо его было не темнее ткани. Браун остановил турбины и выбрался наверх.

Утро было хорошее – тихое, свежее. Розовое небо на востоке. Волны накатывались на «Орку», плескались и журчали у башенки люка, будто ластились… И тут эти!

– Вы что, – завопил китокрад, тараща глаза, – совсем с ума посходили?!

– Руки за голову! – холодно сказал Тимофей и подкрепил команду движением руки, сжимавшей бластер.

Китокрад еще пуще вылупил зенки и быстренько сложил ладони на затылке.

– Что вы с нами сделаете? – нервно спросил он.

– А где это твои подельники? – вопросом ответил Сихали. – Тебя как звать?

– Шухарт... Дон...

– А подельников?

– Они не подельники! – окрысился Шухарт. – Они друзья мне!

– Они – аутло [33]. – холодно заметил Браун. – Стало быть, подельники. Имена!

– С-сонора Хэк... Текс Бриско... Рио Брай... Шорти Канн... Айвен… Не помню, Новаго, кажется.

– Надо же! – хмыкнул Браун. – И этот здесь. А ну, пусть вылезут.

– З-зачем? – спросил Шухарт.

– Пересчитать хочу. Быстро давай!

Дон юркнул в люк, из рубки донесся приглушенный говор, и вскоре на узкие палубы подбитых субмарин вылезли хмурые особи числом шесть, иные с нашлепками пластыря на лбу и щеках, а у одного голова была наскоро перемотана белым стерильным эластиком – видать, здорово приложился. Имя скорбному головой было Айвен Новаго.

– Ты?! – прошипел он.

– Я, – признался Тимофей и оглядел гоп-компанию. – Теперь слушайте, что я вам скажу...

Его на мгновение заглушил рокот патрульного вертолета, пронесшегося над субмаринами и делавшего круг.

– Значит, так, – продолжил младший смотритель. – Лично у меня претензий к вам нет – кашалоты живы-здоровы, чего и вам желаю. Но вы уж будьте так добры уяснить одну вещь: если я вас еще раз поймаю – буду топить! Вы меня хорошо поняли?

Дон Шухарт и Сонора Хэк хмуро кивнули.

Браун спрятал бластер в кобуру, спустился и задраил люк. Поскорее, пока китокрады не решились на новую пакость, рухнул на сиденье и приступил к срочному погружению. Внешняя акустика донесла слова Шухарта:

– Ты ж говорил, у них скорость тридцать узлов!

Голос Соноры Хэка пробормотал что-то невнятное и злобное.

– И что теперь? Кто будет платить за ремонт?

– А не пойти ли тебе в задницу, Дон...

– Пошел ты сам, знаешь куда?!

Субмарина погрузилась, и динамик смолк. На глубине ста метров Сихали связался со своими:

– Шурики! Где киты?

– Плывут домой! А китокрады?

– Ругаются.

– Вот придурки...

В селекторе зазвучал ворчливый голос Боровица:

– Тимка! Ты этих... не потопил?

– Живые. Выясняют отношения.

– Ладно, черт с ними со всеми. Что с «Тако-мару» делать станем? Вот, у меня тут биодетектор испищался – регистрирует то ли десять, то ли больше выдранных чипов. Из наших китиков выдранных! Их всех там разделали, на этом хреновом «Тако».

– Потопить их на хрен, – внес предложение Арманто.

– Поддерживаем! – вразнобой отозвались Шурики.

Сихали подумал и медленно проговорил:

– Потопить «Тако-мару» мы не в состоянии, да и толку с того… Я предлагаю захватить судно, чтобы компенсировать ущерб.

– Я – за, – коротко заявил Илья.

– Да кто бы сомневался… – проворчал Станислас. Посопев, он добавил: – Оружие у всех?

– Обижаешь, – протянул Шурик Белый. – Я без бластера, как без штанов!

– Учтите, – построжел сегундо, – экипаж «Такомару» не прост, почти все они из якудза…

– Не пугай, – прогудел Харин.

– А я и не пугаю! – сердито сказал Боровиц. – Я предупреждаю.

Тут в переговоры ворвался голос Наташи:

– Эй, ребята! К «Тако-мару» самоходка подходит. Судя по обводам, это «Аквалюм».

– Ага! – каркнул сегундо. – Пристраиваемся следом.

– На абордаж! – воскликнул Рыжий.

– Цыц! Режим тишины…

«Орка-2» и «Орка-3» пристроились в кильватер самоходной подводной барже. Тимофей направил свою субмарину следом, притворяясь загулявшей касаткой. На экране локатора замаячили еще три проблеска – это отставшие «Бронко» догоняли быстроходные «Орки».

– Что там баржа поделывает? – спросил Боровиц. – Арманто, ты ближе всех, докладывай.

– Швартуется баржа, – доложил Вуквун. – Всплыла точнехонько между поплавками «Тако» и чалится.

– Отлично… Сейчас наши на «Бронко» подвалят. Выдвигаемся потихоньку!

«Орки» двинулись к «Тако-мару» – неуклюжей платформе, высокими стойками-килями соединенной с парой поплавков. Схема «трисек».

Чем ближе становился трисек, тем слышней была симфония заводских шумов, прекрасно передаваемая через воду, – стрекот и жужжание манипуляторов, шипение компрессоров, частый звон металла о металл и негромкий гул двигателей, удерживающих «Тако-мару» против ветра.

– А баржу они, надо полагать, китятиной затаривают, – сообразил Тимофей.

– Угу.

Браун подвсплыл и высунул над поверхностью спектролитовый колпак. Мелкая волна ритмично заслоняла «Тако-мару», но в остальном видно было хорошо. Трисек как раз принимал кита-полосатика, заодно прикрывая «Аквалюм». «Тако-мару» заглубил поплавки и осел, платформой почти касаясь здоровенной надстройки СПБ. Через громадный шлюз на корме трисека ползла хвостом вперед туша кита. Манипуляторы волокли ее вверх по наклонному слипу, который пара киберов поливала из шлангов, чтобы туша лучше скользила. А вот и кто-то живой... С верхней палубы перегнулся через леера молодчик с карабином, расписанный тату от шеи до пояса – ниже было не видно. «Живопись», в основном, повторяла мотив дракона – гибкое змеиное тулово оплетало якудзе мускулистые руки, пластало крылья по плечам, раззевало зубастую пасть на груди. Молодчик перебросил карабин за спину, достал белый платок и повязал на голову – а-ля «джентльмен удачи».

– Слушайте меня, – сказал Боровиц. – Вижу на палубе якудзу с винтовкой. А уж если кто из команды ходит в открытую с оружием и выпендривается «татушками», значит, и прочий плавсостав не лучше. А их там человек двадцать наберется... Так что осторожность плюс осторожность в квадрате.

– В кубе! – хмыкнул Вуквун, почитавший сегундо, но не прощающий ему склонности к «технике безопасности».

– Арманто, – серьезно проговорил Боровиц, – я не хочу присутствовать на твоих поминках. Да и собственные похороны пока не планирую.

– Понятно... – буркнул динамик, донеся долю смущения.

Браун бросил взгляд наружу – туша кита вползла на разделочную палубу и пропала из виду. Тут по внешней акустике донеслось слитное металлическое клацанье, сменившееся протяжным скрипом. Стыковались!

– Арманто и Токаши, – сказал Станислас. – Высаживайтесь прямо на слип.

– Понято, – ответил комзвена.

– Тимка, заходи с носа. Шурики – будете со мной.

– Ага! То есть – есть!

«Орка-1» погрузилась и поплыла, огибая огромный поплавок, пока не вклинилась в просвет между «Такомару» и «Аквалюмом». Осторожно всплыла под шатучими сходнями, перекинутыми с поплавка на палубу самоходки.

Сихали выскользнул из люка, дождался, пока вылезет Илья, и бережно прикрыл крышку.

– Никого... – прошептал Змей, оглядываясь.

Слева из воды выглядывал гигантский поплавок, весь в зеленых потеках мелких слизистых водорослей, справа выступала гладкая черная туша «Аквалюма», сверху нависала ребристая платформа – прямоугольная палуба трисека.

Квадратный люк в палубе самоходки был раскрыт в полутьму, из которой доносились смутные голоса и скрежетание. В толстенной круглой стойке, укорененной в поплавок и упертой в платформу «Тако-мару», был распахнут круглый люк. За ним горел яркий желтый свет и топотали удалявшиеся шаги. Резкий металлический голос репродуктора объявил по-японски: «Кит номер Ка три ноль ноль пять на разделке!»

Изнутри стойки-пилона, где проходила винтовая лестница, донеслись тихие шаги, и в люк выглянул Арманто.

– Токаши где? – спросил Браун, опуская вскинутый бластер.

– Со мной!

– Давайте оба сюда. У вас фенотип подходящий. По-японски ты как?

– Охайо годзаимас! – поклонился Вуквун. – До дзо аригато. А! Я еще чего знаю – гокуру сама!

– Не балуйся.

– Мосивакэ годзаимасэн [34]...

В это время по трапу из СПБ поднялся крепкий чернявый малый, жутко обволошенный и с серьгою в ухе.

– Привет Восточной Азии от Южной Америки! – осклабился он, вскидывая кулак.

– Тояма токанава, – вежливо ответил Арманто.

А Тимофей мягко перескочил на палубу «Аквалюма» и схватил малого за вскинутую руку. Малый очень удивился, а в следующую секунду заработал рукояткой бластера по голове и обмяк. Браун затащил его за рубку, усаживая в позу алкаша под забором. Из-за стойки выглянул Токаши Ашизава.