Я тебя (не)отпущу - Галина Милоградская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё в порядке? — помощница заглянула ближе к обеду. Обеспокоенно посмотрела на Асами, но та лишь слабо пожала плечами.
— Действительно перетрудилась. Ничего страшного. Отлежалась, кажется, слишком много спала, теперь голова кругом идёт.
— Мне бы тоже не мешало поспать, — со вздохом сказала помощница. — Не против, если я возьму выходной на завтра?
— Отдыхай. — У Асами даже получилось улыбнуться. Только губы дрожали от попытки удержать улыбку на подольше. Но девушка, и правда дико уставшая, ничего не заметила. В обед пришла Цубаки, как всегда с двумя коробками лапши.
— Ты опять забыла поесть. Молодец, что хоть вчера выходной взяла, в могилу себя загонишь.
Не глядя на Асами, она шустро расставила коробки, достала соус и палочки и только тогда подняла глаза.
— Эй, подруга? Ты тут?
— Спасибо, — голос Асами дрогнул, но она сдержалась. — Что бы я без тебя делала?
— С голоду бы сдохла, спрашивает она ещё.
Цубаки потянулась к своей лапше и тут же начала увлечённо рассказывать, как вчера Саго умудрился ввести Хинату в ступор вопросом, перешли ли они к физической близости с Кацу, раз уже давно встречаются. Она говорила, но слова отскакивали от Асами, сливаясь в монотонный гул. Она кивала, даже пару раз спросила что-то впопад, и Цубаки, довольная тем, что накормила подругу и заставила выслушать последние сплетни, ушла. Не зря говорят — работа помогает отвлечься. До вечера Асами почти не думала, не позволяла себе думать о том, что случилось. Только иногда перехватывало дыхание и сердце сжималось, но в целом терпимо.
А к вечеру пришла другая проблема — Асами знала, что надо провериться. Провести осмотр, который сама себе она сделать не в силах. Перебирая в памяти врачей, которые могли бы держать язык за зубами, Асами отвергала одного за другим: от кого-то будет слишком много сочувствия, кого-то новость просто повергнет в шок, а кто-то разнесёт по всей деревне. Оставался только один человек и, набравшись смелости, к вечеру Асами стучала в знакомую дверь.
— Асами? — Каэдэ моргнула, не веря своим глазам. Открыла дверь шире, пропуская, прошла следом. На низком столике перед телевизором стояла бутылка дорогого саке и несколько тарелок с закусками — она явно собиралась провести вечер в прекрасной и остроумной компании себя любимой и алкоголя. Асами остановилась, не зная, куда деть руки, глаза, куда деть саму себя, только бы не смотреть, не говорить, не произносить вслух.
— Что случилось? — заметив поведение бывшей ученицы, Каэдэ нахмурилась.
— Мне нужна ваша помощь, — тихо произнесла Асами. — Очень нужна.
— Если надо куда-то идти, знай, будешь должна, и должна немало за то, что прервала замечательный вечер, — беззлобно проворчала Каэдэ, направляясь к спальне, чтобы сменить домашний халат на что-то более подобающее.
— Нет, Каэдэ-сама, никуда идти не надо, — ещё тише сказала Асами, с силой прикусив щёку. Боль отрезвила, придала сил. — Мне нужен медицинский осмотр.
— Прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас.
— Это касается твоей беременности?
— Так вы… Так вы знали? — Асами поражённо уставилась на неё, в голове мелькнула горькая мысль о том, что Изаму об этом не сказал. Видимо, не придал особенного значения.
— Всё ждала, когда придёшь, — снова заворчала Каэдэ, но взгляд стал цепким, внимательным. Она кивнула на диван и пошла мыть руки. Из ванной донёсся голос: — Думала: время идёт, ты ни у кого не наблюдаешься, а надо бы. Сколько у тебя уже? Четыре месяца, да?
Она вышла с перчатками, критически оглядела бледную Сакуру, успевшую лечь и приготовиться, и нахмурилась.
— Асами?..
— Просто осмотрите, Каэдэ-сама, — прошептала она и закрыла глаза. По вискам покатились слёзы, теряясь в волосах, когда наставница устроилась между её ног и скрылась под натянутой на коленях юбкой. Минуты растянулись в вечность, осмотр давно закончился, но в комнате было тихо, только шелестел приглушённый до минимума телевизор.
— Когда? — глухо спросила Каэдэ, поднимаясь и стаскивая перчатки.
— Вчера ночью, — в тон ей ответила Асами, приводя в порядок одежду. Беспомощно посмотрела на свои руки, будто всё ещё видела на них кровавые потёки, чувствовала, как липнут друг к другу пальцы. Боль наступала, поднималась к горлу, разрастаясь огромным пульсирующим комком. Асами спрятала лицо в ладонях, отчаянно не желая выглядеть жалкой, судорожно всхлипнула и замерла, когда тёплая рука сжала плечо, притягивая к себе. А в следующую секунду уже тряслась в рыданиях, не в силах остановиться, сжимаясь в комок в чужих объятиях. После, отдышавшись, смущённо попыталась улыбнуться, но Каэдэ лишь грустно качнула головой, заставив отбросить попытки.
— Это я во всём виновата, — хрипло прошептала Асами. — Слишком много работала, совсем не думала о себе, это всё я.
— Глупая девочка. — Каэдэ провела по щеке костяшками пальцев, и фраза, интонация, тепло во взгляде так напомнили Изаму, что душу скрутило, выжимая досуха. Тоска отразилась в глазах, объёмная, беспросветная. Тихо вздохнув и отпустив Асами, Цунаде проворчала что-то про учениц, которые любят возлагать на себя слишком много ответственности и пошла на кухню. Зашумел чайник, запахло травами и покоем. В холодные ладони Асами была втиснута чашка с чаем.
— В этом никто не виноват, — наконец проговорила Каэдэ, задумчиво прокручивая свою чашку в руках. — Такое случается. Никто не застрахован. И он это поймёт, будь уверена. Даже, — она невесело хмыкнула, — наверняка будет винить себя за то, что не был рядом.
— И что мне делать теперь? — горько прошептала Асами, не отрывая глаз от чашки.
— Теперь? Жить, конечно, что же ещё.
Асами не раз давала советы. Искренне желая помочь, пыталась вжиться в чужую проблему, подсказать верный путь. Но сейчас, когда совет давали ей, хотелось закричать: Вам легко говорить! Хотелось огрызаться, истерить, может, разбить что-нибудь. Потому что жить дальше не получалось. С каждым днём, приближающим возвращение Изаму, она делала очередной шаг к пропасти, заполненной постоянным чувством вины. Фантомная боль обернулась кошмаром — она чувствовала его, слышала его упрёки, видела его разочарование. По ночам оплакивала дочь и только-только появившееся счастье. Сжималась в комок на диване, кусала подушку, глуша крики. А утром, приведя себя в
