Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть - Лесли Чартерс

Стараясь не привлекать внимания, Святой на полусогнутых начал продвигаться в противоположном направлении, пригнув голову, чтобы стать меньше ростом, и стараясь спрятать лицо за головами пассажиров.

Маневр был правильным, но вызвал слаженную реакцию, лишившую его всякого смысла. Его попутчики, увидев автомобиль, дружно подались в стороны, обнаружив Симона самым фарисейским образом и заодно исчезая с возможной линии выстрела. Так или иначе, результат оказался фатальным. В середине автобуса образовался проход, по обе стороны которого люди наступали друг другу на ноги, оставляя свободным пространство между Симоном и окнами. Даже сидевшим пассажирам вдруг наскучила их позиция, и они вскочили, присоединившись к остальным, сдавленным как сельди в бочке.

Теперь Симон Темплер волей-неволей получил возможность беспрепятственно любоваться на пассажиров автомобиля, как и они на него. Но только одно лицо с первого взгляда приковало его внимание: лицо мужчины на переднем сиденье рядом с водителем. Толстая, багровая, небритая физиономия, прорезанная щелью искривленного гримасой безгубого рта, напоминающая морду оскалившейся ящерицы.

Лицо Аля Дестамио.

Симон пожалел, что нет у него шляпы, которую можно было бы приподнять в приветственном жесте. Что еще ему оставалось? Вместо этого он удовольствовался только пламенной улыбкой и дружеским взмахом руки, что, впрочем, отнюдь не вызвало такой же ответной реакции.

Радостная гримаса на лице Дестамио уступила место зловещей. Дуло большого пистолета, крепко сжатого обеими руками, появилось в открытом окне автомобиля. Улыбка Святого тоже исчезла, когда он резко выхватил револьвер из-за пояса, присев за стеной автобуса, хотя та была весьма сомнительным укрытием. У него не было сомнений в возможном исходе перестрелки, если к ней присоединятся спутники Дестамио, которых не остановит возможность гибели посторонних лиц, поэтому Симон задумался о возможных последствиях схватки на этой скорости с водителем автобуса.

Проблема временно разрешилась, когда Дестамио вдруг пропал. Его удивленное лицо исчезло, а вместе с ним и весь автомобиль; только потом Симон понял, что водителю автомобиля пришлось резко затормозить и заехать за автобус, чтобы избежать лобового столкновения с огромным грузовиком с двумя прицепами. За ним потянулась длинная колонна сигналящих автомобилей, загородивших всю дорогу.

Святому этого было достаточно. Его ангел-хранитель явно пытался превзойти самого себя, но не было гарантии, что его возможностей хватит надолго. Нужно было использовать по максимуму то, что было, и до того, как перерыв в движении по встречной полосе даст автомобилю с мафией шанс нагнать автобус.

Через широкое лобовое стекло он уже видел окраины городка и трепетавший флаг с зубчатым колесом и приглашением посетить «Ротари-клуб», а за ним щит с надписью «Чефалу». Теперь он знал, где находится, и этого было достаточно. Когда он снова протолкался вперед к дверям, один из мужчин, сидевших сразу за шофером, зашептал тому что-то на ухо, и автобус притормозил.

— Не надо останавливаться, — отчетливо произнес Симон, — никто не собирается выходить, — и продемонстрировал свой арсенал.

— Но я должен здесь остановиться, — пробормотал тот, нерешительно балансируя ногой между тормозом и педалью газа.

— Эта остановка отменена, — сказал Святой, и его указательный палец шевельнулся на курке. — Поехали!

Автобус двинулся дальше, пассажиры продолжали смотреть на него исподлобья, шофер неподвижно уставился вперед и держал руль, как будто это была скользкая змея.

Сзади долетели звуки клаксона догонявшего их лимузина, и новые капли пота оросили и без того мокрый лоб водителя. Через салон автобуса Симону был виден мелькавший раз за разом лимузин, нетерпеливо выжидавший возможности для обгона, но оживленное движение этого не позволяло. Ситуация была благоприятной только временно: очень быстро ее могли изменить светофор или регулировщик на перекрестке, или же мафиози в приступе ярости могли открыть стрельбу по шинам.

Симон решил, что лучше держать инициативу в своих руках. Он внимательно всмотрелся в дорогу, потом жестом потребовал от пассажиров повиновения.

— Поставь ногу на тормоз, — сказал он водителю, — но не тормози, пока я не скажу. А потом — выжми до пола! И смотри мне! А вы держитесь, — предупредил он пассажиров. — Я не хочу, чтобы вы покалечились при резком торможении.

Когда толпа расступилась, Святой заметил лимузин, осторожно выдвигавшийся из-за левого заднего крыла. А винный магазин, который он выбрал как точку отсчета, был как раз на уровне шофера.

— Давай! — крикнул он и уцепился изо всех сил за поручни.

Автобус затрясся и остановился. Стоявшие пассажиры спотыкались и падали друг на друга, с проклятиями хватались за что попало, всеми силами стараясь не упасть на Симона, а сзади раздался удар и скрежет, сопровождаемый небольшим сотрясением, что подтвердило самые смелые ожидания Симона.

Едва автобус остановился, Святой одним движением выключил зажигание и забрал ключи.

— Каждый, кто выйдет раньше чем через две минуты, будет пристрелен на месте, — сказал он и потянул рычаг, открывавший дверь.

Взгляд, брошенный через плечо, подтвердил, что лимузин мафии весьма результативно состыковался с задней частью автобуса. Перекошенные двери были все еще закрыты, а пассажиры, находившиеся внутри, если и не пострадали серьезно, то только пытались подняться с пола или помочь друг другу. Как бы там ни было, автомобиль надолго был исключен из погони, потому что автобус полностью загородил проезд по улочке, став поперек нее с такой симметрией, что Симон сам не смог бы сделать лучше.

Симон успел спрятать пистолет под рубашку и теперь ничем не бросался в глаза, за исключением того, что широким шагом удалялся от места происшествия, вместо того, чтобы спешить к нему, как каждый нормальный туземец. Но, во всяком случае, те, кого он миновал, слишком торопились занять места в первом ряду толпы зевак, чтобы обращать внимание на его эксцентричное поведение.

Сделав несколько поворотов наугад, он знал, что теперь Аль Дестамио со своей бандой мог напасть на его след только случайно. Но это не означало, что он в безопасности. Теперь мафии было известно, что Симон в Чефалу, и город становился ловушкой не меньше, чем прежние. Единственным спасением было покинуть его поскорее. Купив в киоске карту города и установив, где он находится, он двинулся в сторону вокзала в надежде поймать какой-нибудь поезд, пока враги организуют его перехват.

На вокзале бурлила космополитическая толпа туристов и невероятное количество местной публики, путешествующей по своим делам. Симон затесался в говорливую группу французских студентов, спешащих к выходу на перрон к уже ожидавшему поезду. Не знал, куда они едут, но это и не имело значения. Это была либо Мессина, либо Палермо, и оба места были довольно хороши, если ему удастся достаточно долго оставаться необнаруженным. Казалось, сама фортуна расчищает его дорогу: студенты были одеты так же, как он, и при необходимости он мог сойти за француза, за руководителя или экскурсовода. Только немногие мафиози знали его в лицо, а словесного портрета было явно недостаточно, чтобы распознать его в толпе. Возможность выбора вокзала как места засады людьми Дестамио, знавшими его в лицо, была относительно мала. Он старательно убеждал себя в этом, когда вдруг увидел Лили, стоявшую у выхода на перрон, и в ту же самую минуту она увидела его.

2

В долю секунды он на ходу оценил все возможности, вытекавшие из ее присутствия здесь, и понял, что, скорее всего, она лишь часть большой сети, раскинутой мафией по окрестностям, и, поскольку она была в состоянии его опознать, ей доверили важнейший стратегический пункт.

Симон продолжал к ней идти, как будто они условились о встрече, и улыбка его по мере приближения стала еще шире и ослепительней.

— Ну, ну, — начал он веселым тоном, который становился еще веселее, когда вокруг все шло из рук вон плохо. — Когда же это мы последний раз виделись? Мне кажется, это было миллион лет тому назад!

Крепко схватив ее за руки, он всматривался в огромные темные очки, украшенные пластиковыми цветами. Было интересно, какие у нее глаза и увидит ли он их вообще. Может, их просто не было? К счастью, ее полные алые губы были покрыты всего лишь помадой. Он поцеловал ее второй раз, и снова почувствовал вкус теплой краски.

— Не кричи и не пытайся сделать вид, что я к тебе пристаю, — сказал он с самой щедрой из своих улыбок, — потому что тогда мне придется сломать тебе нос и повыбивать все передние зубы, пока кто-нибудь не прибежит на помощь. И будет жаль, если такая прелестная мордашка, как твоя, будет помята, как старое корыто.